Неведение никогда не появляется, оно подобна тьме. Вы когда-нибудь видели, как приходит или уходит тьма? Вы всегда видите, как вспыхивает свет, и тогда тьмы уже нет. Вы всегда видите, как гаснет свет, и тогда тьма сразу есть. Тьма есть всегда - она не появляется и не пропадает. Появляется и пропадает только свет. Тьма - это просто отсутствие света.

Такой ответ людям был бы совершенным. Он говорил бы о том, что тьма всегда была и есть. У нее нет источника, поскольку она нематериальна. Источник может быть только у того, что существует. У света есть источник. Точно также и у осознанности есть источник, у сознания есть источник, но бессознательное - это просто ничто иное, как тьма.

Если бы Бодхидхарма остановился на таком ответе, он проделал бы огромную работу по защите себя от попадания во вздорные речи. Но он не мог сказать: «Я не знаю», потому что люди ждали его три года. Его ждала вся страна, и император By в том числе. Все с большим желанием, страстно ожидали приезда в Китай первого просветленного человека, Бодхидхармы. Нужно было утолить их жажду и ответить на все их вопросы. А свои ответы Бодхидхарма брал не из священных книг, а из своих переживаний.

По этой причине мастер не решился сказать: «Я не знаю. Я совершенно невинен. Я могу только сказать, что тьма была всегда, и невежество было всегда. У невежества нет корня. У невежества нет ни корней, ни причин, потому что оно нематериально». Я ответил бы так.

Он мог бы сказать им: «Я приехал сюда учить вас, как выйти из невежества. Я не знаю, как вы вошли в невежество. Это ваше дело».

Но вместо этого Бодхидхарма пустился в долгие теологические описания. И это позволило ученикам задавать все больше вопросов, на которые можно было ответить, но только противореча Махаяне или даже Гаутаме Будде.

И Бодхидхарма оказался перед очень трудной дилеммой. Он знает, что правильно, и он также знает, что традиционно правильно. И он оказался не таким сильным, каким я всегда считал его. Он не смог доказать, что он истинный революционер. Он не смог пойти наперекор традиции. Я покажу вам, как он путается и начинает нести вздор. Ему приходится так поступать, чтобы успокоить людей традиции и не отбиться от линии ортодоксальной теологии.

Этот вопрос тоже принадлежит такой же категории. И Бодхидхарма дает такие идиотские ответы, что над ними можно хохотать. Иногда он истинен, но очень редко. В основном же все его ответы неуместны, и я с ними абсолютно не согласен.

Сутра звучит так:

Вы должны понять, что культивируемая вами практика не существует отдельно от вашего ума.

Это правда. Все практики вам приходится проводить через ум. Поэтому с помощью практик невозможно достичь просветления, поскольку, если бы просветления можно было достичь через практики, то это означало бы, что просветление - побочный продукт ума, как сон, галлюцинация, иллюзия, мысль. И ваше просветление, словно мысли, могло бы исчезнуть в любой миг.

У меня был один немецкий санньясин, его звали Гунакар. Он так часто становился просветленным, что теперь уже полностью отказался от своей идеи. У Гунакара в Германии красивый замок, окруженный сказочным пейзажем. Став просветленным в первый раз, он объявил о своем просветлении всем президентам, премьер-министрам, послам и членам ООН. Он и мне написал письмо с таким известием.

Он уехал из ашрама за неделю или две до своего письма, и я не увидел в нем признаков того, что он станет просветленным так скоро. Я написал ему в ответ: «Гунакар, приезжай ко мне. Мне нужно самому убедиться в твоем просветлении».

И он приехал в ашрам. И его просветление постепенно исчезало по мере того, как он все ближе подъезжал к Пуне. Он осознал, что его идея была глупой.

- Я ничего не знаю, - признался он.

Но в Германии ему поверили, потому что там никто не понимает, что такое просветление. Когда Гунакар объявил о своем просветлении, люди подумали, что, возможно, так оно и есть, ведь никто никогда не слышал о том, что такое просветление. И разумеется, никто не опроверг его идею. Но Гунакар испугался. Представ передо мной, он сказал:

- Простите меня. Я снова превратился в абсолютно непросветленного человека.

Я посоветовал ему:

- Запомни: когда в тебе возникнет желание предлагать свои советы в письмах всем правительствам, послам и президентам мира из-за идеи о твоем просветлении, ты, прежде всего, должен приехать в мой ашрам.

Два года Гунакар хранил молчание. Но однажды я снова получил от него письмо. Он писал: «Ошо, я еду к вам, ибо в этот раз просветление действительно произошло».

«Хорошо, приезжай», - написал я ему в ответ.

Приехав в ашрам, Гунакар сказал:

- Простите меня. Странное дело. Приезжая сюда, я становлюсь непросветленным. А когда я возвращаюсь в Германию, там у меня возникает желание просветления, и никто даже не может сказать мне, что я непросветлен. «Зачем ждать? - думаю я, - Объяви себя просветленным!» И желание сильно распаляет меня.

Эта история повторялась несколько раз. В последний раз я слышал о нем, что он вступил в какую-то коммуну и занимался там мытьем тарелок. Человек, рассказавший мне об этом, перед поездкой ко мне спросил Гунакара:

- Что ты делаешь? Разве ты когда-нибудь слышал о том, чтобы просветленный человек мыл тарелки в ресторане?

Гунакар работал в ресторане коммуны.

- Выброси это просветление из головы, - ответил Гунакар. - Позволь мне мыть тарелки. Если ты едешь к Ошо, скажи ему, что я не собираюсь становиться просветленным, по крайней мере, не в Германии! Если я и стану просветленным, то только рядом с Ошо. Я чувствую огромную радость, когда мою тарелки, а это просветление совсем замучило меня.

Ведь Гунакар начал подражать мне.

Он закрылся в своем замке на горе. Он не выходил из комнаты и не встречался с людьми. Он завел секретаря и, разумеется, понапрасну мучил себя. Он не мог выйти из комнаты, так как тотчас же терял свое просветление. Он не мог встречаться с людьми, он видел лишь секретаря, и уже секретарь информировал людей о том, что его начальник находится в самадхи. «Ему нельзя никого видеть, - говорил секретарь. - Не беспокойте его».

- Я сильно измучился этим просветлением, - признался Гунакар. - Мне больше радости доставляет жизнь мойщика посуды в ресторане коммуны. По крайней мере, я могу выйти из мойки и отправиться в кино или пойти попеть и потанцевать на дискотеку. Это просветление было трудной работой, ведь мне приходилось сидеть взаперти.

Просветление не может прийти от ума. Оно может прийти только тогда, когда исчезает ум. На самом деле, просветление - это свет, а ум -это невежество. Просветление - это мудрость, а ум - это тьма.

Если ваш ум чист, тогда чисты и все пространства будды.

Я хотел бы исправить это утверждение. Я сказал бы: «Если ваш не-ум...», ведь не-ум означает пребывание за пределами чистоты и нечистоты - это пространство будды. А чистый ум - это не пространство будды. Даже самый чистый ум - это все равно ум. Чистота и нечистота -это двойственность. Пространству будды нужно быть за пределами двойственности. Оно не может быть одной частью двойственности. Это пространство должно быть за пределами обеих частей.

В Индии жил поэт Сурдас. Индуисты поклоняются ему как великому святому. Однажды Сурдас увидел красивую женщину. Он ходил от одного дома к другому, прося милостыню, не зная о том, кто живет в доме. Он постучался в дверь, и к нему вышла красивая женщина. Неожиданно в его существе возникло желание, страсть к этой женщине. Такое желание было естественным, в нем не было ничего дурного. Если вы можете наслаждаться прекрасным цветком, то почему вы не можете наслаждаться прекрасным лицом? Но религии истово отвергают все удовольствия. У меня такое впечатление, что все религии основали мазохисты. Они истязают самих себя! Чем сильнее вы мучаете себя, тем выше духом вы становитесь.

Сурдас почувствовал вину, несмотря на то, что ничего не сделал. Лицо женщины было так прекрасно, что возникшее в Сурдасе обожание этого лица было совершенно естественным. Но это противоречило религиозным заповедям. Сурдас выколол себе оба глаза и стал слепцом. И вот этому человеку благодаря его слепоте веками люди поклонялись как великому святому.