— В таком случае эта казнь может стать для Клана погребальным звоном в этом округе.

— Погребальный звон уже прозвучал, — мрачно сказал Кэролл. — Я займусь Кланом, раз он показал, что готов к настоящему насилию.

— Где они нанесут следующий удар?

— Скорее всего, в Линкольнвиле. Мы уже месяц ожидаем нападения на него.

— Или в Селби Холле?

Дэн пристально взглянул на Квента и покачал головой.

— Я думаю, что они изберут Линкольнвиль. Конечно, члены Клана ненавидят Лорену, но она все же вдова Брэда Селби. А он здешний герой.

— По крайней мере, сейчас, — сухо заметил Квент.

— Что вы хотите сказать? Разве он не мертв?

— Он точно мертв. Я прибыл на то место через день после того, как сожгли его командный пункт. К сожалению, капитан Брэдфилд Селби умер точно так же, как он жил — без особого уважения к соотечественникам.

— Значит, в его послужном списке появилось пятно?

— Можно сказать и так, — ответил Квент. — Он отправился в Кордову по просьбе императора, везя патент, дающий ему право на некоторые земли, конфискованные у патриотов. К тому же он позднее захотел отнять земли у их законных владельцев. Вот это и растревожило осиное гнездо.

— Вы расскажете об этом Лорене?

— Будет лучше, если расскажете об этом вы.

Кэролл тут же решительно возразил.

— Я однажды сражался против Селби. Люди для него ничего не значат. Он без всякой нужды пожертвовал целым отрядом, но сражался храбро. Думаю, нам не следует об этом говорить.

Квент пожал плечами.

— А как мы поступим с Питерсом?

— Буду признателен, если вы останетесь здесь, пока я не пошлю за фургоном. Теперь, когда приказы здесь отдает Орел клана, думаю, у нас работы хватит.

— Вы собираетесь арестовать полковника Гамильтона?

Майор покачал головой.

— Ни одно жюри присяжных не обвинит его, располагая столь незначительными доказательствами. Доктор Янси скажет вам, что человека, у которого нога поражена гангреной, можно спасти, если ампутировать нездоровую конечность. Если мне повезет, то сегодня как раз это произойдет со всем Кланом. Или, по крайней мере, с его отделением в Округе Крей.

Детская в Селби Холле находилась на втором этаже. Она была просторной и соединялась дверью с комнатой Рины.

Стоя рядом с подростковой кроватью, которую она распорядилась доставить, когда трехлетний ребенок достаточно вырос, хозяйка Селби заботливыми руками разгладила стеганое покрывало.

В этой кровати сын не спал уже некоторое время. В августе Энди вместе с няней Матушкой Джо уехал к родственникам в Эшвил, чтобы спастись от летней жары. Им велели оставаться там, пока здесь все не успокоится: Рина ни разу не пожалела о таком решении. Она впервые рассталась со своим мальчиком со дня его рождения и сделала это с тяжелым сердцем. Даже сейчас она не могла до конца поверить, что его здесь нет… Проснувшись, она ловила себя на том, что стоит рядом и прислушивается, ожидая, когда он рассмеется. Всякий раз в середине дня, после поездки по своим все разраставшимся владениям, она была уверена, что сын выбежит на лужайку встретить ее. В конце рабочего дня Рина все еще заходила в детскую, хотя та и была пустой.

В уютной белой комнате было тихо. Рина разглядывала находившиеся в ней привычные вещи — огромного коня-качалку, кукольный домик, кроликов и гномов, резвившихся на всех стенах. Она любила это время дня. В детской вспоминалось, что жизнь имеет смысл, можно было снова обрести безмятежное настроение, ускользавшее от нее в часы работы.

Рина подошла к большому шкафу, где хранилась одежда Энди. Такой осмотр стал для нее ритуалом. Здесь лежал костюм индейца, который она заказала в Нью-Йорке. Фрак из Атланты на третий день рождения. Униформа солдата Конфедерации, которую она после долгих колебаний приняла от того же портного. На туалетном столике она привела в порядок щетки сына с посеребренными спинками и взглянула на выстроившиеся в ряд фотографии. Энди на них был запечатлен малышом. Его первый выход на портик с Матушкой Джо на заднем фоне. Его первый выезд на дамском седле матери… Наконец фотография в отдельной рамке, на которой Энди сняли в прошедший день рождения. Рина разглядывала эту фотографию последней. Она с восторгом уже сотый раз отмечала, что красивые глаза мальчика становились темнее, а подбородок обретает мужественный вид.

Мальчик все еще оставался ее точной копией. Иногда было трудно признать, что часть этого мальчика унаследована от Дэна Кэролла. С каждым проходившим днем становилось ясно, что ей не удастся надолго отложить признание этого факта.

Когда Рина отослала надсмотрщика с чеком в Четыре кедра, она не сомневалась, что Дэн вернет его: попытка расплатиться по счету трехлетней давности стала своеобразной проверкой. Дело не в том, что Рина не стала бы винить Дэниела, если бы тот взял деньги и отвернулся бы от Селби Холла — она просто надеялась и молила Бога, чтобы он понял причину ее длительной нерешительности. И так, оказавшись меж враждебных сил, она боялась сделать шаг, который скомпрометировал бы ее.

Год назад у нее от облегчения чуть не закружилась голова, когда друзья из Мексики написали, что Брэд мертв, но ощущение свободы длилось недолго. Любим или нелюбим, муж умер героем. Принципы повелевали ей оплакивать смерть мужа — в Округе Крей траур полагалось носить не меньше одного года. Весь этот год, пока Джорджия жила под растущей угрозой Ку-клукс-клана, она не осмеливалась выразить подлинных чувств. Сможет ли она пойти на это сегодня, когда Дэн нанесет обещанный визит и попросит ее руки?

Не зная, что ответить на этот вопрос, она прошла к одному из мансардных окон, чтобы взглянуть на подъездную дорогу.

С приближением вечера дождь притих, и ее девственные дубы озаряло слабеющее солнце заката. Лужайки по обе стороны только что подметенной дороги стали бархатисто гладкими. Позади крыльев дома сверкали недавно выкрашенные рабочие здания: в плотницкой мастерской от наковальни взлетали снопы искр. Там Кастор и Поллукс чинили сломанную цепь упряжки. В Селби снова царил полный порядок, дела на плантации процветали как никогда раньше. За это она могла благодарить свой решительный характер и свое неиссякающее трудолюбие.

Конечно, сосед из Четырех кедров оказывал ей всяческую помощь, не говоря уже об умелом деловом содействии Квента Роули… Вспомнив брата, она обрадовалась, заметив, что тот въезжает через ворота верхом на коне из конюшни Четырех кедров. Квент опустил голову в задумчивости — непривычная для него поза. Он даже не поднял голову, когда спешился у портика.

Рина знала, что прошлую ночь он провел у майора Кэролла, чтобы обсудить дела, которые обоим принесут выгоду. Ей очень хотелось узнать, не зашел ли разговор о более личных вопросах, и она решила, что так оно и было. Рина думала, что ее брату не мог не нравиться Дэниел. Несмотря на то, что окружающая среда у каждого была разной, оба они были джентльменами. К тому же оба желали ей добра.

Когда Рина спустилась по лестнице, мальчик-слуга уже нес сумку Квента в его апартаменты. Сам Квент уже стоял в первой гостиной с рюмкой в руке, повернувшись спиной к камину. Он чувствовал себя как дома, беседуя с Дядей Доком, и грозно поднял палец, чтобы придать своей мысли вес.

Врач плантации, развалившись в самом глубоком из новых кресел Рины, с трудом встал при ее появлении. За последний год его походка стала тяжелее, была заметна усталость. Она частенько перед обедом заставала его дремлющим в этом же кресле.

— Квент, перестань ругать нашего друга Гамильтона, — говорил он. — Поздоровайся со своей сестрой так, как она того заслуживает.

Квент протянул руки к Рине и полудружески, полушутя поцеловал ее, как это было заведено еще с детства.

— Как в эти дни поживает моя любимая родственница?

— Устала, но дела процветают, — ответила она и положила подушечку рядом с Дядей Доком.

— Я не расспрашивать о твоем благополучии, — сказал брат. — А где ты приобрела такой гарнитур для гостиной?