– Да...

«Бабах!» – стукнулась о стенку распахнувшаяся настежь дверь из гостиной в коридор. Встрепенулась Женя на угловом диванчике. Подозвав Игоря к телефону, девушка вернулась на свое место в углу, словно сторожевая собака на подстилку. Из коридора в комнату вошел Петя. Снял с лобастой башки кепку-»жириновку», заговорил громко:

– Чой-то у вас двери не на замке? Забыли запереть, мадамочка? Бывает, не расстраивайтесь. А я-то хотел кулаком постучаться, стукнул, а она, шасть, и распахнулась. Я аж испугался весь... Игорь Александрыч! Собирайтеся! На службу поедем. В божий храм.

– Але, господин Михайлов! – загудело в ухе у Игоря. – Але, что-то шумно у вас. Кто-то пришел?

– Да.

– От Зусова? Самурая-прим увозят выставлять напоказ верующим?

– Да.

– Поезжайте спокойно. Спросят, с кем говорили по телефону, соврите – из ресторана звонили извиниться за вчерашний инцидент. Обещали более не допускать пьяных бесчинств случайных посетителей. Прощайте. Поцелуйте от меня Иришу.

Игорь положил согретую ладонью трубку на телефонный рычаг.

– Кто звонил? – выглянула из спальни Ирина.

– Снизу, из кабака звякнули. Долго и нудно просили прощения за то, что вчера вечером испортили мне настроение, спрашивали, не надо ли чего приволочь пожрать.

– Уважают! – солидно кивнул башкой Петя.

– А то, – согласился Игорь и поспешил сменить тему. – Ир, переодевайся, поедем совершать религиозные отправления. Переоденься во что-нибудь скромненькое.

От всей души Игорь надеялся, что Ирина понятливо согласится переодеться. Они уединятся в спальне и, поддевая под рубаху бронежилет, натягивая сбрую с кобурой-дубль, Михайлов успеет пошептаться с любимой, успеет спросить о старинном знакомце ее отца, однако надежды Михайлова не сбылись. Вмешался Петр:

– Иван Андреич велел двоих привезти, Самурая и охранницу.

– Без жены я никуда не поеду!

– Да брось ты, Игорь. С удовольствием побуду одна. Обещаю не подходить близко к окнам и никому, кроме тебя, не открывать дверь. За тебя, Игореша, я спокойна, в церкви, на людях, не думаю, чтобы стряслось что-либо из ряда вон. И ты за меня не волнуйся. Позвоню по телефону маме с папой в Тверь, совру, что нахожусь у подруги на даче, и подремлю немного.

Пронзительные гипнотизирующие взгляды, телепатические вопли, намеки и полунамеки не помогли. Ира, как вошла в гостиную, как облокотилась об угол письменного стола, так и осталась дожидаться в этой расслабленной позе отбытия приглашенных на церковный праздник Игоря и Жени. Михайлов облачался в доспехи Самурая в гордом одиночестве, отгороженный от жены фанерой дверной панели. Чертыхался, переругиваясь с Петром, который окриками с порога гостиной его постоянно поторапливал, и злился на настоящего Самурая, без приставки «прим», за то, что тот позвонил слишком поздно, мать его в лоб!..

– Я готов, поехали... Женя, оставь, пожалуйста, свою рацию Ире, нам с тобою одной на двоих рации хватит за глаза.

– Согласна. Ирина Александровна, идите сюда, я научу вас обращаться с прибором.

– Сама разберусь, не девочка... Счастливого пути, богомольцы. Приятного вам кружения вокруг церкви во время крестного хода! Аллилуйя!

«Почему я просто не сказал, мол, что надо уединиться с супругой на минуточку, на пару слов? – думал Игорь, выходя из гостиницы. – Дурак я. А впрочем, что бы я ей сказал? О чем бы успел спросить?..»

Храм был переполнен. Представители всех возрастов и сословий собрались под недавно восстановленным сводом. Рядовые верующие сгрудились нестройной толпой, отцы города, знатные господа и их приближенные чинно выстроились рядком справа от алтаря. Лишь ревизоры-чиновники, соседи Игоря по этажу, мероприятие игнорировали, дабы их не заподозрили в дружбе с сильнейшими града сего и, как следствие, во взятках.

Трудно богачу достигнуть царствия небесного, проще верблюду пройти в игольное ушко – учил когда-то Спаситель. Когда-то очень давно, две тысячи лет тому назад. С тех пор священнослужители чтут Слово Назаретянина, однако на деле всячески благоволят тем самым богачам, коих нищий Утешитель рыбаков и проституток сравнивал с верблюдами.

Жирный поп, яркий и нарядный, словно елочная игрушка, совершал «полунощную». Пелся канон Великой Субботы «Волною Морскою». Плеча здоровой руки Игоря Михайлова касалось плечо мэра Никоновска, рослого мужика с казацким чубом и с густыми пшеничными усами. Локоть раненой руки, висящей на перевязи, уперся в бок Ивана Зусова. В затылок Игорю дышали полковник Вычипало и вице-мэр. Запах ладана перебивал аромат французской туалетной воды. Пахучей водой воняло от начальника железнодорожного депо, притулившегося рядом с Вычипало. Супруга мэра, молодая блядь, разукрашенная ярчайшей косметикой, единственная особа женского пола среди почетных прихожан, держала под руку сановного мужа. Евгению в стайку избранных не пустили. Женя переминалась с ноги на ногу в первом ряду простых смертных. Ей пришлось сменить богомерзкий женский брючный костюм на свободного покроя черный жакет и длинную, ниже колен, темную юбку. С косынкой на голове и со свечкой в руке Женя смахивала на монахиню. Из монастыря Шаолинь.

Церковная самодеятельность пела фальшиво и сбиваясь с такта. Поп заметно нервничал и периодически икал от волнения. От духоты Игоря слегка мутило. Украдкой взглянув на часы, Михайлов вздохнул. Без четверти двенадцать. Еще целых пятнадцать минут потеть во храме. Затем, слава богу, выведут на воздух, водить хоровод, именуемый «крестным ходом». Распевая на ходу: «Воскресение твое, Христе Спасе, ангели поют на небеси». В подробности предстоящей церемонии Игоря посвятил Петр по дороге в храм. К огромному удивлению Игоря, Петя, как оказалось, слыл примерным христианином. Однако, задав тезке апостола Петра пару вопросов на знание Евангелия, Михайлов выяснил, что евангелистов Петя не читал. Впрочем, в последние годы таких верующих, как Петр, пруд пруди. Народ блюдет «Закон Божий», постится, говеет, покупает свечки у торговцев во храме – древних коллег, коих во времена оны сын Девы Марии гонял хлыстом, – а между тем иноверцы называли первых христиан «Люди Книги», Библии, которую редко кто из современных «верующих» прочитал от начала и до конца. Точно так же и атеисты-коммунисты, в большинстве своем, не читали ни «Капитал» Карла Маркса, ни собрания сочинений Владимира Ульянова.

Разговоры с Петром на религиозные темы, знакомство с мэром, вице-мэром, железнодорожным начальником и злоупотребляющей косметикой женщиной, вся эта суета немного отвлекла Игоря от мыслей про Самурая номер один. Однако лишь немного. Спрашивая и отвечая, пожимая руки и озираясь по сторонам, подспудно Игорь размышлял об услышанном по телефону. Да, конечно, вроде бы разрешился главный вопрос – ЗАЧЕМ понадобился Зусову лже-Самурай Михайлов. Вроде бы все складно и ладно. Вроде бы... Но позвонивший ни разу не упомянул об убитых два года назад девушках – невестах... Резали бы всех подряд ножами с шестерками на рукоятках и никаких проблем...

«...Первого зарезали, второго утопили, третьего сожгли, четвертого отравили. Зарезали, утопили, сожгли, отравили... – словно молитву повторил про себя Игорь и еще раз посмотрел на часы. – ...Без десяти двенадцать. Через шестьсот секунд закончится СЕГОДНЯ. Ночью в окно забросили банку, в банке записка, в записке одно слово «сегодня» и три цифры, три шестерки... А до этого ночью отравили газом четвертого пацана... Зарезали, утопили, сожгли, отравили. Зарезали, Утопили, Сожгли, Отравили...»

Беззвучно шевеля губами, Игорь смаковал слова на вкус, интуитивно чувствуя, что в фонетике этих четырех слов сокрыто нечто... Но что?!

«...Без пяти двенадцать... З, арезали... У, топили... С, ожгли... Зэ, У, Сэ, О... Черт побери!!! З,У,С,О... В!!! ЗУСОВ, Иван Андреевич! Последнего... нет! Предпоследнего отравили. О – предпоследняя буква в фамилии Ивана Андреевича. Последняя буква – Вэ... Что у нас начинается на В??? ВЗРЫВ!!! На когда запланирован взрыв?.. Господи, да конечно же, на «СЕГОДНЯ«!.. А до наступления завтра осталось... ЧЕТЫРЕ МИНУТЫ!!!»