В глазах потемнело, дыхание перехватило. Игорь рванулся вперед, навалился телом на пустоту. Выскочил из строя привилегированных граждан на свободное пространство, где священнодействовал страдающий икотой поп. Тело бросилось вперед, а здоровая, правая рука скользнула за пазуху, пальцы вцепились в пистолетную рукоятку. Обойма снаряжена полностью, и еще один патрон в стволе. Пока распрямляется локоть, большой палец снимает оружие с предохранителя. Правая рука вскинута вверх, дырочка на конце ствола «смотрит» на фреску «Страшного суда», намалеванную под сводом храма. ВЫСТРЕЛ!

– СПАСАЙТЕСЬ! Я ТОЛЬКО ЧТО ПОНЯЛ – ЧЕРЕЗ ТРИ МИНУТЫ ЦЕРКОВЬ ВЗОРВЕТСЯ!!! Я ТОЛЬКО СЕЙЧАС РАЗГАДАЛ ЕГО ЗАМЫСЕЛ! Я РАЗГАДАЛ!.. – заорал Игорь, срывая голосовые связки, и еще раз выстрелил вверх! И еще раз! И еще!..

Таинственный гость всемогущего в Никоновске Зусова, суровый мужчина в нездешних одеждах, с левой рукой на черной перевязи и с пистолетом в правой, поднятой вверх руке, стоял, широко расставив ноги, палил в воздух и орал на толпу что было мочи. Секунду назад разомлевшие в духоте люди сонно взирали на занудно поющего батюшку, и тут вдруг, ТАКОЕ!..

Поп инстинктивно шарахнулся от безумца с пистолетом. У кого-то в толпе подогнулись колени, у кого-то открылся рот и округлились глаза, а кто-то уронил свечку. Милиционер Вычипало, вздрогнув, схватился за пояс, где обычно таскал кобуру со стареньким «пээмом». Зусов опешил. Мэр попятился, его раскрашенная супруга порывисто прикрыла ярко-красные губы растопыренной пятерней. Вице-мэр и железнодорожный начальник синхронно втянули головы в плечи.

Смысл вопля Михайлова дошел до сознания считаных единиц. Но чтобы начался горный обвал, достаточно и одного потерявшего равновесие камушка. Еще до того, как грянул второй выстрел, в толпе нашлись люди, повернувшиеся спиной к стрелку и ломанувшие к выходу.

А среди отцов города самым сообразительным оказался Иван Зусов, галопом поскакавший к дверце, спрятанной за алтарем, к той дверце, за которой находились внутренние покои храма, из коих имелся «служебный» выход на зады церковных построек. Вслед за ним, но уже после третьего выстрела, устремились мэр с женой, вице-мэр и ответственный за железную дорогу. После четвертого побежали Вычипало, батюшка и ассистировавшие попу во время церемонии церковные служки. А у главного выхода из храма, у выхода для простого люда к тому времени успела случиться нешуточная давка. Панике хватило всего-ничего, жалкого десятка секунд, чтобы охватить всех, поголовно... Хотя нет! Не всех.

Женя сохранила ледяное спокойствие. Девушка находилась в первом ряду толпы верующих, стояла плечом к плечу с набожным Петром. Некоторое количество мужчин и женщин из первых рядов, запоздало сориентировавшись, побежали к алтарю, к дверце, захлопнувшейся за горсткой избранных во главе с Зусовым. Евгению закрутило, завертело в водовороте человеческих тел, стукнуло о массивное бедро Пети, ударило по лодыжкам, однако девушка умудрилась не упасть. Изловчившись, Женя змеей выскользнула из толчеи. Толчок, прыжок, и она рядом с Игорем. В девичьих руках появился пистолет, в глазах полыхнул вопрос.

Указательный палец Михайлова в последний раз надавил на курок. Сухо клацнули механизмы импортного австрийского пистолета – патроны кончились. На расстоянии вытянутой руки застыла Женя, готовая пристрелить любого, кто посягнет на жизнь и здоровье обезумевшего субъекта, вверенного ее заботам. По полу храма ползет к выходу опрокинутая толпой старуха. Плачет ребенок, тыкаясь в спины образовавшейся в дверях пробки. Двое парней волокут к дверце у алтаря лишившегося чувств старика.

Игорь взглянул на часы. До наступления полуночи осталось восемь секунд.

– Побежали? – то ли спросила, то ли предложила Женя, мотнув головой в сторону алтаря.

– Не успеем... – прохрипел Игорь, глубоко вздохнул полной грудью, резко выдохнул, тряхнул головой, зажмурился.

«...Пять, четыре, три... Прости Господи, за все...» – прошептал Михайлов, смирившись с неизбежностью смерти... два, один и... и ничего...

Сморгнув, Игорь приблизил украшенное золотым браслетом часов запястье к глазам. Тонюсенькая секундная стрелка, рывком преодолев отметину с цифрой двенадцать, бодро двинулась к единице.

– Неужели я ошибся?!

– О чем ты, Игорь?

– До наступления полуночи должно было рвануть...

Наклонив голову, Женя взглянула на миниатюрный экранчик своих электронных часов и объявила спокойно, буднично:

– Двадцать три пятьдесят семь. У тебя часы спешат.

– Бежим!!! – Игорь отшвырнул в сторону ставший бесполезным пистолет с опустошенной обоймой, широко шагнул к алтарю, подгибая колени, группируясь, словно бегун-спринтер перед стартом, оглянулся, дабы убедиться, что Женя тоже готова к побегу, и замер, зацепившись взглядом за тощее старушечье тело на грязном, усыпанном растоптанными свечками полу.

Мгновение назад опрокинутая толпой старуха ползла к выходу, сейчас же она не двигалась. Лежала, прижавшись восковой морщинистой щекой к полу, будто мертвая, и только старушечьи заскорузлые пальцы еще скребли, еще царапали. Она еще дышала, еще жила...

– Игорь! Что случилось?! Побежали!..

– Смотри! Да не туда! Оглянись и посмотри, бабка упала, едва дышит.. Ей самой не спастись. Надо ей помочь....

– Некогда! Моя работа спасать прежде всего тебя. – Евгения ткнула Игоря пистолетным рылом под ребра. – Беги!

– Да пошла ты... – Игорь навалился на Женю всем весом, толкая ее плечом здоровой руки. Секунду Игорь с Женей напоминали пару хоккеистов, борющихся за шайбу. Секунда прошла, уступая натиску Игоря, Женя сместилась чуть в сторону, пропустила Михайлова мимо себя и нанесла молниеносный удар основанием пистолетной рукоятки по коротко стриженному мужскому затылку, за ухо, по так называемому заушному бугру.

Теряя сознание, Игорь почувствовал, как его, падающего, подхватила обманчиво хрупкая рука Евгении.

Игорь очнулся, как будто в состоянии глубокого похмелья. В затылке гудело, во рту шершаво царапался язык, а слипшиеся веки отказывались открываться. Он осторожно шевельнул рукой, двинул ногой и определил, что сидит в очень неудобной позе, завалившись вправо, упираясь виском в скользкое и холодное. Медленно, осторожно втянув ноздрями воздух, задержав дыхание на полсекунды и аккуратно выдохнув, Михайлов разлепил веки, картинка перед глазами расплылась цветными смазанными пятнами. Игорь зажмурился, моргнул, изображение мало-помалу прояснилось: он сидел в салоне автомобиля, привалившись плечом к задней правой дверце. В машине кроме Игоря находился еще один человек – Петр – впереди слева, в водительском кресле. Петю Игорь опознал по характерному очертанию кепки. Автомобиль стоял с выключенным мотором и с включенными фарами. За ветровым стеклом бесшумно двигались подсвеченные прожекторами автомобильных фар силуэты людей. Людской частокол находился в хаотическом «броуновском» движении, в центре которого торчала громада православного храма. Впрочем, вглядываться в детали человеческой суеты Игорь и не пытался. Михайлов увидел, что контур храма приобрел странное, какое-то усеченное очертание.

«Исчезла маковка купола, – понял Игорь. – Значит, все ж таки взрыв был, черт меня побери! Поэтому и заложены уши. Я находился без сознания, словно под наркозом, когда рвануло, однако природу не обманешь – барабанные перепонки все равно пострадали...»

Игорь прикрыл глаза. Многое нужно было обдумать, и, слава богу, есть возможность в тишине и покое осознать, что произошло и как себя дальше вести, о чем говорить, про что умолчать.

Внешне сохраняя расслабленную позу марионетки, брошенной кукловодом, Михайлов попытался думать. Мешали сухость во рту и гул в голове – остаточная реакция пережитого ярко выраженного стресса, отходняк после шторма в нервной системе. Когда Игорь орал на толпу, когда палил в воздух, сердце колотилось, выбивая дробь с частотой ударов двести в минуту, и показатели артериального давления наверняка зашкаливали. А ведь было от чего заколотиться сердцу и подскочить давлению, ох было! Внезапное озарение перевернуло мир с ног на голову... точнее, с головы на ноги, ибо ВСЕ мгновенно встало на место, на ВСЕ вопросы разом отыскались ответы... Ну, или почти на все...