Фондамента канала с мостом, где печёт однорукий художник денно глину, не сдобу, постом… Не легко, но сдаваться не должен. В чашке голубь с оливой, цветок незатейливый, скромный автограф (здесь Венеция – VE, завиток расписной, то загнут, то отогнут). Мастер добр и приветлив. Прости. Попрощайся до нового сроку. И с зерном откровенья в горсти, поменяй, на родную, сорочку. 2 апреля 6. Из Венеции Оторваться от города, где одинаковы твердь и водица, где местами меняется день и мираж и не виден возница — перевозчик… Где пашет и жнёт вапоретто – се тяглый кораблик, где засеяно камнем жнивьё и растут над водою кораллы… Где ты счастлив и спрятан на дно, но на дне и светло, и прозрачно, и не всплыть бы… Но только одно позовёт, что положено зрячим, — возвращаться окучивать сад на земле. И ни шагу назад. 2 апреля 7. Едва… Вечерний коридор Венеции. Встречаю нечаемое. Дым Отечества вблизи. Прямая, поворот, деленье на три части, неясные ещё, но каждая блазнит… Не глядя, на бегу, присев, расслышать эхо и взглядом прихватить сомнение и соль… Вернуться «по прямой», припоминая это — три улицы пустых… Венецианский сон. 4 апреля 8. Уйти Она сама – сосуд своей красы. О. Седакова Венеция не пустит. Не возьмёт себе. Ты не на водах, не на суше. Так первый день и точно так восьмой… Как день творенья, день последний сужен. Соединясь с изменчивостью вод — она одна. Все прочие – виденья. Не флора и не фауна – того не знавшие… Сама своё владенье. 4 апреля 9. Верона На виду у заснеженных Альп вьёт Верона гнездо и по сей день и час, где поверженный галл италийцу недобрый сосед. Вьётся бурный Адидже, и мост Скалиджеро, в три долгих окна, убегает, как выскочка-мол, и его никому не догнать… Красной охры, сангины мотив завивается в тёплый узор, и звучит неостывших молитв долгота. И над этим – лазорь. Синева надо всем. У любви нет пристанища, кроме сердец, и какой-то балкончик обвит повиликой и грёзами дев… 4 апреля 10. В Падуе Ни падающей башни, ни легенд шекспировских. В заброшенной арене тенистый сад. И фрески мудреца. Вот стены и ворота. Вдалеке возвышенное всадника паренье. То конь Гаттамелаты. Скульптор – царь. Но некому оружием бряцать. А город скуп на лица, строен, строг. В саду в обхват стволы, цветут поляны… И, если захотите, между строк — глядите – глубоко придётся глянуть. Суров в ненастье, праздничен весной. Полдневное светило, небо Джотто. На чаше не скудеющей весов лежит, необоримо, синим с жёлтым. 4 апреля 11. В Виченцу (Вспоминая Палладио) Над холмами летать и присесть на Палладио портик и вновь — на Палладио… Выпить и съесть и нектар, и пыльцу, как вино с чем-то лёгким, не вяжущим ног… Как цветы эти свежи и днесь! И не с крыльями лев, а «щенок», может быть, припадёт к вышине… Где от радости крылья растут, двадцать первый не значится век, заберусь, как ребёнок на стул, на холмы и отправлюсь – наверх, на Палладио портик простой, на Ротонду… С цветка на другой… Чтобы каждый Виченцы росток осязать долгожданно рукой. 5 апреля 12. Летая Я там, где был Палладио и пел, гармонии творенья не нарушив Создателя. Каррарский мрамор бел и вывернут прожилками наружу. Из терракоты купол. Небеса. А холмы зеленеют вперемешку с цветением земли… Не описать… Не внять. То в столбняке, то вперебежку — оказываюсь… Странница-оса летит к Палладьо и зовёт – не мешкать… 5 апреля 13. Покидая Италию Италию покинуть нету сил. Пока. Двумя ногами на холодной ещё земле стою как блудный сын, пришедший к ней в объятия. Не сыт далёким, но однако – не голодный. Не то же жизнь души – в родной вертеп течёт слезой и выплакать слиянья алкает, где напрасное – вертеть по сторонам головкою… И тем ко сроку упразднит неправедного темп. 6 апреля |
