Российское Вплотную – ко стеклу – прижался стук и лепет. Ноябрь – плохие дни – подмоченный прикид. Сомнительный снежок навстречу бьёт и лепит бесформенный сюжет рассудку вопреки. Ату его, ату – прогнать не в силах вовсе. Отбросить, повернуть – догонит и додаст. То в зиму каплет день, то ночь впадает в осень — что этакой чреде до правил и до дат? Сиди. Пиши в тетрадь. Рифмуй, косясь в потёмки. Там, право, по серьгам и братьям и сестрам… Где резво лепят баб горластые потомки… И караулит «зверь» с названием «се страх»… Ату его, ату! Гляди в глаза, не прячась. Живи своей чредой в законе – благодать не минует, придёт, сотрёт рукою прачки ненужные следы, неведомо – когда. Теперь в чести ноябрь, ущерб и непогода — мы все отчасти как отставшие от стай пернатые… С крылом, до срока непохожим с грядущим, что спешит и медлит прорастать. Российского житья не вычерпать заочно, как неродимых щей ни пробуй, ни хвали… Как ни востри перо – ему ответит прочерк. Какая жизнь… Ноябрь – гримаса, маска, лик? 11 ноября 2006 Молча В саду Монсо или в ещё Саду задержишься недолго, вмещаешься тогда – не только в земную поросль. Тайный счёт уже ведётся. Под ногою ещё земля, границы, мир… Всё движется – в единый миг предстать нагою подноготной. 15 января 2007 В Италию… …Где все сады земли полны и откровенны и бродит молоком взрослеющий рассвет, где сам ложится свет мозаикой Равенны и тает на глазах (увидишь: раз – и нет)… В Италию… В кувшин, в сапог, в ковчег, в колодец… О, путник, Ной, вино, прозрачная вода… Что проще – полюбить?! Труднее – не воздать… Покажется – уже… Но не достичь Коломны ещё (её холмов ни счётом, ни красой особой не равнять с семью)… Вечерний Рим слит с вечностью в один мерцающий сосуд, чтоб чисто смыть росой тысячелетний грим, где мальчики земли волчицы грудь сосут… Что ж Русская земля, что Старицы удел? Лишь высмотреть глаза и снегом протереть. И дальше по холмам коломенским… теперь — как прежде и потом! Без мировых утех. 10 февраля 2007, Новомучеников Российских ДО ДНЕВНИКА
* * * Разойдясь на неравные доли, на исходе мой облик и срок. Я уже искупаю восторг, на земной задержавшись ладони. Я уже не ловлю горячей нарастающий утренний гомон, и вместилище жарких речей, как гортань, перехвачено комом. * * * Вот так, дружок, проходит жизнь. Сегодня – здесь, а там – и Лета. И никаким усильем жил не удержать беднягу в клетке. Птенец мой милый! Не сберечь ни пуха первого, ни вздоха последнего. И наша речь не лишена, однако, вздора. * * * Всё происходит – там, а здесь… Здесь я одна, сквозь сон и грёзу одной невыдуманной позы не изменив вчера и днесь, — живу. Как тень или как призрак… Обыкновенно – для других. Мои нехитрые труды земной привязанности признак. Но если всё же наяву руки моей коснуться можно, о, как почувствовать под кожей то, что душою назовут? * * * Мне больно, милые друзья, и за окном – не рай. Чему был рад вчера – не рад сегодня. Так, дразня то светлым ангела крылом, то жгучей чернью бед, то не задев, то напролом уходит жизнь – на нет. Не без Марины Быть может, слабая улыбка моя – у вас. И вы читаете урывком о том сейчас. В саду пустом не нарушаю ветвей чертёж. А если стану вам смешна я, — так что ж? Посмотрят звёзды и забудут — с высот. Навзрыд стучится кровь и будит висок. * * * Смотреть подолгу в снег — опасное занятье. Как холодно запястье пустившегося – вслед! Призывный шёпот звёзд как поцелуй больного. Предсказывают взлёт бесчувственные ноги… * * * Здравствуй, душа! На кого ночь исподлобья глядит? Есть ли какой наговор в тихом мерцании льдин? Есть ли – отрада – тебе? Будет? – началу – конец. С тайной какою теперь взгляд обращаешь ко мне? * * * Я траурный платок накинула на плечи. Над головой поток расположился млечный. Мильярды звёздных душ, и не чета – лампаде. В глазах такая сушь — не рассказать в тетради… О, как меня найти?! Мне ни с одним потоком ни врозь, ни по пути — пересекусь – и только. |
