И уже 21 ноября, во 2-й половине дня, член ГКО Маленков сообщил: «Ваша телеграмма товарищем Сталиным рассмотрена, просьба Ваша удовлетворена, к Вам завтра приедет новый товарищ, фамилию не сообщаю по понятным причинам».

Генерал армии Жуков тоже докладывал в Ставку, Сталину: «В 22 часа 22.11.41 г. командарм-50 тов. Болдин доложил, что Сталиногорск-2-й и ст. Узловая нашими войсками оставлены и заняты противником.

Считаем виновными в сдаче Сталиногорска-2-го бывшего командарм-50 Ермакова. 20.11.41 г. командующим фронтом был дан Ермакову приказ атаковать 21.11 противника в районе Сталиногорск-2 и Узловой силами стоявшей в районе Сталиногорск-2-й 108 тбр, 125 танковым батальоном, 239-й сд и удерживать занимаемое в то время частями положение.

Ермаков вместо выполнения этого приказа вопреки приказу фронта 21.11 в 22 час. 30 мин. за подписью своей, члена Военного совета и начштаба донес штабу фронта, что им намечено (приводим дословно): «108 тбр, 125 танк, бат. немедленно вывести в район Ясенок — Подлубное, Горбачи и ударом во фланг и тыл уничтожить Арсеньевскую группировку противника с выводом на реку Шать на участке Марьино, Прудки. 239 сд и 41 кд, продолжая удерживать рубеж Панково, Узловая, Хованка, Высотское, Смородино, Карачево, в случае наступления превосходящих сил противника отойти за рубеж Иван-озеро, Урванка, Сталиногорск 1-й, Донской, Дубовое, Карачево».

Военным советом фронта этот приказ Ермакова был немедленно отменен. Ермаков, член Военного совета и начальник штаба были лично об этом поставлены в известность, при этом им было указано на преступность этого плана операции, так как вывод 108 тбр и 125 танк. бат. из района Сталиногорска означал сдачу Сталиногорска врагу без боя. Ермаковым приказ фронта был принят к исполнению.

Сталиногорск и Узловая, несмотря на приказ фронта, сданы, а 108 тбр, 125 танк. бат. и 239 сд вышли примерно туда, куда указывалось в приказе Ермакова.

Все обстоятельства сдачи Сталиногорска и степень виновности отдельных лиц нами расследуются.

После взятия Венева противник вышел на Мордвес. 10-я моторизованная заняла Михайловск, 29-я мотодивизия — Серебряные Пруды. 25 ноября 17-я танковая дивизия подошла к Кашире. Передовые части уже находились в восьми км от города. Потеря Каширы открывала немцам прямой путь на Москву. Поэтому из-под Серпухова срочно выдвигается к Кашире кавалерийский корпус Белова. В ночь на 26 ноября конники начали занимать оборону на южных окраинах Каширы. Туда же подошла 112-я танковая дивизия полковника А.Л. Гетмана, из Зарайска перебрасывалась 9-я танковая бригада подполковника И.Ф. Кириченко. Здесь же 36-й и 127-й отдельные танковые батальоны, полк 173-й сд. Утром после краткой артподготовки кавалеристы во взаимодействии с подразделениями танков нанесли контрудар, отбросив противника к Мордвесу на 3–4 км и тем самым сорвали план немцев по овладению Каширой. К 30 ноября продвижение частей 2-й танковой армии (29 и 10-я моторизованные дивизии, часть сил 18-й танковой дивизии) в северо-восточном и восточном направлениях было остановлено, и они начали переходить к обороне. И все же наиболее неотложной задачей войск генерала Гудериана было овладение Тулой.

«Немыслимо было проводить дальнейшие операции на север или на восток, т. е. в направлении наших ближайших целей, не овладев предварительно этим важным узлом путей сообщения и аэродромом. Мое посещение командиров корпусов имело целью подготовить наступление на Тулу, трудности которого я отчетливо себе представлял. Мы можем захватить город двойным охватом: силами 24-го танкового корпуса с севера и востока и силами 43-го армейского корпуса с запада…» — вспоминал позднее Гудериан. Наступление на Тулу немцы предполагали начать 2 декабря. Одновременно должна была начать наступление и 4-я армия. Гудериан пишет: «2 декабря 3-й и 4-й танковым дивизиям, а также полку «Великая Германия» удалось прорвать передний край обороны противника, для которого наше наступление явилось полной неожиданностью…»

В ночь с 4 на 5 декабря 1941 г. немцы перерезали железную дорогу у разъезда Ревякино, соединяющую Тулу со столицей, прекратилась телефонно-телеграфная связь с Москвой. Тула оказалась в окружении, или, точнее, в «кувшине» с узким горлышком, но не сдавалась. Полки 258-й стрелковой дивизии (комбриг Трубников), понесшей значительные потери, были объединены с подразделениями 194-й стрелковой дивизии (командир — полковник М.Я. Сиязов) и сражались — одни лицом на запад, другие лицом на восток — в коридоре шириной 5–6 км, но замкнуть кольцо окружения противнику не дали. Была организована круговая оборона. Бои шли непрерывные и очень жестокие на Орловском, Воронежском, Веневском, Одоевском и Калужском шоссе. Громадные потери были с обеих сторон.

5 декабря 112-я танковая и 340-я стрелковая дивизии были подчинены 50-й армии. Эти две дивизии вместе с полком 154-й стрелковой дивизии начали наступать от райцентра Лаптево на выдвинувшуюся группировку Гудериана, перерезавшую линию железной и шоссейной дорог Москва — Тула. Вместе с 258-й стрелковой дивизией эти части разбили немцев и очистили шоссейную и железную дороги, соединяющие Тулу с Москвой.

В ночь на 7 декабря по Калужскому шоссе со стороны деревни Маслово неприятель силами 296-й пехотной дивизии предпринял «психическую атаку» на поселок Мяс-ново. Немцы шли в лютый мороз, расстегнув френчи, пьяные. Бой длился около 3-х часов. Артиллеристы-зенитчики вели огонь прямой наводкой (при содействии прожекторных установок), бойцы рабочего полка и других стрелковых частей ружейно-пулеметным огнем сорвали атаку противника, нанесли ему большие потери. Положение защитников Тулы становилось все более тяжелым. Не хватало боеприпасов. Снаряды доставлялись из Москвы самолетами. Но Тула держалась и готовилась к наступлению. 29 ноября в состав Западного фронта вошла 10-я армия (генерал-лейтенант Ф.И. Голиков), сосредоточившаяся в районе Рязани, с готовностью к действиям на Зарайск и Венев. Укомплектованность этой армии личным составом была доведена до 98%, артиллерией — до 78%. Исключение составляли лишь 41-я, 78-я кавалерийские и 239 стрелковая дивизии, которые были укомплектованы на 50% штатного состава*.

Утром 5 декабря штаб 10-й армии получил директиву, которая предписывала с утра 6 декабря перейти в наступление с рубежа Зарайск, Захарово-2, Пронск, Мамоново, нанося главный удар в направлении Михайлова, Сталиногорска. Вспомогательные удары предполагалось нанести: одной дивизией — из района Зарайска на Серебряные Пруды; силами не менее соединения — из района Мамоново на Епифань. Во взаимодействии с 50-й армией и 1-м гвардейским кавалерийским корпусом Белова разгромить войска 2-й танковой армии противника и к исходу 10 декабря овладеть районом Сталиногорск, Узловая, Епифань^{490}.

В 1944 г. офицеры Генштаба полковник К.Н. Вехтеров и майор Д.Е. Семичаевский писали: «Тульская оборона является умелым сочетанием упорства и активности действий и служит примером устойчивости обороны. Именно здесь оборона носила в себе идею маневра, была подготовкой наступления, средством его организованности… Задачи, выполненные тульской обороной, позволяют ей занять надлежащее место среди героических образцов обороны в Отечественной войне вслед за Ленинградом, Севастополем и Сталинградом.

Активная оборона Тулы заставила врага ослабить его удар, а затем и расщепить его силы и средства и создала необходимые предпосылки для перехода наших войск в контрнаступление, которое явилось блестящим моментом обороны Тулы.

Упорство и стойкость нашей обороны превратили Тулу и ее район в наковальню, на которой совместными ударами 50-й армии, 1-го гвардейского кавалерийского корпуса и 10-й армии была разбита южная ударная группировка противника. Это была одна из существенных предпосылок для разгрома немцев под Москвой…»