—

Уже и взятку предлагаешь?

—

Чего? Хоть не смеши! Если б люди такими взятками обходились, им ни срать, ни жрать было б нечего! Если ты о такой взятке вякнул бы на зоне, кенты со смеху поусирались бы! — хохотал Гоша.

—

Ладно, попробую узнать, что тебя ждет, — пошел к двери участковый.

Поселенец попросил вслед:

—

Как

узнаешь, мне шепни!

Гошка уже расположился на нарах, решил отдохнуть после пережитого. Он жалел о бездарной потере денег, боялся решения Рогачева. И только прикрыл глаза, услышал, как открылась дверь, и оперативник милиции сказал:

—

Эй, Корнеев, сукин сын, выметайся отсюда! Какого черта вылупился? Проваливай домой! Мне нечем тебя кормить. Самому жрать нечего.

—

А начальник что велел?

—

Пиздюлей вломить и выкинуть! Так вот шурши, покуда не отвалил по полной программе! — пропустил Гошку.

Тот домой галопом помчал, не оглядываясь по

сторонам.

В этот вечер поселенец помыл полы, прибрал в доме и, нагрев воды, решил попариться в корыте. Конечно, он мог бы пойти в баню, но не научился пользоваться общественным. Слишком брезгливым был человек.

Он лежал в корыте, согнув колени. На них пепельницу поставил. Рядом, на табуретке — бутылка водки, сало, огурец и хлеб, — все, как полагалось в лучших домах. Тело Гошки от задницы

и по горло

отмокало в горячей воде. Все остальное свисало, торчало наружу, а человек блаженствовал. Кряхтел, постанывал от удовольствия и медленно тянул водку из рюмки.

—

Райская житуха! — приговаривал вполголоса.

Он знал, что жилуправление уже несколько раз

хотело поселить в дом к Гошке соседей, но каждый раз в дело вмешивалась милиция, и подселение тормозилось. Кто-то упрямо и ревниво охранял Гошкино одиночество, не подпуская к его дому никого.

Корнеев не знал, что именно сейчас идет о нем самый жаркий спор в кабинете начальника милиции. Здесь собрались все офицеры.

Шло совещание. Один

вопрос, а именно о поселенце, вызвал самые горячие споры.

—

Не стоит его швырять из водовозов в истопники. Отопительный сезон скоро закончится, и снова соберемся здесь, будем решать, куда его деть, — говорил участковый.

—

А я думаю, что Корнеева можно в рыбинспекторах использовать, — подал голос криминалист.

—

Ты хоть думай, что предлагаешь! Где — поселенец, полузэк, а где — рыбинспектор? Каким он должен быть? Ну, а теперь представь Гошу! Ну, и как? Подходит? — рассмеялся Петр Бойко, заместитель Рогачева.

—

В конце концов, я не считаю всех нас умнее французов. Помните, они для борьбы с преступностью создали у себя полицию «Сюртэ». В ней стали работать бывшие уголовники. И поверите — через год с преступностью во Франции было покончено. Поче

му бы нам

не применить их метод у себя? Ведь от

браконьеров

все лето и осень покоя

нет! Последних двух инспекторов убили. Кто? Мы не сумели найти,

хотя знаем,

что свои, поселковые, это сделали.

Больше некому.

На нашей совести две вдовы и сироты.

Всем нам и сегодня стыдно им в глаза смотреть А поселковые вместо того, чтобы помочь в раскрытии преступления, осмеивают и оскорбляют нас! Д и убитых жаль. А Гоша — поселенец, всем чужой Случись с ним, даже пожалеть некому. Забудут ми гом. Он ни с кем не дружит, а потому ни к кому душой не привязан.

—

Такого убить сложно. Он сам весь поселок уроет, не бзднув. Ему никого не будет жаль. Зверюга! — перебил криминалиста Петр Бойко.

—

Чего спорим? Подставлять под браконьеров своих поселковых даже жаль. Да и кто согласится на такой вшивый оклад? На него семьей не прожить. Одному и то в натяжку, — вставил свое мнение начальник следственного отдела.

—

Мужики, вы ж понимаете, что Корнеев — поселенец? Кто ему даст оружие? Кто возьмет его? О нем говорить не станут и нас сочтут сдвинутыми. Пришлют какого-нибудь своего. При нем и нам не порыбачить. Чужому мы кто? А Гоша для нас в этом — свой кореш. Не подставит! — встрял участковый и добавил: — С Гошей как подсуетитесь, так и сложится. Скажешь, что хочешь провести эксперимент. Оно и на самом деле так. Все рискуем! Ведь помимо оружия у поселенца будет лодка с мотором и катер. Дальше продолжать не стану. Но если вздумает слинять, я его не пощажу! — сказал участковый.

—

Ты все ж допускаешь, что он может сбежать? — спросил Рогачев.

—

Да кто ж его знает? Он из каждой зоны убегал!

—

Так это из зоны! Немудрено! Оттуда все стараются слинять. Сам знаешь, какие там условия. Возможностей дожить до воли до смешного мало. А Гоше

здесь

чего не хватает? Бабы? Сам сыщет. Да и на материке его давно никто не ждет. Его кенты тоже не фартуют. Половина «малины» канает в зонах, дру

гие

— в мире ином. Лишь двое или трое в отколе.

Завязали

с фартом и Гоше о том прозвенели в письмах.

Он им ответил, мол, если кенты их отпустили, то и сам Гоша не против. Вот так!

Возвращаться ему

покуда, хотя еще гоношится по старой памяти, — говорил Бойко.

—

Так, давайте решим, куда пошлем Корнеева?

—

Послал бы его…, — крутил головой следователь.

—

Я — не о том, о работе, — усмехнулся Рогачев.

—

У тебя в инспекции есть свои мужики! Вот и втолкуй, чтоб взяли поселенца! — посоветовал криминалист.

—

Тебе-то что? В случае прокола я за все в ответе буду! Один! — ерзнул на стуле Станислав.

—

Давай под мою ответственность! — Внезапно предложил участковый.

—

Под общую!

—

Под коллективную!

На том и порешили. Последующие два дня ушли на переговоры с рыбинспекцией. Там не сразу поверили и сочли предложение райотдела шуткой.

—

Не-ет, вы не поселенца, поселенку подкиньте. Она браконьеров табунами пригонять будет! Деньги реками пойдут! Честное слово! Бабы на расправу с мужиками борзей собак! Вот и подкиньте всем на удивление. Она так икру метать будет, ведер не хватит! — смеялись в инспекции.

—

Да я не шучу! Кадр и впрямь классный. Он ничего и никого не боится. Семьи у него нет и уже вряд ли будет.

—

Старик, что ли?

—

Слегка за сорок.

—

Самый возраст! А почему семьи нет и не будет?

—

Не был женат. Непривычен к послушанию и семейному кнуту.

—

Не мужик, что ли?

—

Еще какой кобель! Потому никто стреножить не может. Дикий, лягается. Свободу любит! И главное —

ни с кем из

поселковых ничем не связан! Чужак! Сам за воровство был судим. У таких что-то

украсть — нереально. Они за свое горло перегрызут. Такая натура у него!

—

А почему нам отдаешь?

—

От сердца отрываю! Но устал от ваших жалоб и упреков.

Гоша

— тот, кто справится! — удивлялся Рогачев собственной уверенности и назвал этот разговор сватовством чужака.

В рыбинспекции попросили пару дней на размышление. Не рискнули ответить сразу отказом или согласием, решили посоветоваться, согласовать с начальством.

На третий день позвонили Станиславу с самого утра:

—

Привозите своего к нам в Октябрьский. Побеседуем с ним, может, и возьмем, но под ваши гарантии. Лично вы нас убедили, а на поселенца глянуть; надо.

Стас попросил участкового разыскать Корнеева > и доставить к нему в кабинет.

Гоша в этот день затеял большую постирушку. На печке у него грелась вода, в выварке кипятилось постельное белье. В корыте ледяная вода для полоскания. Сам поселенец — в поту и в мыле, впервые самостоятельно стирал постельное. Не спешил, считал, что времени у него много. Конечно, он мог бы и отдать свое в прачечную, но там его простыни, пододеяльники и наволочки стирали бы с бельем поселковых. Гоша этого не хотел, брезговал. Потому и решил сам управиться. Уж как получится, так и будет!