См. также: Валентин Курбатов, “Последняя глава” — “Литературная Россия”, 2005, № 49, 9 декабря <http://www.litrossia.ru>.

Николай Переяслов. Латентный постмодернизм Юрия Кузнецова. — “Вертикаль. ХХІ век”. Литературно-художественный журнал. Нижний Новгород, 2005, выпуск четырнадцатый.

“По сути дела, если бы не этот вот „вопль чужого бытия” — то есть не проступающие сквозь строки стихотворений Юрия Кузнецова тени майора Ковалева, Вия, Гоголя и вообще всей отечественной и мировой культуры, то кому были бы нужны его полувразумительные сны о носах и ноздрях? Только звучащее в его поэзии эхо великих предшественников и их не менее великих персонажей придает ей ту глубину, без которой большинство его стихотворений на аналогичные темы имело бы не больше ценности, чем сочинения небезызвестного Ляписа-Трубецкого о Гавриле. Похоже, что Кузнецов и сам очень хорошо чувствовал это на интуитивном уровне <…>”.

“Помнится, во время моих многочисленных поездок по России в составе различных писательских делегаций я неоднократно слышал от обиженных провинциальных поэтов недоуменные вопросы о том, зачем это Юрий Кузнецов, готовя их поэтические подборки к опубликованию в „Нашем современнике”, вторгается чуть ли не в каждое из их стихотворений, отсекая или переделывая в них самые лучшие, на их взгляд, строки, а то и целые строфы? Мне кажется, что на это и невозможно найти никакого вразумительного ответа, кроме того, что, будучи (может быть, даже втайне и для себя самого) интуитивным предтечей и первопроходцем российского постмодернизма, Юрий Поликарпович фактически к любому из попадавшихся ему на глаза литературных произведений относился единственно как к сырью для своего персонального поэтического творчества <…>”.

См. также: Кирилл Анкудинов, “Напролом” — “Новый мир”, 2005, № 2.

Елена Петровская. Этика анонимности. — “Художественный журнал”, 2005, № 1.

“Свободен тот, кто анонимен”.

По есенинским местам. Беседу вел Андрей Ванденко. — “Итоги”, 2005, № 45 <http://www.itogi.ru>.

Андрей Ванденко : “Не боялись шокировать зрителей сценой драки с Пастернаком, подробно показанной в сериале [„Есенин”]?”

Сергей Безруков : “А если расскажу, что в действительности все выглядело еще непригляднее? Сергея Александровича держали двое, а Борис Леонидович бил лишенного возможности сопротивляться противника кулаком по лицу. Штука в том, что дрались не лауреат Нобелевской премии с классиком отечественной литературы, а два молодых и горячих человека, которые из-за нехватки словесных аргументов пустили в ход более весомые. В двадцать лет подобные вещи случаются”.

Дмитрий Пригов. Метафизический страх перед свободой. Беседу вел Сергей Шаповал. — “Политический класс”. Журнал политической мысли России. 2005, № 10, октябрь <http://www.politklass.ru>.

“Для меня существует три фундаментальных момента, которые показывают, смогу ли я жить в этом обществе: свобода передвижения, свобода слова и свободная конвертируемость валюты”.

“<…> после войны западный мир осознал итоги мировой катастрофы как крушение традиционных культурных идеалов. В особенности возрожденческих и просвещенческих. Россия же, ровно наоборот, оценила победу в войне как победу именно этих принципов”.

“Мир живет в историческом времени. Россия же — в природном, которое предполагает не последовательное развитие событий, а цикличное: как всегда, здесь долгая зима, бурная весна, энергичное лето, протяжная осень и опять зима. Обычно в весеннее время возникает иллюзия, что Россия разомкнет циклический круг своего бытия и вступит на прямой путь развития западного образца. <…> Я сторонник непопулярной точки зрения: Россия сможет это сделать, если диверсифицируется на несколько Россий. При нынешней системе она никуда не вырвется. <…> Понятно, что выход, о котором я сказал, является иллюзорным проектом”.

Алексей Пурин (Санкт-Петербург). Анненский, Мандельштам и другие. — “Стороны света”, 2005, № 1.

“Кушнер в статье об Анненском („Новый мир”, 1997, № 12) недоумевает по поводу строчки „Иль глаза мне глядят неизбежные”, усматривая здесь „‘детскую’ грамматическую ошибку”. Но дело в том, что никакие неизбежные глаза на Анненского здесь не глядят. Вероятно, в первом издании „Кипарисового ларца” (1910) допущена опечатка (там, правда, сохранилась запятая после „глядят”, заботливо убранная последующими корректорами во всех изданиях „Библиотеки поэта”), а читать нужно так:

Пережиты ли тяжкие проводы,

Иль <в> глаза мне глядят, неизбежные...

Неизбежные — проводы, а не глаза.

Кстати, нашел издание (редкое и миниатюрное), где эта строка так и напечатана — с „в” и запятой: И. Ф. Анненский. Кипарисовый ларец. М., „Книга”, 1990 (составитель Н. А. Богомолов)”.

Кирилл Решетников. Афтар монстр. — “Газета”, 2005, № 211, 8 ноября <http://www.gzt.ru>.

“„Шлем ужаса” — не первая книга, в которой осваивается форма и стилистика интерактивного сетевого чата. И все же по замыслу и исполнению это самый оригинальный, да попросту — лучший роман Пелевина. Если автор хотел найти полноценную альтернативу привычным способам повествования (которыми до сих пор пользовался и он сам), то это ему удалось”.

См. также: “Мы и не заметили, как подошел конец этого времени озарений, революций и эстетского бузотерства. Пройдет еще несколько лет — и имена Пелевина, Ерофеева, Пригова, Сорокина впишут в каталог русской словесности рядом с обэриутами и опоязовцами. А неистовые девяностые и „нулевые” станут легендой, которая попадет в диссертации. <…> Пока читаешь „Шлем ужаса”, на ум приходят и „В ожидании Годо” Беккета, и диалоги героев Ионеско, и „персонажи” Пиранделло. Однако смысл новой притчи, разыгранной для нас пелевинскими героями, — не вселенский абсурд, как у авторов театра парадокса. Он тот же, что и в прежних книгах. Только проповедь буддийской шуньяты — то есть пустоты, иллюзорности мира — здесь сведена к возможно более простому, „компьютерному” сюжету. Одновременно это апофеоз постмодернистского неверия в единственную реальность. Пелевин говорит нам: наше дело — светящиеся буковки, наше будущее — Интернет и множество придуманных миров. Проще уже не напишешь. А попытаешься — неизбежно будешь повторяться. Пелевин наконец-то получил очищенную от всего лишнего матрицу своего художественного мира. Теперь любое продолжение темы будет самоповтором. Стало быть, в поступательном развитии русского постмодернизма наконец поставлена точка. Вряд ли его пламенный апостол Пелевин сможет найти выход из Лабиринта, в который сам себя загнал”, — пишет Евгений Белжеларский (“Визит к Минотавру. Новый роман Виктора Пелевина „Шлем ужаса” — памятник эпохе русского постмодернизма” — “Итоги”, 2005, № 46 <http://www.itogi.ru> ).

См. также: “О космогонии — собственно шлем ужаса, сепаратор, пузыри надежды и пр. — говорить не буду. О ней уже все сказал (рассуждая о космогонии Уильяма Блейка) Т.-С. Элиот: чувствуешь себя, как в доме умельца, выстругавшего себе мебель, вместо того чтобы купить ее в магазине. Пелевин, понятно, не Блейк, но фуганок с киянкой у него что надо”, — пишет Виктор Топоров ( “Pelevin — cool” — “Взгляд”, 2005, 22 ноября <http://www.vz.ru> ).

См. также: “Как придумка — это затейливо, не больше того. Как миф или разрушение мифа — это плоско. Ужас „Шлема” в том, что Пелевин впервые выстроил набор букв в надлежащем и предсказуемом порядке. А это уже не Пелевин. Это кто-то другой. Без вкуса, цвета и запаха”, — пишет Павел Басинский (“Ужас „Шлема”” — “Литературная газета”. 2005, № 48, 23 — 29 ноября <http://www.lgz.ru> ).