Понятно, что тут возможна была некоторая сделка с огнем, и виновным чаще всего мог явиться тот, кто оказывался менее щедрым во время своего предварительного совещания с Хранителем Священного Огня.
Многоженства вовсе не было у нагарнуков, и брак не расторгался даже в случае смерти одного из супругов. В этом отношении права мужчины и женщины были совершенно равны; ни тот, ни другая не имели права избрать себе второго мужа или вторую жену, кроме как только с особого разрешения верховного совета старейшин, и то только в том случае, если усопший или усопшая не оставили потомства. Тогда вдовец или вдова получали разрешение избрать себе второго супруга или супругу для восстановления потомства умершему, и перворожденный ребенок считался ребенком умершего и его наследником; достигнув возмужалого возраста, он должен был прежде всего отпраздновать тризну по усопшему, и если умерший по каким-либо обстоятельствам предполагался блуждающей душой, то на обязанности наследника лежало доставить ему тело, в котором его душа могла бы представиться в лучшее царство и войти в страну предков. Этот обычай давать сына умершему существовал также в Индии и во многих частях Азии.
Последующие дети считались уже детьми действительного отца и матери. Но любопытно, что брачная церемония посредством Священного Огня происходила лишь после рождения сына, а до того времени новый супруг считался лишь заместителем первого, и первый брак оставался в силе.
Все нагарнуки были хорошие супруги и прекрасные, нежные отцы, любящие и заботливые. На охоту и на рыбную ловлю ходили только одни мужчины, точно так же и для сбора кореньев, съедобных растений и листьев. Женщины же постоянно пребывали дома, заботясь о детях и хозяйстве. При переходах или переселениях матери несли на руках малых ребят, о старших же заботились отцы. Всю домашнюю утварь и имущество также должны были нести на себе женщины, потому что для мужчины считалось унизительным нести что-нибудь, кроме оружия и принадлежностей охоты или рыбной ловли.
Даже когда нагарнук убивал на охоте дичину или налавливал рыбу, он оставлял ее на берегу или в лесу, точно так же и коренья, а женщины его семьи должны были сходить за ними и принести домой.
Когда молодой нагарнук подрастал, он прежде всего начинал охотиться на кенгуру, но охотиться без всякого оружия, так сказать, брать его измором, соревнованием в беге. Он выходил из дома с рассветом и преследовал поднятое им животное без устали и с невероятным упорством; он бежал за животным в продолжение многих часов, иногда в продолжение целого дня, все время по следу животного, как хорошая охотничья собака, до тех пор пока животное, выбившись из сил, не давалось ему в руки.
Тогда молодой воин тотчас же перерезал ему горло своим кремневым ножом и, распластав на ложе из сухих листьев, возвращался домой, попутно делая зарубки на деревьях для того, чтобы женщины могли найти оставленную на месте добычу.
Но если он бежал по следу зверя весь день и все-таки не мог настигнуть или загнать его, то с закатом солнца должен был прекратить свою охоту и вернуться в свою деревню по возможности незамеченным, тихонько войти в родительский дом и, не говоря ни с кем ни слова, лечь на свое ложе, а поутру, с рассветом, должен снова быть на ногах и снова травить зверя до тех пор, пока не затравит его.
Но это требовалось от него лишь в том случае, когда молодой человек готовился для получения звания воина. Это — первое испытание, из которого он должен был выйти победителем. Если бы он отказался от него после целого ряда неудач, то это было бы равносильно позору и посрамлению не только для него, но и для всей его семьи, которая через это утратила бы часть уважения односельчан. После того женщины стали бы закрывать свои лица при встрече с ним, чтобы не видеть лица малодушного человека, и даже малые дети стали бы провожать его насмешками. Вот почему на памяти людей, говорили нагарнуки, никогда еще ни один юноша из их племени не отказывался состязаться с кенгуру в беге.
Второе испытание для каждого юноши, добивавшегося чести быть принятым в ряды воинов, было испытание его искусства владеть бумерангом, которое он обязан был проявить на глазах всего своего племени, и только в том случае, если испытание оканчивалось благополучно, то есть если испытуемый удостаивался похвал и одобрения старейшин, он получал свое первое вооружение и отныне приобретал право носить копье, лук, стрелы и бумеранг.
Бумеранг состоит из куска дерева, плоского с одной стороны и выпуклого с другой; изготовляется он из железного дерева, отличающегося невероятной крепостью и плотностью; выбирается такой кусок, который по изгибу своему походит на полусогнутое колено. С одного конца бумеранг слегка обтачивается, с другого же — оставляется значительно утолщенным. Способ употребления этого оружия чрезвычайно оригинален, и, когда о нем впервые заговорили в Европе, почти никто не хотел верить; многие ученые утверждали, что для того, чтобы изготовить бумеранг, нужно обладать громадными знаниями законов физики и механики и нельзя допустить, чтобы такое орудие могли изготовлять дикари. Между тем это именно так.
Способ употребления бумеранга следующий: туземец крепко схватывает его за середину правой рукой, затем выходит вперед перед той целью, куда он желает попасть, приблизительно на расстоянии в 7-10 сажен, опытный же воин отходит в случае надобности на целых 25 сажен и поворачивает спину к намеченной цели. Обернув голову назад, австралиец измеряет расстояние, какое должен пролететь в воздухе его бумеранг, с минуту размахивает им взад и вперед, затем с силой пускает его вперед. Замечательно, что бумеранг, пущенный таким образом, стрелой пролетев расстояние в том направлении, по которому он был пущен, возвращается обратно с невероятной быстротой и страшной силой, громко гудя в воздухе, и разбивает в осколки тот предмет, куда наметился туземец. Это оружие в руках опытного человека вернее всякого другого.
Третье испытание состоит в упражнениях с копьем, с луком и стрелами, а главным образом с щитом. Под последним словом мы все привыкли обыкновенно разуметь известного вида плоскость, которой воин прикрывает важнейшие части своего тела, защищая себя от неприятельского оружия. Но щит нагарнуков — совершенно иное, ничуть не похожее на то, что мы вообще привыкли называть щитом. Это средней толщины, довольно короткая палица, таких размеров, чтобы ее удобно было вертеть во всех направлениях. Вооружившись этой палицей, соревнователь на звание воина становится в конце арены, и человек десять — двенадцать старых воинов пускают в него стрелы, копья, камни, бумеранги, словом, кто что хочет, а он должен отражать все эти снаряды одним проворным вращением своей палицы. Обыкновенно он с честью выходит и из этого испытания: до того у них развито проворство, ловкость, смелость и верный глазомер.
Четвертым испытанием является испытание быстроты бега: испытуемый должен в известный промежуток времени пробежать определенное расстояние.
Пятое испытание состоит в рукопашной схватке между всеми испытуемыми в этот день юношами. Все допущенные до испытания на звание воина запираются на трое суток в большую пустую хижину, откуда ни под каким предлогом не могут выходить раньше означенного срока; никто также не может в течение этого времени навещать их, а для питания им ставится такое количество пищи, которого, по расчету, должно хватить на трое суток.
Время от времени верховный жрец подходит к дверям хижины, где заперты юноши, и шепчет какие-то заклинания. Когда юношей снова выпускают на свободу, они вступают уже официально в корпорацию воинов путем посвящения и освящения огнем. С горячим углем во рту будущие воины обязаны пробежать расстояние приблизительно с полверсты, и вернуться обратно к месту своего отправления, после чего Оуэнук с помощью раскаленного добела ножа срезает на лбу их маленький кружочек кожи, величиной в грош или серебряный пятачок; рану затирают золой, что впоследствии, когда она заживет, придает этому месту слегка синеватый оттенок. Эта метка на лбу является, так сказать, штемпелем или тавром этого племени.
