— Они — агрессоры.

Я пристально посмотрел на Эдамса. В его голосе было что-то, показавшееся мне странным.

— Гремучник! У нас не так много времени, — напомнил я, не отрывая взгляда от лица Эдамса. Я видел, что контакт начинает утомлять его. — Не можем же мы просто взять и хладнокровно убить этих пришельцев — не можем. Неужели вы не понимаете, каким преступлением это будет для рода человеческого?

Остекленевший взгляд Эдамса был направлен сейчас прямо на меня… и внезапно у меня похолодела спина. В его голосе было что-то новое, ожесточённая решимость, которой я никогда раньше не ощущал при контактах с гремучниками.

— Вы — защитники, — прошептали губы Эдамса и даже несмотря на обычную неспособность гремучников передать интонационные оттенки, я всё же ощутил в этом хриплом шёпоте презрение. — Вы уничтожите их потому… что это целиком отвечает вашей природе. Вы и находитесь здесь именно поэтому.

Я скрипнул зубами от отчаяния и злости с мрачным желанием совершить какой-нибудь злодейский акт в отношении моего невидимого собеседника, но не мог причинить ему никакого вреда. Я заметил, что на шее Эдамса часто забилась жилка, и мне не оставалось ничего иного, кроме как проглотить горький комок бешенства и прекратить контакт.

— Мы — люди, человеческие существа, — процедил я. — Мы направляемся туда, куда считаем полезным и делаем то, что находим нужным. Когда-нибудь вы в этом убедитесь. Эдамс, прекращайте контакт!

В какой-то момент я с ужасом подумал, что гремучник откажется от прекращения контакта и на примере Эдамса продемонстрирует их власть над нами. Но уже в следующую секунду его тело обмякло, и он освободился.

Я внимательно смотрел на него, не снимая пальца с кнопки вызова скорой помощи на моем телефоне. Но все опасения оказались напрасными — в отличие от прошлого раза, адаптация заняла не больше нескольких секунд. А уже через минуту его дыхание и выражение глаз пришли в норму, он смог снова усесться и смотреть на меня.

— Значит, не сработало, — заключил он. — Поражение всегда имеет горький вкус.

— Нет, — устало покачал головой я. — Просто мне показалось, что есть какая-то надежда. Но её, оказывается, нет. Мы для них лишь насекомые, только побольше. Играют они с нами — не наиграются. Вот уже семьдесят лет. И если Служба безопасности наложит на это свою лапу…

Эдамс повернул голову, его взгляд уперся в забор.

— Может быть, они не просто слепы или снедаемы жалостью, — негромко предположил он. — Возможно, они просто не в состоянии усмотреть какую-то приемлемую альтернативу в виде сотрудничества с нами? — Он колебался. — Да, скажите, а лазеры гремучников — они что же, действительно, могут выпаривать из колец легкие элементы?

Значит, он уловил не только смысл нашего диалога, но и его детали.

— Да, могут, и лорд Келси-Рамос сказал, что на это им потребовались годы. По меньшей мере, целое десятилетие, а скорее всего, и целых два. Их индивидуальные биолазеры не обладают большой мощностью, вероятно, они развились у них лишь для того, чтобы растревожить в случае надобности рой насекомых для защиты от приближающегося хищника. Так что, если бы они попытались использовать его против нас, это никогда не стало бы эффективным оружием.

— Но им же удалось расплавить дуло игломета, — возразил он.

— Это был очень маленький объём, — пояснял я. — И для этого им наверняка потребовалось собрать весь Батт-сити. Согласен, прямая конфронтация с ними могла бы представлять определенный риск. Но не думаю, чтобы Патри дало бы себя этим запугать.

Эдамс тихо хмыкнул.

— В таком случае, вы правы. Это должна быть либо жадность, либо слепота.

— Думаю, жадность.

С минуту мы молчали. Я взглянул на сверкающие белые облака, проплывавшие по синему небу, и они невольно напомнили мне о контратаке, готовившейся сейчас против пришельцев. Причем, такой, что, тем, кто находился на кораблях, скорее всего, не будет суждено даже понять, что именно произошло.

— Вы не должны на этом останавливаться, — сказал Эдамс.

Повернув голову, я встретился с его умоляющим взглядом.

— Я не собираюсь останавливаться, но испробовал уже всё, что только могло прийти мне в голову, и теперь у меня нет никаких новых идей. Даже если гремучники вразумят нас относительно методов вступления в контакт с пришельцами, нет никакой гарантии, что мы достаточно быстро сумеем докричаться до них, а если и успеем, то не хватит времени на то, чтобы выяснить причину их конфликта с гремучниками.

— Но всё же, если пришельцы сумеют донести до нас их понимание положения вещей, я могу спорить на что угодно, что гремучники тут же раскроют карты и выдадут собственную версию.

— Это, конечно, было бы очень здорово, но мораль сей басни такова — остаёмся мы с гремучниками — рудники на кольцах наши. Не думаю, чтобы гремучники позволили Патри забыть об этом.

— Да, если такое напоминание вообще потребуется Патри. По-моему, уж об этом они не забудут.

— Совершенно верно. — Я медленно поднялся, мышцы никак не хотели слушаться. — Очень благодарен вам, пастырь Эдамс, за вашу готовность рискнуть ради меня жизнью.

Он махнул рукой.

— Пустяки. Что вы сейчас собираетесь делать?

— Не знаю. — Я бросил взгляд в направлении Батт-сити. — Переговорю с доктором Айзенштадтом и лордом Келси-Рамосом, наверное. Буду надоедать им до тех пор, пока они не устанут и не согласятся что-нибудь предпринять.

Он улыбнулся.

— «На долгое время он отказался, — стал цитировать он, — но потом сказал себе: даже если я не испытываю ни страха перед Богом, ни уважения к простым смертным, я должен даровать этой вдове её права истинные, ибо она докучает мне и грозится дать мне пощёчину».

— Более или менее похоже, — признался я. За исключением того, что в отличие от судьи в этой притче, им необязательно ждать, пока я…

Резкий зуммер телефона заставил меня замолчать. Вздрогнув, я тут же ответил, понятия не имея, кто мог меня искать.

— Слушаю, Бенедар.

— Джилид, это Айзенштадт. — Голос ученого звучал озабоченно. — Где вы находитесь?

— Недалеко. Мы с пастырем Эдамсом беседуем возле забора, — ответил я, чувствуя, как постепенно напрягается мой живот. — Что случилось?

Он едва слышно вздохнул.

— Видимо, вам лучше прийти на корабль. Здесь несколько агентов Службы безопасности… у них ордер на ваш арест.

Маленькая камера с голыми стенами, без особых излишеств — своего рода копия моей комнаты-ячейки в здании «Группы Карильон» в Портславе, пришел я к такому выводу с каким-то почти мазохистским удовлетворением. Разумеется, здесь не было той великолепной панорамы, да и интерком мог бы работать получше.

— Насколько можно судить, это какое-то недоразумение, — охарактеризовал происшедшее лорд Келси-Рамос, — которого, впрочем, следовало избежать. — Его изображение подергивалось на экране, и поэтому мне пришлось попотеть, прежде чем удалось разобраться в сумбуре его мыслей.

— То, что случилось — результат блужданий предписания по закоулкам Верховного суда в Портславе, которое обязало Службу безопасности задержать тебя по обвинению в содействии побегу Каландры Пакуин. Разумеется, всё это чушь собачья, в особенности, если вспомнить о том, что произошло за последнее время. Но до тех пор, пока мы не сумеем в деталях восстановить всю картину событий, я вряд ли смогу чем-нибудь помочь.

Я сокрушенно кивнул головой.

— Думаю, нет необходимости долго гадать, кто за этим стоит?

Он скривился.

— Еще бы. Я говорил с Рэндоном, и мы оба пришли к выводу, здесь приложил руку этот ублюдок Айкман, с которым вы бодались не на жизнь, а на смерть. Он решил преподнести тебе своеобразный подарок на память.

— На память? Он что, куда-нибудь уехал?

— Отбыл неделю назад. Получил новое назначение на Янус, как мне рассказали люди из «Эйч-ти-ай».

— Повезло, — пробормотал я.