Милый Ошо,

Вы здесь только для своих учеников? Именно поэтому мне не позволяют встретиться с вами?

Если кто-то ученик - это значит, что он пришел учиться. Можно научить только того, кто пришел учиться. Тот, кто пришел ко мне не для того, чтобы учиться, зря потратит как мое, так и свое время. Нам не нужно встречаться. Если ты пришел учиться, двери открыты для тебя.

Но часто так бывает, что люди приходят с желанием учить. Господина, задавшего этот вопрос, зовут Брахмачарья Сагун Чайтанья. Я видел его фото вместе с его письмом. По всей видимости, он пандит, невероятно образованный человек. Он брахмачарья, то есть религиозный человек, практикующий целибат. Должно быть, он очень хорошо знает священные писания.

Я прошу тебя не сердиться на Лакшми за то, что она не позволила тебе встретиться со мной. Именно я попросил ее задержать тебя. Мне нет дела до эрудиции. Мне нет дела до бессмысленных теорий или праздных разговоров. Если ты знаешь, значит это так. К чему напрасно тратить свое и мое время? Если ты не знаешь, тогда приходи ко мне. Но тогда пусть у тебя будет ощущение того, что ты ничего не знаешь.

Очень трудно указать на что-то тому, кто притворяется знающим. Очень трудно пробудить того, кто притворяется спящим. А самое тонкое эго в этом мире состоит из эрудиции, знаний священных книг. Мне не интересны эти тонкие эгоисты. Если ты знаешь, то ты уже, по сути, благословен. Зачем тебе брать на себя труд приезжать сюда? Что ты найдешь здесь? Ты уже все знаешь, и дело с концом. Но если ты не знаешь, тогда оставь весь свой мусор за дверью, когда входишь сюда. Сам смысл готовности учиться - в том, чтобы прийти с признанием того факта, что ты не знаешь, что ты невежественен. Тогда мои двери открыты для тебя.

Знаменитый русский математик П. Д. Успенский пришел к Гурджиеву. Успенский был всемирно известным математиком. Его книга «Терциум Органум» получила известность во всем мире. А Гурджиева никто не знал, он был просто мистиком, никем.

Когда Успенский приехал к Гурджиеву, создалось такое впечатление, словно знаменитый человек пришел на прием к человеку с улицы. Успенский был очень высокомерным. Гурджиев осмотрел его с головы до пят, взял чистый листок бумаги и протянул его Успенскому. Гурджиев велел Успенскому пойти в соседнюю комнату и написать на одной стороне бумаги все, что он знает, а на другой стороне бумаги написать все, что он не знает. Успенский не понял, чего добивался от него Гурджиев. Тогда тот пояснил: «Мы не будем говорить о том, что вам уже известно. Так мы только потеряем время. Мы будем говорить только о том, что вы не знаете. Итак, отправляйтесь в соседнюю комнату и ясно опишите известное вам, поскольку ваше лицо излучает знания».

Была холодная ночь, падал снег - русская ночь! Успенский зашел в соседнюю комнату, и тут его прошиб пот. Бумага дрожала в его руках. Он изо всех сил пытался написать то, что знал. Но он, должно быть, был очень честным человеком. Он не считал, что знает даже одну единственную вещь, которая только приходила ему на ум. «Душа, вселенская душа, освобождение... что я знаю?», - думал он. Успенский писал книги, но все эти книги основывались на вторичной информации, и для того чтобы написать книгу, не обязательно что-то знать. Большинство книг исходят не от знания, а от интеллектуальности. Успенский был потрясен.

Через час он вернулся и протянул Гурджиеву чистый лист со словами:

- Я ничего не знаю. Прошу вас, расскажите мне все, что можете.

- Мы можем начать, - ответил Гурджиев. - Так-то будет лучше.

Люди приезжают сюда каждый день. Это так называемые саньясины, пандиты и ученые от священных книг. Ни один из них мне не интересен, у меня нет для них даже одной единственной минуты. Они должны очень четко уяснить это. Если они знают, то и дело с концом, ведь у них уже есть мои благословения. Вы знаете - значит так тому и быть, да благословит вас божественное. Но если вы не знаете, тогда приходите с чистым листом бумаги. Только в этом случае мне можно будет что-то сделать.

Одно ясно: с какой стати тому, кто знает, брать на себя труд приезжать сюда? Какой в этом смысл? Я никуда не езжу. Именно ты вынужден приехать, поэтому ясно, что ты не знаешь. Ты просто попал в иллюзию того, что знаешь, но это просто заблуждение, поскольку с тобой ничего не произошло, на тебя не излилось блаженство, до тебя не доносится песня, для тебя не взошла луна. Пока что не забрезжил свет, который ты ищешь, ты до сих пор наполнен тьмой. Поэтому ты ищешь. Но ты большой эгоист, поэтому не можешь признать, что с тобой ничего не произошло.

Ко мне часто приходят люди. Однажды ко мне пришел господин, он уже тридцать лет был саньясином. Я долго избегал его, потому что не было смысла в его визите. Но он все время настаивал, и я сказал:

- Хорошо, я встречусь с этим человеком.

Я сразу же спросил его, нашел он Бога или нет.

- Что за вопрос! - ответил он. - С самого начала вы задаете мне вопрос о том, нашел я Бога или нет.

- Я хочу ясности с самого начала, - объяснил я. - Если вы нашли Бога, то и дело с концом. Если же это не так, тогда вместе мы сможем что-то сделать.

Он начал тянуть кота за хвост, говоря обиняками, мол, он до конца пока что не нашел Бога, что он, де, нашел Бога совсем чуть-чуть...

- Никогда такого не было, чтобы кто-то нашел чуть-чуть Бога, - сказал я. - Вы говорите как хирург, как будто у вас есть его рука или нога. Или, может быть, у вас есть его аппендикс! Божественное неделимо. Истина неделима. Невозможно разделить ее на части. Вы нашли чуть-чуть Бога... о чем вы говорите? Вы убежали с исподним бельем Бога или как? О чем вы толкуете?

- Нет, - ответил он. - Я пока что не нашел Бога, просто у меня было несколько проблесков.

- Будьте честными, - призвал я его. - Если у вас был проблеск, тогда двигайтесь все время в том же направлении. Зачем вам зря растрачивать свое время? Если у вас был проблеск, тогда этим уже все сказано. Двигайтесь все время в том же направлении и не тратьте понапрасну свое время на что-либо другое, в том числе и на меня. У вас был проблеск, двигайтесь же постоянно вперед.

Наконец, он спросил:

- Почему вы все время настаиваете на этом? У меня не было даже проблеска. Я готов слушать вас.

- Теперь мы можем поговорить, - смягчился я. - Мне все ясно. В ином случае мы только спорили бы.

Ко мне приходят люди, они говорят: «Вы сказали так-то, но в таких-то священных писаниях говорится об этом совсем иначе». Что я могу ответить им? Разве я ответственен за то, что написано в священных писаниях? Если вы считаете мои слова правильными, тогда исправьте священные писания. А если вы считаете мои слова неправильными, тогда пусть будет по-вашему или как об этом говорится в ваших священных писаниях. Мне нет до этого никакого дела, я не испытываю ни малейшего затруднения. Держитесь за свои священные писания! Если вы что-то получили из них, тогда зачем вы приехали ко мне? Вы ничего не получаете из них, но все равно не признаетесь в этом. Если я говорю не так, как написано в ваших священных книгах, но мои слова приходятся вам по душе, тогда исправьте священные писания. В мире очень много священных книг. Я здесь не для того, чтобы учитывать то, что где-то написано.

Лицо человека, задавшего этот вопрос, демонстрирует эрудицию, его внешность также свидетельствует о том, что он обладает умом, всегда вовлеченным в споры: «Священные писания говорят об этом, священные писания не говорят об этом». Он ученик Свами Чинмайананды. Естественно, раз он ученик пандита, он достигает тех же высот, что и его мастер! Итак, моя дверь закрыта для него. Приходи сюда с легким сердцем. Приходи сюда, когда отложишь в сторону свою эрудицию. Тогда ты увидишь, что мои двери открыты.

Разумеется, об этом говорит сам твой вопрос. Ты спрашиваешь: «Вы здесь только для своих учеников?» Вода здесь для жажды, мастер здесь для его учеников. Если ты ученик, то я здесь для тебя. Если ты не ученик, тогда здесь ни я для тебя, ни ты для меня. И на этом вопрос исчерпан. Мы не сможем установить связь, а без связи ничто не произойдет.