Множество прочих войн и отдельных сражений хотя и требуют зачастую исторической «реанимации» и «реабилитации», но сделать из них общенациональный праздник затруднительно. И по историческому значению, и по факту сегодняшней неизвестности. Праздник все-таки не должен вызывать у народа чувство недоумения. Поэтому альтернативных 23 февраля дат у нас, видимо, всего две - 8 июля и 9 мая.

8 июля (по старому стилю - 27 июня) 1709 года состоялась Полтавская битва. В ней русские одержали одну из не очень многих побед над первоклассной, лучшей на тот момент, европейской армией. Причем с учетом Переволочны (место капитуляции оставшихся шведов через 3 дня после Полтавы) шведская армия была не просто разгромлена, но почти полностью уничтожена (Карла и Мазепу упустили, но при них осталась только личная охрана).

Конечно, при Кунерсдорфе и Треббии мы тоже одерживали победы над европейскими армиями. Но Полтава не просто была первой такой победой после битвы на Чудском озере, случившейся в абсолютно иной исторической обстановке. Полтава означала появление на карте мира совершенно новой России, созданной Петром I, принципиальное изменение ее геополитической роли. Как писал один современный американский историк, «потрясающая победа России над шведами при Полтаве поставила все прочие державы перед фактом превращения когда-то отдаленного и в значительной степени варварского Московского государства в участника европейского расклада сил. Теперь Западу было исключительно трудно, может быть, даже невозможно завоевать ее».

Роль Полтавы в военной истории страны усиливается тем, что победу одержала совершенно новая армия, коей не было еще и 10 лет отроду. В ноябре 1700 года под Нарвой прежняя русская армия была наголову разгромлена вдвое или даже втрое меньшими силами шведов, у которых после этого появилась поговорка: «Бежит, как свинья под Нарвой». Всего через 9 лет новая русская армия обеспечила рождение другой, более вежливой поговорки: «Бежит, как швед под Полтавой», дожившей до наших дней. Столь стремительное и эффективное строительство новой армии, обеспечившей переход всей страны в новое геополитическое качество, в высшей степени актуально для наших дней. Мучительная и безнадежная агония «Советской армии Российской Федерации» требует создания новой, именно Российской армии. Шестнадцать лет уже требует.

При этом Полтаву не надо специально «раскручивать». Это, пожалуй, единственное из канонизированных сражений, которое не требует никаких оговорок и хорошо известно всему населению. Так что 8 июля - это вполне подходящая дата для переноса на нее Дня защитника Отечества.

Единственный ее реальный конкурент - 9 мая. То, что эта дата сама по себе «нагружена» другим праздником, дела не меняет. Как и то, какой ценой была достигнута победа в Великой Отечественной. Масштаб и, как говорилось в советской литературе, «всемирно-историческое значение» победы таковы, что перекрывают всякие оговорки. К тому же на этой войне полегло больше защитников Отечества, чем на всех остальных вместе взятых. Так что 9 мая - это их день в самом широком смысле.

Кроме того, 9 мая могло бы «перетянуть» на себя еще один праздник. Нынешняя власть в своих узких, сиюминутных, конъюнктурных целях породила весьма странный «День народного единства» (4 ноября). Не имеющий реального смыслового наполнения, он мгновенно превратился в «день нациста». Видимо, власть, для которой борьба с «русскими маршами» превратилась в серьезную проблему, с удовольствием придушила бы собственное порождение, да уж очень неприлично это получится. А ведь реальный день народного единства - это все то же 9 мая, никакая другая дата так не объединяет население, как День Победы. Так и сделать его тройным праздником, чтобы не мучиться с остальными. Заодно и выходных меньше станет, а то многовато мы гуляем, не по делу и незаслуженно.

Но определяться, в конце концов, надо. Потому что позор 23 февраля терпеть недопустимо.

Богатство недостижимо

Вот любопытная история про одного именитого дирижера. Начинается скучно, как житие: пробился на конкурсе, способный студент, молодое дарование, талант, гордость, завоевал мировую известность, член коммунистической партии, народный артист СССР, не участвовал, не состоял, не привлекался, вдруг стало душно, уехал на Запад, самостоятельный художник сжигает мосты, завоевал еще большую известность, гастроли по всему свету, даже в ЮАР, разбогател. На серебре, на золоте едал, скупая у ювелиров русское, из дворца. «Зачем тебе столько?» - спрашивали коллеги и однокашники по Московской государственной консерватории им. П. И. Чайковского. «У меня внуки!» - отвечал. И смеялся почему-то. Гонорары по старинке брал только наличными, не доверял банкам, картам, платежным системам, несмотря на то, что последние двадцать пять лет прожил на Западе. Что-то куркульское было в этой наивной привычке. За один концерт - шестьдесят тысяч долларов, выньте да положьте, бумажка к бумажке. В Белграде как-то раз неловкость вышла: две или три купюры с портретом Франклина слегка помялись и даже посерели. Дирижер учинил скандал, топал лаковой туфлей. А в другой раз проявилась вдруг прямо-таки аморальная жадность: выплыла откуда-то сплетня, подозрительно правдоподобная, будто бы пианисту, с которым он играл третий фортепианный концерт Бетховена, из шестидесяти тысяч звездных долларов перепало пятьсот условных единиц, да и то потому, что фортепианный концерт без пианиста исполнить весьма затруднительно даже для гения. Внуки скажут спасибо за свое счастливое детство и спокойную старость. После этой истории у одной консерваторской старухи произошла переоценка ценностей, и она, не стесняясь, плакала, размазывая темно-вишневую помаду темно-вишневой шалью по безжизненному морщинистому лицу.

То ли так приучен, то ли так устроен был советский человек, что никак не мог уяснить себе, жадность ли является следствием богатства, или все-таки богатство правильнее считать следствием жадности. Исполненная экзистенции народная поговорка «От трудов праведных не наживешь палат каменных» вкупе с тоталитаризмом-патернализмом превращали для него происхождение любых сколь-нибудь существенных капиталов в дело глубоко мистическое, лишенное простых причинно-следственных связей и уже потому оскорбительное. Официальная советская идеология все больше придерживалась первой точки зрения, напирая на первичность богатства, которое, конечно, было не так чтобы уж совсем первично в библейском смысле слова, ибо происходило от эксплуатации человека человеком, от прямого обмана отдельных лиц, группы людей, целых классов, народов и стран. Впоследствии богатство оборачивалось гипертрофированной, гротескной жадностью, а его обладатель представал фигурой стыдной, мелкой, ущербной, достойной презрения больше, чем порицания. В монографии политического обозревателя, доктора исторических наук, профессора Валентина Сергеевича Зорина «Мистеры миллиарды», гневно обличающей хищническую природу западного капитализма, рассказывается о памятном случае с американским мультимиллиардером Полем Гетти, отказавшемся заплатить смешной выкуп за собственного племянника, похищенного какими-то дворовыми рэкетирами. «У меня слишком много родственников, если за каждого я буду платить, выйдет кругленькая сумма», - будто бы сказал Гетти. И получил в конверте отрезанное родственное ухо. Безо всякой помощи профессора Зорина в Книгу рекордов Гиннесса уже в постсоветское время попала некая Генриетта Хоуленд, у которой только на банковском счете хранился 31 400 000 долларов. Ее бедному сыну вынуждены были ампутировать ногу из-за того, что мать слишком поздно поместила его в бесплатную клинику, сама же она питалась холодной овсянкой, так как считала, что разогревать ее слишком накладно. Современный Марк Твен из американского таблоида непременно продолжил бы эту историю в том примерно роде, что когда через много лет холодная овсянка вызвала рак желудка, Генриетта отнюдь не расценила это как возмездие, а безо всякого христианского смирения так долго и нервно торговалась с хирургом-онкологом, что по всем прогнозам должна была умереть, сгнить и разложиться, ибо рак требует немедленного оперативного вмешательства, но ничего подобного: мадам Хоуленд свела в могилу хирурга, который пал жертвой инфаркта после очередного изматывающего торга. Так или иначе, в 1996 году совокупная стоимость ее имущества, когда-то равнявшаяся 95 000 000 долларов, достигла 816 000 000.