— А что для этого требуется? — спросил капитан Спайерс.
— Требуется согласиться на три условия. Но прежде, чем изложить их, я должен предупредить, что никакие изменения этих условий абсолютно невозможны и поэтому обсуждать их совершенно излишне: за малейшую поблажку вам я должен буду заплатить своей жизнью, а вы, конечно, не можете рассчитывать, что я пожертвую собой, чтобы возвести вас так высоко, так высоко, что никто не в состоянии будет не только сравниться с вами, но и дотянуться до вас. Вы меня извините за эту откровенность, но я должен был сказать вам всю правду, чтобы не терять времени в бесполезных прениях!
— Прекрасно, но скажите мне, должен ли я принять или отвергнуть ваши условия только коротким словом «да» или «нет» или же мне будет позволено спрашивать некоторые разъяснения!
— Я с удовольствием отвечу вам на все вопросы… Итак, первое условие
— чтобы вы узаконенным актом на бумаге, снабженной печатью и подписью Великого Невидимого и верховного члена ассоциации, вводящего вас в нее, за неким ручательством, то есть моим в данном случае, изъявили письменное желание вступить в наше общество и приняли на себя все соответствующие этому обязательства: прежде всего вам будет дано имя, под которым вы будете известны всем членам нашего общества, и номер, который будет известен только членам Верховного Совета и Великому Невидимому. Вы обязаны оказывать помощь и содействие всем членам нашего общества, кто назовет вас по имени и предъявит доказательства, что он также член общества. И каждый раз, когда вы получите предписание такого рода: «Предписывается и повелевается номеру такому-то» и т.д., — вы обязаны повиноваться без рассуждения и колебания, без всяких объяснений или разъяснений и безотлагательно. Словом, вы становитесь в руках высшей власти нашей ассоциации, согласно священной формуле «peginde ас cadaver», то есть как труп. У вас нет ни воли, ни личности, ни ответственности. Вы просто номер и бессознательная частица великого механизма, заодно с которым вы действуете.
— И это все?
— Да, относительно первого условия!
— А знаете ли, это условие клонится не более не менее как к тому, чтобы конфисковать в свою пользу и выгоду вашего тайного общества все могущество, которое мне может дать мое изобретение!
— Ведь статут не был создан для вас специально, и вы, конечно, понимаете, что он не может быть изменен для вас!
— Пусть так, но в таком случае я делаюсь простым орудием неизвестных мне лиц, и это ради идей, которых я не имею никакого основания разделять!
— Но эти неизвестные люди представляют собою все, что есть великого на земле, а эти идеи — самое возвышенное, самое благородное: это борьба двух рас из-за обладания полувселенной!
— Я ничего не говорю, но чувствую себя парализованным, уничтоженным!..
— Не в такой мере, как вы полагаете! Наше общество ограничивает свое влияние только чисто политической сферой. Так, например, вы можете получить предписание, когда ваше изобретение получит гласность и станет известным, уничтожить английский флот или германскую армию, и такая идея, конечно, будет достаточно прекрасной, чтобы прельстить человека с вашим характером и запросами. Но в области частной жизни вы будете абсолютно свободны. Вы можете покорять себе народы — кроме славянских, конечно, — можете взлетать так высоко, как вам только вздумается, и наше общество будет только с большею гордостью смотреть на возвышение одного из своих членов!
— Но ведь это тоже политика!
— Я уже сказал вам, что все, что не касается славянской расы, будет дозволено вам!
— Что ни говорите, я, во всяком случае, буду только орудием в руках Великого Невидимого!
— Пусть так! Но кто вам говорит, что вы сами не достигнете этого высокого и завидного положения, которое в связи с вашим могуществом положит весь мир к вашим ногам!
— Ну-с, а остальные условия? — задумавшись, спросил Джонатан Спайерс.
— Принимаете ли вы первое? — осведомился полковник.
— Разве мне не предоставляется принять или отвергнуть их все три вместе?
— Как вам будет угодно! Итак, второе условие заключается в том, что вы обязуетесь после вашей смерти оставить ваше изобретение, со всеми его планами, чертежами, моделями и указаниями к пользованию им и приведению в действие вашего «Римэмбера», нашему обществу Невидимых.
— На это не имею никаких возражений, продолжайте!
— Третье, и последнее, условие совершенно мое личное. Как только «Римэмбер» будет сооружен, вы отправитесь вместе со мною в Австралию, чтобы помочь мне на этот раз наверняка завладеть графом Лорагюэ д'Антрэгом.
— Что же, это личная месть? — спросил капитан Спайерс.
Собеседник его промолчал.
— О, — продолжал тогда капитан, — это для меня совершенно безразлично! Но я должен сказать, что люблю французов, так как один француз спас мне жизнь. Прибыв в Сан-Франциско, я страшно нуждался, не находя нигде работы; я готов был кинуться в Сакраменто, когда случайно проходивший мимо француз удержал меня от этого намерения. Он сунул мне в руку сто долларов и сказал только эти несколько слов: «Работай и надейся!» Я никогда больше не видел его, хотя и искал его всюду, чтобы отблагодарить его и вернуть ему одолженные им деньги. Благодаря ему я мог расстаться со своими лохмотьями, из-за которых меня отовсюду гнали, нигде не принимали на работу; я поступил в Вест-Индскую компанию и стал тем, чем вы теперь меня видите!..
За это время Иванович успел обдумать свой ответ.
— В том, о чем я вас прошу, нет личной мести; от поимки и ареста графа зависит сохранение за обществом Невидимых громадных золотых и серебряных рудников на Урале, оцениваемых в более чем полмиллиарда!
— В сущности, мне это все равно, — равнодушно заметил Джонатан Спайерс, — и ваши два последних условия я охотно принимаю; но что касается первого, то это дело другое. Ведь это дает совершенно новое направление всей моей дальнейшей жизни; это должно изменить все мои планы!
— Тут выбора нет, но на вашем месте я бы принял и это условие, в интересах вашего самолюбия и честолюбия: по прошествии двух лет, если вы сумеете ловко действовать — а я вам обещаю помочь в этом, — вы станете во главе ассоциации Невидимых и будете нашим верховным повелителем!
— Дайте мне срок до завтра на размышление!
— Это невозможно; или сегодня же вечером вы будете навсегда и бесповоротно связаны с Невидимыми, или мы с вами никогда больше не увидимся!
— Ну так дайте хоть один час времени.
Полковник хладнокровно вынул часы из кармана и сказал:
— В вашем распоряжении ровно десять минут!
Джонатан Спайерс, как бешеный, вскочил со своего места, запустил своей чашкой с чаем в стену, где она разбилась в мелкие дребезги, и, скрестив на груди руки и глядя прямо в лицо Ивановичу, произнес:
— Я не такой человек, чтобы изменять свои намерения в 10 минут!
— Значит, вы отказываетесь? — спросил его русский, более взволнованный этою выходкой, чем он желал бы казаться.
— Нет, пусть лучше решит судьба! — И капитан подбросил в воздух золотую монету в двадцать долларов, которую постоянно носил при себе как своего рода фетиш: это были первые полученные им от Вест-Индской компании заработанные деньги.
— Решка! — крикнул он громко.
Монета покатилась сперва по комнате и наконец легла. Иванович устремился туда с лампой и торжествующим голосом воскликнул:
— Орел! Приветствую брата Федора Невидимого! Пусть я первый назову вас этим именем, под которым вас отныне будут знать все наши.
Но капитан Спайерс сидел неподвижно на месте, опустив подбородок на руку, и смотрел неопределенно в пространство, как человек, подводящий итоги прошлого или старающийся проникнуть в тайны будущего. Он продал себя ради осуществления своей мечты. «Perinde ас cadaver!» — шептали его губы. Так, значит, с этого момента Джонатан Спайерс, неукротимый и непокорный Красный Капитан, отрекся навсегда от своей свободной воли, от своей независимости. Но он не хотел оглядываться назад, а пытался заглянуть вперед и искал, какие выгоды может извлечь из своего нового положения. Понятно, он сохранит секрет своего изобретения для себя, а это сделает его столь сильным, столь могущественным, что, когда оно будет осуществлено, никакие силы в мире не помешают ему сказать: «Дальше я не пойду!» Кроме того, Иванович сказал ему, что он легко может стать главой ассоциации Невидимых, и тогда какая власть на земле сравнится с его властью!
