У моря мертваго… В низине мёртвой пред зарёй востока не идут напиться живые… Не садится птица на волны, слышные слегка, — вы не найдёте и следа… Вот солнце всходит – на воде зажглась дорога – новый день некоронованным царём вступает во владенья оны, несовершенностию полны. Пейзаж закончен – завершён его деталей список скорбный. А солнце движется верхом… Без… никого… И гаснет… скоро. 2003 Троица в Хевроне Здесь Путники, устав, присели в тень дубравы Мамре – хозяин стар, радушен и высок. Мамврийская земля – хозяин добр нравом, и влагою поит… Прохладою висок остужен… И, склонив три головы на плечи, Пришельцы, замерев, готовы снова в путь… Исходит долгий день, и наступает вечер… И все уже ушли… И мы – когда-нибудь… О, щедрая Земля! – пастух и виноградарь хранят твои края, познавшие стопы, оставившие сад, и след, и пыль над садом… И мы к тебе пришли коснуться, и испить у Праотца воды, и след сыскать знакомый, войти в твои сады библейские смоковниц, и место обрести, где Ангелы присели в тени мамврийских рощ, чтобы… не встать… доселе. 3 января 2003 Крестный ход в вербное воскресение в Иерусалиме Жребяти ждёт – Вифании родной видны дома – дорога в Вечный Город. Отсюда путь начнётся скорбный скоро, и время станет Вечности равно. Отсюда путь! – внизу Гора Олив, масличная пора совсем не скоро… Но и гора великая не скроет грядущее… Сиянье детских лиц сменяется угрюмостью владык и яростью толпы – темнеет небо… И вот – уже – кто был здесь и кто не был тысячелетья пробует плоды собрать, сберечь, взрастить живое древо, прозябшее тогда, – «Созижду Дом». Мы следуем за Ним – и Дома дном лежит Ерусалим пред нами древний. 4 января 2003 Троица на Сионе И видели – был ветр и ветра глас, и горяча Сионская вершина была, – собор архиерейских глав внимал, – и ведали – свершилось! Что? – знали все из бывших, и горел закат с Сионом рядом, и стал Ерусалим с Горой сокрыт ночным нарядом… Так Духов вечер, с неба сшед и пребывая ввеки, ждёт обращения и, щедр, смежает миру веки. 9 января 2003 АБРАМЦЕВО. ВРЕМЕНА ГОДА 1 Зажглись и погасли лампады рябин, не слышится пение птах, лишь стынущий лес мелколесьем рябит и сумрак стоит, словно тать. Знакома дорога, неведом конец… Абрамцево, Родина, Русь. В тот час, когда Он обратится ко мне, я с тверди – остывшей – сорвусь. 2 Безмолвие. Абрамцево. Зима. Звук далеко, как взгляд – за горизонтом. Рябиновые ягоды снимать летит снегирь, и грудь горит на солнце. Абрамцево, безмолвие, снегирь — и тонкий свист царапнул твердь мороза… Смеркается, и вот – уже – ни зги, лишь немота ночная грудь морочит… 3 Так поползень проворен – серебрист его убор, его пера отличье в пределах незатейливых Отчизны под сенью золотой древесных риз… Другие ризы памятны земле — златые ризы жертвенных Обеден. Пера инаго знаки, и победы Живого Духа в обрамленьи лет. 2002 * * * Поддерживая древо и томясь от исполненья зелени и зноя, я знала, что ещё увидят снова, что видели доныне и до нас… Всё – совершилось… Жажду глубины ствола, души – спина и ствол едины… Полдневный зной, в какой не тают льдины иных планет, и тесных уз – иных. 1 июня 2003, Абрамцево Художнику Так у холста – строитель и стрелок — стоит творец и, точно целясь кистью, слагает Мир… Куда его ни кинуть — зовёт, – назвать по Имени без слов зовёт творца… И малой буквой «т» лишь пробую означить чью-то слабость — земную меру… горькую… всех тех, кто у холста стоит в Господню Славу. 2003 * * * Благообразный Иосиф с древа снем… Тропарь Великой Субботы Какою птицей, бабочкой, жуком ползти, лететь, порхать, перемещаясь в пространстве жизни с тоненьким ушком, впускающим за выворотность счастья, незримого ни глазу, ни такой припухлости над тикающим сердцем, спускающимся медленно – доколь невидимо поднимется – до смерти. Теперь июль – и льну к его теплу, качаясь между будущим и прошлым, раскачивает маятником луг возросшее торжественно и просто. И здесь, в лугах, в лесах, в июльском сне, поборники нездешнего участья, мы – отдохнём, мы вовремя – устанем, чтобы – туда – где… снем… 25 июля 2004 |
