— Извините меня, майор Кэролл, — прервала его Рина, — но какое это имеет отношение к Джорджии?

— Полагаю, самое серьезное. Поскольку я получил эти деньги случайно, я намерен их вложить в выгодное дело.

— Боюсь, что я вас не понимаю.

— С тех пор, как началась эта кампания, я ищу место, где можно было бы пустить корни. Сегодня я выбрал Округ Крей. Я так решил после боя у Брода Индейцев.

Тут заговорил сидевший в конце стола Янси.

— Значит ли это, что вы займетесь фермерским хозяйством по соседству с нами?

— Я начну скупать земли, как только это станет возможным.

— Вы думаете, что этот округ примет вас? — спросила Рина.

— Я постараюсь стать достойным этого, миссис Селби. Вы оказали бы мне услугу, если бы поручились за меня.

Пока он говорил, Рина встала, ее глаза горели.

— Сожжете ли вы нашу плантацию или пойдете дальше, я не стану ручаться за вас. Мой муж мне этого никогда не разрешит. Моя совесть тоже.

— Время лечит многие раны, — сказал Дэн. Он заметил, что Рина собирается уйти, и поспешил открыть перед ней дверь. Так было легче задержать ее на мгновение.

— Некоторые раны никогда не заживут.

— Даже такие, как ваши предрассудки?

— Я поверю вашему намерению стать здесь землевладельцем, если увижу, что оно осуществляется.

— Это я смогу вам доказать весной, если к тому времени закончится война.

— Мой долг сообщить вам, что вы умрете от одиночества.

— Можно умереть и от худшего, миссис Селби, если вы останетесь моим противником.

Оба стояли в дверях и смотрели друг другу в глаза. Из-за того, что юбка Рины распустилась широким колоколом, она не могла пройти, не коснувшись его, а если Дэн верно догадался, отчего пылает лицо хозяйки дома, то она ни за что не решится на такой контакт. Он не сдвинулся с места. В этот момент он не сдержался и решил удержать инициативу в своих руках.

— Я вам еще кое-что обещаю, — сказал он. — Вернувшись сюда, я позабочусь о том, чтобы все тюки с вашего склада нашли покупателя.

— Как вы сможете сделать это, если вам приказано сжечь этот склад?

— Тогда я помогу вам вырастить новый урожай. Вы мне не верите?

— Нет, майор, — ответила она. — Как ни странно, в голосе Рины не чувствовалось враждебности, хотя огонь в ее глазах все еще тлел. — Думаю, вы тешите меня несбыточными надеждами.

— Я говорю лишь правду.

— Может, разговор о решении командования является лишь хитростью, чтобы держать меня в мучительной неизвестности? Разве вы сами не можете решить, уничтожить ли нас или оставить в покое?

— Нет, миссис Селби. Поверьте мне, я здесь лишь посредник. Но завтра я стану вашим другом.

— Очень хорошо, майор. Я оставлю за вами последнее слово. И я напомню вам об этом обещании в более подходящее время.

Черные глаза еще раз обожгли Дэна Кэролла, но ее пальцы были холодны, как лед, когда сомкнулись на его руке, заставив его повернуть ручку двери и уступить ей дорогу. Когда Лорена ушла, он повернулся к врачу плантации. Верно, она оставила последнее слово за ним, но он не мог поверить, что одержал над ней победу.

— Сначала она твердит, что мы не можем стать друзьями, — сказал он. — Затем подбивает меня доказать дружеские намерения. К чему она клонит?

Янси рассмеялся, передавая ему портвейн.

— Никогда не спрашивайте леди о том, что она имеет в виду, — сказал он. — Особенно если она с Юга. Все равно ничего не узнаете.

«Вчера ты подготовила почву, — думала Рина про себя. — Вчера ты изучала противника. В целом ты справилась хорошо. Сегодня вечером я потребую, чтобы он сдержал свое обещание».

Ей спалось плохо. Она дважды вставала, не сомневаясь, что слышит потрескивание огня, но из лагеря Союза не доносилось ни звука, если не считать топота сапог часовых. С утра она снова вскочила, услышав, что горн трубит подъем, и сначала испугалась, подумав, что батальон уходит. Когда она увидела, что люди Кэролла, позавтракав у костров, и не думали сниматься с места, она почувствовала, как у нее дрогнуло сердце. Селби дали хотя и короткую, но отсрочку: пока эти люди в синих униформах живут лагерем на ее лугу, ее тюки с хлопком не начнут пылать.

Весь день Рина заставляла себя заниматься обычными делами. Вместе с Салом она прошлась по хижинам, чтобы точно удостовериться, что никто не сбежал. Она заметила, что люди майора стараются держаться подальше от негров, пока те работают. Никаких происшествий не случилось, и Рина почти не замечала напряженности: даже Люк угрюмо признал, что работа на плантации продолжается с точностью часового механизма. За это она могла благословить Саладина, поддерживавшего образцовый порядок…

Снова наступил вечер. Оккупация ее земель продолжалась уже двадцать четыре часа, но из обрывков разговоров, которые ей удалось расслышать, она не верила, что завтра все закончится. Она могла лишь молиться, чтобы 2-й Пенсильванский кавалерийский батальон ушел так же, как и пришел, и не оставил после себя обуглившихся развалин.

Она чинно еще раз пригласила майора Кэролла на ужин, но тот прислал свои извинения по поводу того, что не сможет прийти. Лейтенант Келлер скоро должен вернуться с приказами из корпуса: тем временем он отведает солдатской пищи и примет донесения от патрулей. Рина отлично поняла намек. Для нее наступил переломный момент: скоро враг объявит о своем решении. Помня последнюю встречу в дверях столовой с этим самым врагом — и о том, что прочитала в его глазах, — она была уверена, что в ее руках еще остались козыри.

Рина ужинала на подносе в своей комнате, ей показалось неразумным слишком рано спускаться вниз. После этого она принарядилась, надев бордовое китайское платье из парчи, рельефно подчеркивавшее ее фигуру. Сегодня она тщательно спрятала свои драгоценности вместе с обручальным кольцом в потайном стенном сейфе. Спустившись, наконец, вниз по лестнице, она обрадовалась, что Улисс экономит свечи. Сумерки лучше подходили к ее настроению, не говоря уже о неминуемой встрече с майором Дэном Кэроллом.

В ближайшей из двух гостиных лампа бросала теплый круг света на стол, где майор разложил карты. Большинство карт находилось в планшетах, шинель майора была аккуратно сложена на спинке стула. Все говорило о том, что он где-то рядом и создавало ощущение, будто эта комната принадлежит ему. Быстро войдя в круг света лампы, она удивилась тому, что не испытала отвращения к этой комнате.

Зная, что в любую минуту может вернуться ординарец майора, она без колебаний отогнула клапан полевой сумки. Внутри лежали десятки плакатов: благодаря описаниям Дяди Дока она сразу узнала их. Они были напечатаны на толстой бумаге, украшены рельефной большой государственной печатью Соединенных Штатов, внизу стояли факсимильные подписи военного министра и начальника военной полиции штаба генерала Шермана. Над ними оставались три пустые строчки. Рина решила, что они предназначены для имени того, чье имущество надлежит сохранить, описания этого имущества и, наконец, подписи офицера, подтверждавшего это.

В Джорджии сегодня таким плакатам не было цены. Дядя Док все четко объяснил: если прибить его к воротам и поставить рядом капрала, этот кусок бумаги обезопасит будущее плантации Селби. Пальцы Рины дрожали, когда она вытащила один плакат из полевой сумки и спрятала его под подушкой дивана. Едва она успела сесть, как на портике послышались шаги. Рина узнала шаркающую походку Люка Джексона еще до того, как тот появился в дверях, и облегченно вздохнула. Еще не подошло время для встречи с майором Кэроллом.

— Входи, Люк, — позвала она. — Я здесь одна.

Надсмотрщик уехал днем по особому поручению: она ожидала возвращения надсмотрщика еще до наступления темноты, догадываясь о причине его опоздания. Он был желанным гостем, даже если приносил плохие вести.

— Люк, как далеко ты сумел добраться?

— До самой главной дороги, миссис Селби. — Джексон осторожно вошел в гостиную, обошел стол с картами, сердито глядя, будто на нем появилось гнездо гадюк. — Армия северян все еще валит через переправу.