Таким образом, Кол., как и Рим., — еще одно послание, адресованное Павлом общине, в которой он сам никогда не был, но был хорошо осведомлен об их христианской жизни:
3 Благодарим Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа, всегда молясь о вас, 4 услышав о вере вашей во Христа Иисуса и о любви ко всем святым (Кол. 1, 3-4).
73. Место и время написания Кол.
Как и в случае с Флп. и Флм., дата и место написания Кол. определяются по-разному: возможна как традиционная «римская» гипотеза и соответственно более поздняя датировка (58–63-й годы или даже позднее), так и имеющая нынче[524] много защитников «ефесская» гипотеза с более ранней датировкой (56–58 годы). К числу косвенных признаков, заставляющих принять или, выражаясь мягче, не пересматривать традиционной римской гипотезы, относятся признаки, свидетельствующие о принадлежности Кол. к более позднему периоду благовестнической деятельности Павла (что, в свою очередь, влечет пересмотр датировки и локализации написания также и Флм. в пользу Рима[525]).
74. Аутентичность Кол.
Кол. имеет несколько отличный характер по сравнению с уже рассмотренными нами посланиями ап. Павла. Отличие касается двух аспектов: во-первых, языка и стиля, а во-вторых, богословских идей.
Что касается второго аспекта — идейной новизны Кол. по сравнению с предыдущими посланиями, — то на нем мы остановимся подробнее чуть позднее. Забегая вперед, можно кратко отметить, что часть ученых расценивают как некоторый анахронизм полемику с гностицизмом не как с чисто внешним лжеучением, а как с псевдохристианской ересью, проникшей в саму Церковь. Церковь столкнулась с нею в наиболее острой форме лишь во II веке.[526] Но ведь подобные тенденции намечались уже в те ранние годы[527] и даже раньше, о чем свидетельствует 1 Кор. (см. § 32. 3). Также более развитой выглядит и христология, тесно связанная с екклезиологией и эсхатологией[528]. Но и тут наряду с новизной налицо и очевидное, тесное преемство с тем же 1 Кор. (ср., напр., Кол. 1, 15-20 и 1 Кор. 8, 6; Кол. 2, 19 и 1 Кор. 12, 21).
К первому же аспекту относятся, например, следующие наблюдения. В Кол. имеется 34 hapax legomena (т. е. слов, встречающихся единственный раз) во всем Новом Завете; 28 слов, которые не встречаются в бесспорно аутентичных Павловых посланиях; 10 слов, общих только с Еф.; 15 слов, общих с Еф., но не встречающихся где-либо в Новом Завете. С другой стороны, в Кол. отсутствуют такие характерные Павловы термины, как «оправдание», «верить/вера» (в динамическом смысле, как в Гал. и Рим.), «Закон», «спасение», «свобода», «обетование» и др.[529]
Но и тут нужно учесть, что упомянутые уникальные выражения в основном встречаются или в христологическом гимне (Кол. 1, 15-20), составленном, скорее всего, не Павлом, а принадлежавшем церковной традиции (см. ниже), или в полемическом разделе (Кол. 2, 6-23), где намеренно используется лексикон оппонентов.
А вот «обращение», «благодарение», «приветствия», «заключение» — типично Павловы.
Стиль отличает определенная тежеловесность (применяя более положительный термин — литургичность), контрастирующая с полемичной живостью Гал. или Рим.; сложность и чрезмерная удлиненность предложений и т. п.
Новшества в лексике и стилистике Павла вполне могут быть своеобразием его проповеди и посланий в поздний период его жизни[530]. И все же перечисленные наблюдения заставили ряд исследователей последних (XIX–XX) столетий усомниться в прямой принадлежности послания ап. Павлу и сделать вывод о том, что его написал кто-то из его ближайших учеников или последователей, возможно, даже после его смерти (около 70–80-х годов), сочетая при этом своеобразие Павловой традиции и материала церковного Предания[531].
Следует принять во внимание, что Павел всегда писал послания, как правило, не собственноручно, а лишь подписывая то, что надиктовал или просто высказал для изложения кому-то из помощников-секретарей (см. § 30. 2). В данном случае послание могло быть если не продиктовано, то составлено в свободной манере, например, Тимофеем (см. Кол. 1, 1) и опять-таки подписано Павлом.
«Самыми сильными аргументами в пользу аутентичности послания являются бесспорный характер внешних свидетельств и неразрывная связь с Посланием к Филимону... Оно входило в сборник посланий Павла на самой ранней стадии церковной истории, а такого рода свидетельствами нельзя пренебрегать...»[532]
С другой стороны, «Кол. представляет собой своеобразный мост между бесспорно Павловыми и пост-Павловыми посланиями и демонстрирует, как первые связаны с последними»[533].
75. Причины написания Кол.
В чем-то причины схожи с причинами написания Послания к Галатам. Вновь Павел противостоит не столько внутренним церковным нестроениям (как, например, в случае с коринфянами), сколько внешней доктринальной угрозе, которая может исказить христианское Благовестие. Как и галаты, колоссяне были в основном христианами из язычников. Правда, обличительный тон в Кол. гораздо спокойнее[534], нежели в искрящемся полемической страстностью Гал. (ср., напр., Кол. 2, 4 и Гал. 1, 6; Кол. 2, 8 и Гал. 3, 1). Да и угроза иная по своему содержанию, чем в случае с галатами: это не иудействующие смутители, принуждавшие христиан — бывших язычников — к тотальному исполнению Закона, а... А кто?
Кем были оппоненты Павла?
Проблемно-обличительная часть Кол. содержится в 2, 8-23 и начинается с такого предостережения:
Смотрите, братия, чтобы кто не увлек вас философиею и пустым обольщением, по преданию человеческому, по стихиям мира, а не по Христу (Кол. 2, 8).
Что имел в виду Павел под философией и пустым обольщением и от кого предостерегал он колоссян — в самом деле, вопрос, допускающий различные решения. И все они конструируются по «зеркальному» принципу: то, на чем особенно настаивает Павел, есть прямая противоположность соответствующим пунктам предполагаемого лжеучения. Например, если апостол настаивает на надмирности и исключительности Христа (см. Кол. 1, 16-17; также см. ниже), то значит, лжеучители утверждали, что Христос есть одно из посреднических звеньев, связующих трансцендентного Бога с тварным миром. Если же апостол подчеркивает универсализм спасения в Церкви для всех (см. Кол. 1, 20. 28; 3, 11), то, следовательно, лжеучители внушали чувство превосходства и исключительности только какой-то отдельной группы людей — естественно, адептов их учения.
Чаще всего считается, что апостол имеет в виду какое-то синкретическое[535] учение с элементами иудейства и зарождающегося гностицизма[536] — тех Сциллы и Харибды, между которыми старалась выстоять первохристианская Церковь. К сожалению, наши сведения о гностицизме I веке очень и очень скудны, особенно по сравнению с более подробными данными о развитых гностических системах II века, так что можно лишь примерно обрисовать его контуры, какими они были во времена написания Кол.
Опять упоминаются обрезание (Кол. 2, 11-13; 3, 11), праздники и пищевые законы (Кол. 2, 16. 21) — характерные требования иудействующих (ср. Гал.). В то же время говорится о «стихиях мира» (Кол. 2, 8. 20; ср. Гал. 4, 3. 9), «служении Ангелов [ЕК: почитании ангелов]» (Кол. 2, 18) — гностических понятиях. Сам Павел берет на вооружение ряд гностических терминов, например, «тайна» (musth/rion)[537], «полнота» (plhrw=ma), «премудрость» (sofi/a), «знание» (gnw=sij):
