Тогда это был технически дефект в приложении («Ворд» 6.0 для Macintosh), а не операционной системы (MacOS 7-точка-что-то еще), и поэтому начальным объектом моей досады были люди, которые ответственны за создание «Ворда». Но, с другой стороны, я мог бы выбрать опцию «сохранить как текст» в «Ворде» и сохранял все мои документы, как простые телеграммы, и эта проблема не должна была возникнуть. Взамен я позволил себе соблазниться всеми теми кричащими опциями форматирования, которые даже не существовали пока ГРАФИЧЕСКИЕ ИНТЕРФЕЙСЫ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ не появились, чтобы сделать их реальными. Я усвоил привычку использовать их, чтобы сделать вид мой документов симпатичным (возможно более красивым, чем они заслужили выглядеть; все старые документы в тех флоппи-дисках оказались более или менее дерьмом). Теперь я расплатился за эту само-избалованность. Технология продвинулась и обнаружила пути, чтобы заставить мои документы выглядеть даже более красивыми, и последствием этого было то, что все старые безобразные документы перестали существовать.

Это было — если вы простите мне момент странной небольшой фантазии — как если бы, я приехал, чтобы отдохнуть на некотором курорте, в неком изысканно разработанном и ориентированном на искусство отеле, отдавая себя в руки прошлых мастеров Сенсорного Интерфейса, и сидел в своей комнате, и записывал рассказы шариковой ручкой в честный желтый блокнот, и, когда я возвращался с обеда, обнаружил, что горничная забрала мою работу и оставила на ее месте гелевую ручку и стопку тонкого пергамента — объясняя, что представление выглядит от этого даже лучше, и это было всего лишь частью обычной модернизации. Но записанны на эти листы бумаги, безупречно с точки зрения каллиграфии, оказались длинные последовательности слов произвольно выбранных из словаря. Ужас, конечно, но я не мог в действительности подать жалобу управляющему, поскольку оставаясь на этом курорте согласился на все это. Я сдал свои Морлокские верительные грамоты и стал Элоем.

В конце 1980-х и начале 1990-х я затратил много времени, программируя «Макинтоши», и в конечном счете решил выделить несколько сотен баксов на «яблочный» продукт, названный «Мастерская Программиста Макинтошей», или MPW (сокр. от «Macintosh Programmers Workshop» — прим. перев.). У MPW были конкуренты, но она была неоспоримо первой системой разработки программного обеспечения для Mac. Это был тот самый молоток, которым собственные инженеры «Apple» пользовались, чтобы заколачивать код в Macintosh. Если MacOS была технологически значительно более продвинутой, в то время, чем конкурентные системы, а Linux даже не существовал тогда, и если MPW была в натуре программой, использованной группой «Яблочных» творческих инженеров мирового класса, у меня были «законные» высокие ожидания. Оно прибыло в виде стопки флоппи-дисков, около фута высотой, и у меня было много времени, чтоб поволноваться, в течение бесконечного процесса установки. Как только я запустил MPW, я, наверно, ожидал чего-то типа приобщения к образцу мультимедиа. Взамен это оказалось аскетичным, почти пугающим на вид. Это было обычное окно прокрутки, в котором вы могли бы набрать простой, бесформатный текст. Система должна затем проинтерпретировать те строки текста, как команды, и попытаться их выполнить.

Это был, другими словами, стеклянный телетайп, выполняющий интерфейс командный строки. Он пришел со всякого рода загадочными, но мощными командами, исполнять которые надо было, набирая их имена, и которые я научился использовать только постепенно. Это случилось только после того, как несколькими годами позже я начал возиться с Unix, в результате чего я понял, что интерфейс командный строки, включенный в MPW, был реинкарнацией Unix.

Другими словами, первая вещь, которую «яблочные» хакеры сделали, когда они получили MacOS и запустили ее — вероятно даже перед тем, как получили и запустили — они воссоздали интерфейс Unix так, что они могли бы сделать какую-нибудь полезную работу. В то время, я просто не мог задуматься об этом, но, насколько «яблочные» хакеры кумекали, хваленый «Графический Интерфейс Пользователя» в Mac был им только помехой, чем-то, что нужно было обойти, пока небольшой тостер еще не появился на рынке. (Здесь намек на маркетинговые лозунги «Apple», идеологи которой с подачи Стива Джобса мечтали сделать компьютер обыкновенным бытовым прибором, навроде того же тостера. — прим. перев.)

Даже перед тем, как мой Powerbook «рухнул» и уничтожил мой большой файл в Июле 1995, имелись иные признаки опасности. Мой старый приятель по колледжу, который основывал и запускал высокотехнологичные компании в Бостоне, разрабатывал коммерческий продукт, использующий Макинтоши, как фасад. В принципе «Маки» были быстродействующими графическими терминалами, выбранные как раз из-за их приятного пользовательского интерфейса, давая пользователям доступ к графическому представлению большой базы данных, хранящейся в сети более мощных, но менее дружественных компьютеров. Этот парень был второй человек, который повернул мои мозги на «Макинтоши», между прочим, и всю середину 1980-х мы разделяли священный трепет посвященных в высокие технологии, используя лучшую «яблочную» технологию в мире тупоголовых пользователей ДОС. Ранние версии системы моего друга работали хорошо, как он сообщал мне, но, когда отдельные машины объединили в сеть, начали происходить непостижимые аварии; иногда целая сеть могла просто повиснуть. Это было одним из тех дефектов, которые не могли быть легко воспроизведены. Наконец, они пришли к выводу, что эти сетевые аварии происходили всякий раз, когда пользователь, пробегая меню в поисках конкретного пункта, придерживал кнопку мыши больше чем на пару секунд.

В основе своей, MacOS могла делать только одну вещь за раз. Прокручивание меню на экране — одна вещь. Так, когда меню опускалось, «Макинтош» был не в состоянии делать что-то еще, пока этот нерешительный пользователь не отпускал кнопку.

Это не так плохо для единичного пользователя, на машине с единственной программой (хотя это тоже довольно плохая вещь), но по-настоящему хреново в машине, которая находится в сети, поскольку участие в сетевой обработке подразумевает своего рода непрерывное взаимодействие низкого уровня с другими машинами. Отказываясь откликаться на запросы сети, «Мак» вызвал общесетевую аварию (такое было возможно в одноранговых сетях с передачей маркера по кольцу, когда вся мало-мальски важная работа возлагалась на центральный процессор — теперь всякой низкоуровневой ерундой занимаются специальные микроконтроллеры, не отвлекая вычислительную мощность от просмотра любимых видеофильмов, рисования в «Фотошопе» и раскладывания пасьянсов. — Прим. перев.).

Чтоб работать с другими компьютерами, сетями и с различными другими видами «железяк», ОпСистема должна быть несравненно более сложной и мощной, чем MS-DOS или изначальная MacOS. Единственный способ подключиться к Интернету, которым стоит заниматься серьезно — PPP, протокол «Точка-Точка», который на время делает ваш компьютер полноценный членом Глобальной Сети, со своим собственным однозначным адресом и различными привилегиями, правами и обязанностями, возложенными на него. Технически это означает, что ваша машина выполняет TCP/IP протокол, который, чтобы сделать длинный рассказ коротким, закручен вокруг пересылки пакетов данных взад и вперед, в незаданном порядке, и в непредсказуемое время, согласно продуманному и изящному набору правил. Но пересылка пакета данных является той же отдельной вещью, и так OS, которая может только делать одну вещь за один раз, не может одновременно быть частью Интернета и делать что-нибудь еще. Когда TCP/IP был изобретен, его выполнение было привилегией, зарезервированной для «Серьезных Компьютеров» (поначалу, особенно в среде профи, бытовало снобистское пренебрежение «игрушками электроников-любителей», т. е. неспециализированными микрокомпьютерами. — прим. перев.) — мэйнфреймов и мощных мини-компьютеров, использовавшихся в технических и коммерческих установках — так что протокол создавался из предположения, что каждый компьютер, использующий его, — серьезная машина, способная делать многие вещи одновременно. Не говоря худого слова, машина под управлением «Юниха» (жарг., фамильярн. от UNIX — эта легендарная («настоящая!») ОпСистема с самого начала была многозадачной, и как это часто бывает, с другой стороны баррикад — в среде «любителей» — считалась излишне заумной и тяжелой для освоения, хотя до сих пор пользуется заслуженной любовью «упертых Юниксоидов», т. е. профессионалов, за мощность, надежность, обилие инструментов и возможностей — прим. перев.). Ни MacOS, ни MS-DOS изначально не были заточены под работу в сети, и когда Интернет стал горячей темо, должны были последовать радикальные изменения.