Весь разговор проходил по сотовому телефону. Я ехал по Садовому кольцу в институт, вдобавок пошел дождь с градом. Долго не мог сообразить, как мне выкроить часик времени. «Если ты, Коля, недалеко и, если можешь, приходи в институт».

Заехал в «Колокол», взял у Иры верстку, приехал в институт, сделал кое-какие дела, и тут входит будущий заслуженный артист. Продиктовал характеристику Ксюше, новой лаборантке. Николай в качестве ответного жеста пригласил Ксюшу в театр, он танцует в «Жизели». Эту характеристику заношу в дневник, потому что очень уж любопытна судьба.

«Представляя к высокому званию Заслуженного артиста России солиста Государственного академического театра классического балета под руководством Народных артистов Россия Н. Д. Касаткиной и В. Ю. Василёва» Николая Николаевича Чевычелова, 1980 года рождения, хотелось бы отметить следующее:

Во-первых, необыкновенно быстрый профессиональный и духовный рост артиста. Придя в театр в июне 1998 году, после окончания «Школы классического танца Г. В. Ледяха», на должность артиста кордебалета, уже в феврале 1999 года Николай Чевычелов, недолго задержавшись на исполнении партий второго плана, станцевал партию Принца в балете П. И. Чайковского «Щелкунчик» на сцене Кремлевского Дворца съездов.

Второе, что хотелось бы отметить, до того, как мы перечислим все ведущие балеты мировой классики, которые в нашем театре танцевал Н. Н. Чевычелов, это некий социальный феномен. Премьер нашего театра отнюдь не из театральной семьи, не из театральной «династии», а с московской окраины. Мать Николая – медсестра, а отец – разнорабочий на одном из московских заводов.

За время работы в театре Н. Н. Чевычелов, как мы уже сказали, наработал значительный репертуар главных партий классического балета: Принц («Щелкунчик» П. Чайковского), Принц («Золушка» С. Прокофьева), Зигфрид («Лебединое озеро» П. Чайковского), Базиль («Дон Кихот» Л. Минкуса), Граф Альберт («Жизель» А. Адана), Иван-царевич («Жар-птица» И. Стравинского), Принц Дезире («Спящая красавица» П. Чайковского), Франц («Коппелия» Л. Делиба), Ромео («Ромео и Джульетта» С. Прокофьева), Красс («Спартак» А. Хачатуряна), все три главные партии – Бога, Адама и Черта в балете «Сотворение мира» А. Петрова.

Николай Николаевич Чевычелов – не только талантливый артист классического репертуара, обладающий для этого всеми первостепенными качествами, включая самые необходимые: энтузиазм, настойчивость, умение работать и самоотверженная любовь к профессии. Он также и замечательный характерный артист, умеющий средствами классического и народного танца выразить порою целую гамму чувств. Таковы его характерные партии – Эспадо в «Дон Кихоте», Шут в «Лебедином озере», Дроссельмейер в «Щелкунчике», а также Маугли в балете «Маугли» А. Прайера, одной из последних премьер театра, нашедшей широкий отзыв в прессе.

Н. Н. Чевычелов вместе с театром и в качестве приглашенного солиста неоднократно гастролировал в Англии, Бразилии, Испании, Аргентине, Италии, Китае, Турции, на Мальте (вместе с ведущими артистами Большого театра), Тайланде, Японии, Индии, Португалии, Мексике, Америке, танцевал на самых знаменитых сценах мира.

В человеческом плане Н. Н. Чевычелов не типичный «премьер», высокомерием охраняющий свое достоинство, а чуткий, отзывчивый человек, верный друг и хороший товарищ.

Все изложенное дает нам безоговорочное право ходатайствовать о присвоении Н. Н. Чевычелову высокого звания Заслуженного артиста России именно тогда, когда его мастерство достигло своей высшей точки.

……………. . Народная артистка России,

Руководитель театра Классического балета

……………. . Народный артист России,

Руководитель театра Классического балета»

Что касается второго балетного аттракциона, то он тоже прошел весьма успешно. Алексей, самый молодой в ансамбле, еще будучи студентом балетной школы, выдержал темп, который не всегда выдерживают и взрослые мужчины. За год, когда я видел его последний раз, он сильно вырос в артистическом плане. Судьба мальчика только начинается. Данные к исполнению молодых мечтаний, кажется, есть. Как во время концерта переживали его отец и мать! Каким-то чудом немедленно отыскивали своего ребенка среди десятка одетых в одинаковые костюмы артистов. Я ждал номера с участием Дениса Родькина, который так мне понравился в прошлый раз, но здесь он был слишком манерным. Зато другой «классический» мальчик, Урусов, и девочка с испанским именем меня просто покорили.

В половине двенадцатого уехал из Москвы, из дома, а в час уже был на даче. Тишина, покой, моя комната, какое блаженство, утром начну читать верстку. За стеной ребята чуть ли не до трех резались в дурака.

26 сентября, суббота. К одиннадцати уже выправил все ошибки в верстке, их немало, но в целом все, кажется, получилось. Удастся ли теперь напечатать роман книжкой? Вместо повести Георгия Севрукова в журнале пойдет роман Лилии Проскуриной. Будет ли это на пользу журналу?

Первой изо всей компании, пока я еще читал, проснулась Маша и сразу по крестьянской привычке занялась огородом. Немедленно вовлекла в свою деятельность и меня. Посадили тюльпаны, чеснок на новую грядку. Потом до обеда я занимался уборкой хозяйственных завалов в сарае и перед зимой покосил всю траву на участке. К обеду проснулся Володя и, пообедав, принялся вешать второй сливной желоб на фасаде. Я тем временем занялся чтением.

Как все же не хочется читать то, что я читаю, какие приходится делать усилия, как разжигать себя, чтобы окончательно не озлобиться. Почему, в общем-то, так все скучно? Иногда я думаю, что попал в тот возраст, когда художественная литература вообще перестает действовать на человека. Иногда – что просто завидую энергии и времени у молодых. Я должен сказать, что старый писатель, как правило, все же плохо относится к молодой прозе: и не так, как писали мы, и не про то, и сразу начинает брюзжать что-нибудь о традициях. Вот так же я взялся за толстую книгу Андрея Геласимова«Степные боги».

В первую очередь смутила, конечно, реклама. Я всегда стараюсь обходить то, что усиленно рекламируют. А здесь прямо на обложке: «Глубина Толстого, психологизм Достоевского, патриотизм Шолохова» – на все вкусы. Я уж не говорю о сериальном названии «Лауреаты литературных премий» и «крике» на переплете: «Новый роман, который вы держите в руках, – возрождение великой русской литературы в России». Вот такую услугу оказывает издательство «Эксмо» своим авторам. С подобной рекламой я бы никогда книжки не купил. Но здесь я радуюсь, что после прочтения роман останется уже в моей библиотеке, радуюсь, что на ближайшем семинаре о книге расскажу ребятам. В общем, когда принялся читать, то оторваться уже не смог. Действительно ново, ясно, почти традиционно и увлекательно. А увлекательно, когда есть в первую очередь характеры, а не поддерживающие конструкции сюжета.

По всем современным параметрам Андрей Геласимов вплотную, казалось бы, идет за модой и современным романным сложением. Русский мальчик и некий потомок чуть ли не японского самурая. Разве это не некая желанная перекличка с возможным западным читателем? А так как дело происходит сразу после войны, то можно поглумиться и над голодом и порядками в стране, и поёрничать над «товарищем Сталиным», и над порядком в лагерях для военнопленных. А потом такой надоевший прием, действительно найденный Толстым, все описывать глазами маленького деревенского подростка. Но это, оказывается, не имеет значения, когда рождено и собственным сердцем, и точным знанием. Геласимов как настоящий писатель не только, так сказать, вскрывает свои истоки, но, как мне кажется, и пишет свое литературоведение.

Это на первой странице: Автор выражает глубокую признательность: Костромитину Ивану Александровичу за его устные воспоминания, с которых началась работа над этим романом. Павлу Быстрову за его познания и глубочайший интерес к истории Второй мировой войны. Своей маме Геласимовой Ларисе Ивановне за ее удивительные устные рассказы. Своему деду Геласимову Антону Афанасьевичу за смешную частушку, за переход через Хинган в августе 1945-го, за то, что выжил и победил, и за то, что много рассказывал внуку.