Отдел обороны ОКВ представил 21 сентября верховному командованию германских вооруженных сил записку, в которой рассматривались четыре варианта решения ленинградской «проблемы». Все они оказались неприемлемы, и составители записки делают такой вывод: «Мы заявляем перед миром, что Сталин защищает Ленинград как крепость. Таким образом, мы вынуждены обращаться с юродом, с его населением как с военным объектом. Поэтому (так как Финляндия неофициально заявила, что она хотела бы, чтобы ее граница проходила по Неве, исключая Ленинград. Как политическое решение — хорошее. Но вопрос о населении Ленинграда Финляндия не решает, и это должны делать мы) сначала герметически блокируем Ленинград и разрушаем город артиллерией и, возможно, вместе с авиацией. Когда террор и голод сделают свое дело, откроем отдельные ворота и выпустим безоружных людей… Остатки «гарнизона крепости» останутся там на зиму. Весной мы проникнем в город (если финны сумеют сделать это раньше, то не возражаем), вывезем все, что осталось еще живого, в глубь России и передадим район севернее Невы Финляндии. Этим рекомендациям и будет следовать руководство рейха».

29 сентября 1941 г. в директиве «о будущем Петербурга» говорилось: «Фюрер решил стереть г. Петербург с лица земли… Нет никакого интереса для дальнейшего существования этого города. Финляндия также заявила о своей незаинтересованности в дальнейшем существовании города непосредственно у ее новой границы… Предложено тесно блокировать город путем обстрела из артиллерии всех калибров и непрерывной бомбежки с воздуха, сровнять его с землей; если вследствие создавшегося в городе положения будут заявлены просьбы о сдаче, они будут отвергнуты. В этой войне мы не заинтересованы в сохранении даже части населения этого большого города»^{433}.

А начальник оперативного отдела ОКВ генерал А. Йодль 7 октября сообщит В. фон Браухичу волю фюрера, что «капитуляция Ленинграда, а позже и Москвы не должна быть принята даже в том случае, если она была бы предложена противником…»

С 24 сентября группа армий «Север» предприняла еще одну попытку прорвать оборону наших войск и заставить их уйти с Приморского плацдарма, а также пробиться со стороны Пушкина к Большому Кузьмине и далее во фланг советских войск, оборонявших Пулково. Но все атаки врага наши войска отбили. Положение на южном участке Ленинградского фронта стабилизировалось. К тому времени уже существовала директива №35 (от 6 сентября), в которой говорилось: «Решающая операция против группы армий Тимошенко, ведущей бои западнее Москвы, должна привести к победному исходу всей кампании, и снятие в связи с этим из-под Ленинграда 4-й танковой группы вынуждает штаб группы армий «Север» сообщить в главное командование сухопутных войск, что с оставшимися в его распоряжении силами он не в состоянии продолжать наступление на Ленинград».

7 сентября 1941 г. фельдмаршал фон Бок в своем дневнике сделал такую запись: «Согласно директиве фюрера, наконец исполняется мое давнее желание: начать наступление против главных сил русских».^{434}

16 сентября в Берлине был утвержден план немецкого наступления на Москву. Фюрер считал, что армии под командованием фон Бока должны, подобно тайфуну, уничтожить силы Брянского, Западного и Резервного фронтов русских и расчистить дорогу на Москву. Захват Москвы, полагал Гитлер, приведет к полному поражению России и окончанию войны на Востоке. Гитлер в приказе по Восточному фронту отмечал: «Создана наконец предпосылка к последнему огромному удару, который еще до наступления зимы должен привести к уничтожению врага…» По замыслу германского командования, группа армий «Центр» должна была тремя мощными концентрическими ударами трех танковых групп (Гитлер приказал передать на фронт из резерва 2-ю и 5-ю танковые дивизии) и трех полевых армий (из районов Духовщины, Рославля и Шостки в восточном и северо-восточном направлениях) расчленить оборону советских войск, окружить и уничтожить их в районах Вязьмы и Брянска и тем самым открыть путь на Москву. В дальнейшем действиями сильных подвижных группировок охватить советскую столицу с севера и юга и одновременно фронтальным наступлением пехотных соединений овладеть Москвой. К операции привлекались 14 танковых и 8 моторизованных дивизий, около миллиона человек, 1700 танков и штурмовых орудий.

В боевом приказе от 26 сентября армиям группы «Центр» Бок поставил более конкретные задачи: 9-я полевая армия с 3-й танковой группой прорывают советскую оборону восточнее Духовщины и, выйдя на рубеж железной дороги Вязьма — Ржев, наносят главный удар моторизованными частями в направлении Холм-Жирковского, а одним корпусом — на юг с целью охвата Вязьмы с севера и востока.

4-й полевой армии, усиленной 4-й танковой группой, приказывалось наступать из района Рославля. Осуществив прорыв и выйдя к Спас-Деменску, она главными силами наносит удар на север, в сторону Вязьмы, для окружения войск Западного и Резервного фронтов.

Соединения, действующие на внутренних флангах 4-й и 9-й полевых армий, должны были создать «видимость наступления и путем отдельных сосредоточенных ударов с ограниченными целями максимально сковывать противника», не давая ему возможности своевременно выйти из намеченного «котла».

2-я армия прорывает оборону Брянского фронта на Десне и, нанося удар в направлении Сухиничи-Мещовск, охватывает войска этого фронта с севера. 2-я танковая группа должна была нанести главный удар в направлении Орел — Тула, а после выхода в район Севска — вспомогательный на Брянск для окружения частей Брянского фронта.

На совещании в штабе группы армий «Центр» в Смоленске было решено, что «группа армий начнет наступление 2 октября, а 2-я танковая группа, которая будет действовать на правом фланге, перейдет в наступление раньше — 30 сентября»^{435}.

Советская военная разведка, расшифровав стенографическую скоропись в записной книжке убитого в районе Голицыне командира немецкого бомбардировщика «Юнкерс-88» капитана Мессершмидта, установила, что немцы готовятся 1–2 октября начать наступление на Москву. Запись дополнялась перечнем номеров авиационных частей немецких ВВС, которые должны были обеспечить наступление войск группы армий «Центр» на столицу СССР. Данные, которые были получены в середине сентября от пленного летчика, подтверждались другими источниками. В обобщенном виде они были доложены начальником военной разведки Верховному главнокомандующему.

27 сентября Ставка Верховного главнокомандования своей директивой предупредила войска Западного, Резервного и Брянского фронтов о возможности наступления противника и тут же усилила их стрелковыми дивизиями, авиацией и танками. Войскам Западного, Резервного и Брянского фронтов было приказано перейти к жесткой, упорной обороне и мобилизовать все инженерные части на устройство заграждений и отрыв окопов с ходами сообщения^{436}.

Командующий Брянским фронтом, несмотря на директиву Ставки о переходе к обороне, приказал командиру оперативной группы генерала Ермакова нанести внезапный удар по сосредоточившимся в районе Глухова войскам противника и тем самым сорвать их подготовку к наступлению. К этому времени 50, 3 и 13-я армии Брянского фронта, которые должны были прикрывать брянско-калужское и севско-орловско-тульское направления, занимали оборону в полосе 290 км с передним краем по линии Скопоть, Погар, Глухов. На левом крыле фронта действовала оперативная группа генерала А.Н. Ермакова. На правом — 217-я стрелковая дивизия 50-й армии стыковалась с 53-й стрелковой дивизией Резервного фронта. В составе фронта имелись 108-я танковая дивизия, 42, 121, 141 и 150-я танковые бригады и 113-й отдельный танковый батальон.