* * *

Что за ночь волшебная — каждый лист

шелестит взахлеб на речном наречье,

и лежит, немыслимо серебрист,

узкий лунный луч на твоем предплечье.

А какой на небе переполох!

Видно, Бог споткнулся, неся корзину, —

и собрать рассыпавшийся горох

даже стайке Золушек не под силу.

Татьяна Гоголевич. Монастырь. — “Город”, Ставрополь на Волге/Тольятти, 2005, № 11.

Тонко прописанный рассказ о девушке, пожелавшей уйти в монастырь из мира, в котором, по ее мнению, “нет Господа”. В монастыре ее не приняли, настоятельница просто увидела, что Марии “не сюда”: “Кто-то должен жить и в миру. Мирской подвиг тяжелее монастырского. <…> Ты сама хотела получить послушание. Жить в миру — твое послушание”.

Яков Гордин. Память и совесть, или Осторожно — мемуары! — “Знамя”, 2005, № 11 <http://magazines.russ.ru/znamia>.

Горькое размышление о мемуарах Дмитрия Бобышева “Я здесь. (Человекотекст)” и грустное — о многочисленных художественных воспоминаниях Евг. Рейна. Да и шире, как сказано в заголовке.

“Р. S. Мне было крайне печально писать все это. Не только потому, что с Женей Рейном мы были много лет близкими друзьями, а с Димой Бобышевым приятельствовали. Я вспоминал большое, веселое, яркое содружество конца пятидесятых — начала шестидесятых, которое Дима в своем „человекотексте” верно называет „нашим кругом”. И во что все это превратилось…

„Скучно на этом свете, господа! ””

Александр Грищенко. Вспять. Большое стихотворение в прозе. — “Октябрь”, 2005, № 11 <http://magazines.russ.ru/October>.

Действительно, аж на 23 страницы.

Вот как, господа, следует любить слова, вещи, память свою детскую-драгоценную и себя в ней, не до конца умершие запахи — и прочее, бессмысленное . Для людей, подобных этому автору (и напечатанной в этом же номере Василине Орловой ), хочется, ей-же-ей, начать строить — про запас — новый ковчег.

Валентин Дронов. А еще говорят… — “Знамя”, 2005, № 11.

Второе (после Виктора Некрасова в “Звезде”) яркое чтение этого месяца.

Два смешных, легких и мудрых рассказика — о встрече с Н. Я. Мандельштам и осмыслении того, что “говорят, от слов ничего не бывает”.

Последние девять лет отец Валентин Дронов — настоятель церкви Владимирской иконы Богоматери села Быково Раменского благочиния Московской епархии.

А еще автор чбудной книги “Наташина азбука”.

Тимур Кибиров. Новые стихи. — “Знамя”, 2005, № 11.

* * *

Моисеевы скрижали

мы прилежно сокращали,

мы заметно преуспели

в достиженье этой цели.

И один лишь не сдается

бастион обскурантизма —

предрассудок “Не убий!”.

Но и он уж поддается

под напором гуманизма,

братства, равенства, любви!

Добрый доктор Гильотен,

добрый доктор Геворкян —

прописали нам лекарства

против этого тиранства

(а от заповедей прочих

доктор Фрейд успешно лечит!).

Приходите к ним лечиться,

прирожденные убийцы…

Но нельзя, товарищи, забывать

и о важности эстетического воспитания —

невозможно, товарищи, отрицать

заслуги нашей творческой интеллигенции

в преодолении вековой отсталости!

Достаточно назвать

имена Ницше и маркиза де Сада,

лорда Байрона и М. Горького,

В. Маяковского, К. Тарантино, В. Сорокина

и многих, и многих других

не менее талантливых

бойцов идеологического фронта…

Корней Чуковский еще аукнется в кибировских стихах — в следующем номере “Нового мира”.

Виктор Некрасов. Ограбление века, или Бог правду видит, да не скоро скажет. Публикация В. Кондырева и Гр. Анисимова. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2005, № 10.

Это еще круче, чем тайная встреча Косыгина с Керенским.

Лучшее мое чтение этого месяца. Я хохотал и вытирал слезы — поставьте сюда столько восклицательных знаков, сколько захотите. Все! А то я проговорюсь.

Ольга Новикова. Убить? Роман. — “Звезда”, Санкт-Петербург, 2005, № 10.

В этом романе ей (героине, героине, конечно. — П. К. ) все-таки пришлось убить. Ничего другого не оставалось. Сам виноват.

Владимир Огнев. Раздвижение пространства. Портреты Игнатия Ивановского и Николая Чуковского. — “Дружба народов”, 2005, № 11.

“Н. Чуковский разделяет мнение врага буквализма, известного француза: „Берешь в долг, отдай сполна, хоть и не тою монетою”, то есть не получается образ — сохрани мысль, не справился с краткостью — будь богаче, не сумел ублажить слух — ублажи глаз живописью. Одним словом, упущенное в одном месте наверстай в другом. Так, в переводе „Верескового пива” Р.-Л. Стивенсона (у С. Маршака — „Вересковый мед”) Н. Чуковский придерживается в строфике октавы, как в подлиннике, и только в одном месте позволяет себе катрен. Маршак вовсе отказался от строфики Стивенсона, зато сохранил ритм подлинника: четкий, стреляющий короткими английскими словами, традиционный стих английской баллады. Н. Чуковский взял другим: красками, порою опущенными в маршаковском переводе. У Чуковского карлики — “хилые”, “корявые”, “черноватые”, а король скачет “багряными полянами” (вереск цветет!), “слышит сытых пчел гуденье” (лето, его приметы, они есть в первоисточнике), у Маршака же — суховато, превалируют глаголы, действие. В переводческой практике отступления случаются и не такие. Французский поэт Леон Робель говорил мне, что он перевел Корнея Чуковского так: „De la part du Leopard”, заменив животное: верблюда на леопарда, а Г. Маршал, переводя Маяковского на английский, ради сохранения рифмы пожертвовал „Венецуэлой”, переведя — „Буэнос-Айрес”. А что? Ведь не в географии тут дело, а в экзотике (может, где и осталась пара рифм, так в Венецуэле). А у Робеля? „Откуда? От верблюда”. Звучно, красиво и по существу — точно, что с верблюдом, что с леопардом…”.

Николай Панченко. Лучшие там остались… Стихи. Вступительная заметка Дмитрия Донского и Галины Климовой. — “Дружба народов”, 2005, № 11.

“Поэт Николай Васильевич Панченко лежал в переделкинском храме Преображения Господня в последнем ожидании… Во всем его большом теле, в породистом лице были покой и благородство, которые не смущались крупного узла его темного галстука. Борода была сбрита. Все мирское (? — П. К. ) уже было не важно: опаздывает ли батюшка с короткой панихидой, сколько певчих пропоют старушечьими голосами Вечную память, почему не окажется в церковной лавке иконки Николая Чудотворца, чтобы вложить в руки новопреставленному Николаю…”.

Какая, однако, наблюдательность в этом послании нам, грешным. Или — не важно?

* * *

Угасают созвездья,

осыпаются грозди.

Погибают солдаты — их вбивают, как гвозди:

как по шляпке, по каске,

на дорогах победы.

По великой указке

умирают поэты.

Бедолагу в пути заметает порошей...

Большинство умирает

от жизни хорошей.

Партийная цензура и Лениниана М. Ф. Шатрова. Публикацию подготовил А. В. Новиков. — “Вопросы истории”, 2005, № 11.

Из письма в ЦК КПСС товарища П. К. Романова, начальника Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР: