3 октября 4-я танковая дивизия из группы Гудериана захватила Орёл. Г. Гудериан пишет: «Это дало нам возможность получить хорошую шоссейную дорогу и овладеть важным железнодорожным узлом и узлом шоссейных дорог, который должен был стать базой для дальнейших действий.
Захват города произошел для противника настолько неожиданно, что, когда наши танки вступили в Орёл, в городе еще ходили трамваи…»
На самом деле возникает вопрос: как могло командование округа (генерал-лейтенант Тюрин), зная о продвижении танков Гудериана, не предпринять никаких защитных мер? У командующего Орловским военным округом генерала Тюрина в частях Орловского гарнизона (полк НКВД — 1000 человек, 45-й запасной стрелковый полк, пять артиллерийских полков ПТО, 447-й корпусной артполк) было достаточно сил, чтобы остановить противника и навязать ему бой.
Да поставь ты всю эту артиллерию на дорогах при подходах к городу — любой враг споткнется, завязнет в боях. Но беспечность и безответственность командования округом (генерал Тюрин, член Военного совета бригадный комиссар Чекаловский) позволили Гудериану войти в город, «когда в нем еще ходили трамваи». И вся артиллерия оказалась в руках у немцев. Для прикрытия орловско-тульского направления Ставка в спешном порядке выдвинула из своего резерва 1-й гвардейский стрелковый корпус, усилив его двумя — 4-й (Катуков) и 11-й (Арман) -танковыми бригадами, авиационной группой, полком PC{438} под командованием генерала Д.Д. Лелюшенко.
К этому времени южное крыло группы Гёпнера достигло Кирова и 5 октября вышло к Юхнову. Будённый докладывал по этому поводу: «Положение на левом фланге Резервного фронта создалось чрезвычайно серьезное. Образовавшийся прорыв вдоль Московского шоссе закрыть нечем».
На северном крыле немецких войск наступали соединения 9-й немецкой армии и 3-я танковая группа Гота, усиленная 5-м и 6-м армейскими корпусами. Дивизии этих корпусов прорвали фронт на стыке 19-й и 30-й армий Западного фронта. Причем сделали это, по воспоминанию Гота, «с неожиданной легкостью 2 октября при сухой погоде… Сопротивление противника на участке прорыва танков было менее упорным, чем мы ожидали. Танковые части 56-го танкового корпуса быстро прорвались через лесистый район вдоль р. Вопь. На полпути между Новоселками и Холмом… 41-му танковому корпусу пришлось преодолевать сильное сопротивление противника в районе юго-западнее Белого».
Из журнала боевых действий 8-го армейского корпуса: «2 октября в 6 час. 00 мин. 8-й корпус приступил к атаке. После длительного периода оборонительных боев войска испытывали несравненный подъем. После недолговременной артиллерийской подготовки прорвали вражеские позиции в результате короткого ожесточенного боя…»
Итак, немецкое командование при планировании и проведении операции «Тайфун» везде били в «стык» наших армий и совершали успешный прорыв. Наши же, советские, командующие фронтами делали одни и те же промахи в решении такой важнейшей проблемы, как выбор решающего района обороны и сосредоточения там главных сил. У генерала Конева, так же как и у Ерёменко, в то время не было умения предвидеть ход событий, противодействовать их неблагоприятному развитию. Молодой командующий фронтом Конев (назначен 12 сентября 1941 г.) не мог допустить даже в мыслях ведения обороны с возможным отходом вверенных ему войск. Солдатам предписывалось стоять насмерть, но позиций не оставлять. Так, 27 сентября он приказывает командиру 16-й армии Рокоссовскому: «Драться упорно. Всякое понятие подвижной обороны исключить… В соответствии с этим переработать план обороны»{439}.
Нащупав стык между 30-й и 19-й армиями, противник вбивал в него клин танками и мотопехотой. В результате образовался глубокий разрыв шириной до 30–40 км. Сюда лавиной двинулись подвижные немецкие войска.
«19-я армия весь день 2 октября вела ожесточенный бой. Обе стороны несли большие потери, — вспоминал позднее генерал Лукин, командующий армией в те дни. — На участках 91, 89 и 50-й стрелковых дивизий в отдельных местах противнику удалось потеснить наши части в предполье. Но до главной линии обороны враг не был допущен, лишь правофланговая 244-я стрелковая дивизия в ночь на 3 октября отошла на основной рубеж, загнув правый фланг на север…
30-я армия на правом фланге отбила все атаки противника, а левым под натиском его превосходящих сил отходила в восточном направлении… Для восстановления положения 30-й армии из резерва фронта ей была передана 107-я мотострелковая дивизия. Но и она не смогла остановить врага…»{440}
Ставка потребовала от командования Западного фронта уничтожить прорвавшуюся группировку противника и восстановить положение. Для решения этой задачи была создана оперативная группа под командованием генерал-лейтенанта Болдина И.В. В нее вошли 126-я 152-я стрелковые дивизии, 101-я мотострелковая дивизия, 126-я и 128-я танковые бригады, которые совместно с частями 30-й армии должны были встречным ударом остановить прорвавшегося противника и уничтожить его. В образовавшийся разрыв между 19-й и 30-й армиями ввели и 45-ю кавдивизию, подчинив ее командарму 19-й армии.
Свидетельствует генерал Гот: «Упорные бои развернулись юго-западнее Холма. Сюда с юга подошла танковая бригада, которая сражалась не на жизнь, а на смерть. Эти бои задержали форсирование Днепра. Но 4 октября 6 и 7 танковые дивизии прорвались по уцелевшим мостам на восточный берег, подавили сопротивление противника и повернули на Вязьму».
Начальник политуправления Западного фронта дивизионный комиссар Лестев докладывал комиссару 1-го ранга Мехлису: «Особо следует отметить героизм танкистов 126-й, 127-й и 128-й танковых бригад. Личный состав этих бригад вел бой до последнего снаряда, до последнего патрона, до последнего танка. Они смело вступили в бой с превосходящими силами противника. Сгорали вместе с танками, но поле боя не покидали…»
О боях в эти дни, 2–4 октября 1941 г., на Западном фронте говорят политдонесения заместителя начальника политуправления Западного фронта бригадного комиссара Ганенко, которые он направил армейскому комиссару Мехлису, командующему Западным фронтом генералу Коневу и члену Военного совета фронта Булганину: «Под натиском превосходящих сил противника, поддержанного танками и большим количеством самолетов, части 19-й армии отошли. Отход на новый рубеж 244-я и 91-я сд провели организованно. На всех участках этих дивизий фашисты шли в наступление пьяными. Наступление противника сдерживалось нашими частями. Части 89-й сд и 127-й тбр ведут наступление. Перед фронтом этих дивизий противник несет большие потери.
Личный состав частей 19-й армии дерется мужественно, некоторые части были отрезаны, попали в окружение, но не было паники и замешательства… Храбро сражались пулеметчики 561-го и 913-го сп 244-й сд. Они прикрывали отход стрелковых подразделений и сдерживали наступление противника, пока все части дивизии не заняли новый рубеж…
Вместе с этим из-за неорганизованности и невыполнения приказа в частях армии имелись напрасные жертвы.
Производя отход, части 91-й и 89-й сд не предупредили об этом командование артиллерийских подразделений и частей, которые, оставшись без прикрытия пехоты, понесли большие потери.
Командир 45-й кд генерал-майор Дреер не выполнил приказа командарма-19, оставил занимаемые позиции, оголил стык между частями 19-й и 30-й армий, и на этом участке просочились мотопехота и танки противника, которые вышли в район 15 км севернее Вадино. Поставлен вопрос о снятии Дреера с должности и предании его суду военного трибунала…»
Об участке обороны 30-й армии далее в донесении говорилось: «Главный удар был нанесен по частям 162-й и 242-й сд. Только на участке 162-й сд действовало около 200 танков и 100 самолетов противника. 162-я дивизия оказывала упорное сопротивление, личный состав дрался геройски. Командир дивизии полковник Хознев погиб. Противник, по численности в технике превосходящий силы 162-й сд, сумел прорвать фронт. Личный состав дивизии попал в очень тяжелое положение и был рассеян. Прорвав фронт 162-й сд, противник обрушился на первый батальон 897 сп 242 сд, на участке которого наступало еще свыше 70 танков и полк пехоты. 1-й батальон дрался героически, он в полном составе погиб. Героически погибло боевое охранение 897-го сп, которое дралось до последнего бойца…»
