— Ну и что?!

— Маша — ответственная и послушная девочка, а Лизочка — капризуля! Сегодня я — Лизочка.

Я сделала резкий выдох и повернулась к Артему, который в другом конце коридора доучивал свою роль. Он не удивился.

— Да, она ведет себя как две разные девочки. Решила, что раз два имени, то должны быть две девочки. А что делать? Мы ведь не виноваты, что родители детям идиотские имена дают.

— И как будем открывать коробку?

— Ой, да подумаешь, проблему нашла, возьми другую девочку, их еще четверо остается!

— Так и сделаю.

Я твердым шагом вернулась к детям и приказала:

— Мила, ты будешь развязывать коробку с подарками. И отнесись серьезно, это ответственное задание.

Как ни странно, наш перепаханный неожиданностями праздник дошел до финала без сучка, без задоринки. Дети прочитали все стихи, спели песню, ответили на вопросы ведущих, Артем сказал все слова по тексту, мои феи тоже все станцевали, с передачей олимпийских колец не возникло никаких заминок. Теперь можно открывать коробку и раздавать детям заслуженные конфеты. Потом не спеша идти на участок и ждать там гостей.

Я торжественно сдернула с коробки ткань, которой она была закрыта до поры до времени. Мила подошла ко мне.

— Теперь, дети, мы хотим сделать для вас сюрприз. Этот замечательный подарок — для вас! Что же в нем лежит? Мы сейчас его откроем!

Мила с любопытством развязала ленточки, а я ей помогала. Надо было спросить, сколько там конфет, вдруг на всех не хватит, но коробка тяжелая, думаю, хватит. Я отодвинула Милу в сторону, чтобы она со свойственной детям непосредственностью не схватила себе конфет больше, чем положено и открыла коробку.

Все-таки я не дожила до конца недели, подумала я, разглядывая бомбу с часовым механизмом. Наверное, я стала седая, седеют же люди мгновенно. Никаких конфет в коробке не было. Стенки укреплены толстым пенопластом, поэтому тиканья часов не слышно. Только сейчас оно раздалось в зале, но дети возбужденно галдели, и никто ничего не понял. Один Артем догадался, что пауза затянулась, подошел ко мне, заглянул в коробку и уронил свою картонную молнию.

— Артем, без паники, — прошептала я, боясь закрыть крышку. — Уводи детей, это бомба!

— Ребята! Я, Олимпийский бог Зевс, приказываю всем быстро бежать на улицу, там вы получите много-много подарков! Я медленно считаю до трех, и все должны убежать на улицу за подарками! Начинаю счет! Один! Один с половиной! Один с четвертью! Два…

Обе двойные двери в зал были открыты, как и положено по технике безопасности, и дети с радостным визгом побежали из зала. Слава олимпийским богам, что ответственная подготовительная группа взяла малышей за руки, никто не упал, и никого не затоптали.

— Что случилось? — бросились к нам Седа Самсоновна и Нина Семеновна, но раз взглянув в коробку, побежали за детьми.

Зал опустел. В коридоре меня схватила за руку методистка.

— Можете мне объяснить, что это значит? — заорала она на меня с таким лицом, что впору удавиться.

— Могу. Встречаемся на нашей обычной площадке в трех кварталах от сада. Саперы наш адрес помнят?

Методистка оттолкнула меня и помчалась к выходу, забыв, что надо бы проверить все ли дети вышли из детского сада.

— Не беспокойтесь, раньше четырех часов бомба не взорвется, — крикнула я ей вдогонку.

— Почему? — обернулась она.

— Потому что праздник должен начаться в четыре часа! А скорее всего взорвется в шестнадцать часов пятнадцать минут.

Методистка убежала, а я зашла в пустую комнату кастелянши, взяла нашу с Артемом одежду и побрела догонять детей. Артем в костюме Зевса ждал меня у ворот сада.

— Мы тут быстро скинулись на конфеты, пошли, зайдем в магазин, купим, детям раздадим.

Я не возражала, я вообще была в прострации. В магазине на нас, завернутых в простыни, подозрительно посмотрели, покрутили пальцем у виска, но конфеты продали, какая им разница, откуда мы, да хоть с Олимпа. Мы на автопилоте пришли на обжитую за неделю площадку, торжественно объявили детям, что они молодцы, и заслужили много вкусных конфет. Дети, забыв обо всем, принялись за конфеты.

— Мы спортивные соревнования на следующей неделе проведем, — сказала мне и всем вокруг Седа Самсоновна.

Если сад не взорвется, подумала я. Ему уже на этой неделе не привыкать. На площадку стали приходить первые родители. Каким-то образом они уже знали об очередном ЧП в саду.

— Мама, а эта Фея та самая Красная Шапочка, которая была Василисой Прекрасной! — громко сказала Лерочка из подготовительной группы своей маме, указывая на меня.

Мама с подозрением отнеслась к воспитательнице в розовой занавеске, но вежливо кивнула мне и Артему тоже, хотя его простыня и осыпавшийся лавровый венок произвели на нее неприятное впечатление. Я поняла, что надо быстро переодеваться, пока сюда не набежали другие родители. Переодевались мы с Артемом в кустах, он слегка смущался, а я нет. За свою жизнь, полную участия во всяких творческих коллективах, мне приходилось переодеваться в самых неожиданных местах, от автобусов до людных площадей.

Дети ели конфеты, играли ими, кидались, делили и прятали. Все обошлось. Если бы праздник начался вовремя, то… Мое сознание сразу переключалось на какие-то второстепенные вопросы, а надо бы все обдумать. Но я не могла представить себе человека, который вот так просто может убить почти сотню малышей. Они вредные, непослушные, довели меня до белого каления, а я их полюбила, и буду скучать. И я обязательно откручу башку тому, кто пытался им навредить. Вот только найду его сперва.

Через площадку ко мне шла заведующая, а за ней методист, саперы и еще какой-то народ. Не к добру у них такие лица. У заведующей до сих пор что-то с глазами, методист всегда страшная, как черт в аду, а остальных я не знаю.

— Это она принесла коробку с бомбой! — попыталась заорать на меня методист, но стоявший рядом с ней мужчина аккуратно взял ее за плечо. Правильно, незачем пугать детей.

— Она не приносила! — сразу вступилась за меня Седа Самсоновна. — Коробку принес брат Янека Бруса, я сама видела.

— Она подложила туда бомбу потом! — не могла успокоиться методистка.

— Ничего она туда не положила, — сказала еще одна моя защитница, уборщица Света. — Я сама видела, как коробку мальчик на стол поставил и зал закрыла, а ключ сразу вам отдала, Людмила Васильевна.

Остальные воспитатели встали на мою сторону, напротив начальства. Это что же, они меня защищают? Спасибо, не ожидала! Методистка захлопнула рот, а заведующая открыла:

— Людмила Николаевна, больше я в ваших услугах не нуждаюсь.

— Принести в понедельник отчет по исследованию? — спросила я.

— Не появляйтесь больше никогда в моем детском саду!

Не хочет, не надо. Мне их морды тоже за эту неделю уже во где! Молодец, заведующая, выгнала в конце рабочей недели. И со скандалом, вроде я сама виновата. Да пошла она… Сейчас детей сдам с рук на руки родителям и все, хватит с меня этого издевательства. Все закончилось.

И все же нежный братик Янека ну никак у меня не катит на матерого убийцу.

Хорошенький мальчик видимо, не у меня одной не ассоциировался с преступником. Прямо единство формы и содержания: раз красивый, значит хороший. Кто бы мог подумать, что он притащит своему младшему братику коробку с бомбой. Откуда такая нелюбовь к брату и ко всему детскому саду заодно? Я не замечала, чтобы он ее выражал явно или косвенно.

За Янеком пришла мама, и ее сразу обрадовали свежей новостью о том, что к ним домой поехали с обыском. Если учесть, что у них в доме все обыскали во вторник, то радость мамы каждый может себе представить. Ее вместе с Янеком куда-то увели люди в полицейской форме, и их очень интересовал вопрос, где ее старший сын. А вот старшую сестру Янека красавицу-рукодельницу я так и не увидела. Как эта искусница впихнула бомбу в подарочную коробку? Этим же вопросом мучились окружающие.