— Практика для того и существует, — перебил он, — чтобы подтверждать теорию, уважаемый Сан… Вольдемар.

— Или опровергать.

— Или опровергать, — согласился Уэль. — У вас ко мне все?

— Пока все.

— Успехов в расследовании, — пожелал он и отключился.

Любопытный разговор у нас получился… Я заказал очередную чашку кофе и попытался проанализировать нашу беседу. Странно, но когда Уэль Аоруиной отвечал на вопрос о «Саныше», он испытывал недоумение, будто я на самом деле Любомир Сташев, а Вольдемар Астаханов — это так, очередная «легенда», как предполагает медиколог. Сговорились они, что ли, с Борацци? Зато на вопросы о «двойниках» полномочный инспектор отвечал быстро, без запинки, словно знал, о чем я буду спрашивать, и заранее подготовился. Однако среди двойников почему-то не упомянул Леонору Мшински, в то время как по моим данным ее «двойник» на Торбуцинии присутствовал. В забывчивость Аоруиноя я поверить не мог — для каратоидянина это почти то же, что для человека потерять голову. В буквальном смысле. Но самым загадочным было другое. Поддавшись интуиции, я намеренно задал вопрос не о внешней похожести некоторых членов «Проекта „М“» на участников торбуцинской истории, а спросил, не встречал ли он кого-нибудь из нас на Торбуцинии. Даже при такой постановке вопроса любой человек обязательно бы сослался на внешнюю похожесть, а каратоидянин, со своей феноменальной памятью, — и подавно. Но Аоруиной ответил, что встречался не с похожими людьми, а именно с членами «Проекта „М“». Выходит, и я никакой не Вольдемар Астаханов, а Любомир Сташев? Бред! Полный и абсолютный.

Я попытался вспомнить, чем занимались наши двойники. Мой прототип, если его так можно окрестить, экзоархеолог Любомир Сташев, прибыл на Торбуцинию в составе инспекционной комиссии Галактического Союза для оценки значимости находок экспедиции Минаэта. Гримур, понятно, имел двойника в лице Минаэта, Ктесий — его помощника Селлюстия, кстати, как и Ктесий, родом из колонии Новый Рим. Впрочем, если исходить из подслушанного мной разговора в коттедже коммодора, то Гримур и есть Минаэт, а Ктесий — Селлюстий. Облысевший Селлюстий.

Ютта Бригит… «Двойника» Ютты звали Ульфи Коннар, и была она штатным пилотом инспекционной комиссии Галактического Союза.

Мари Нолано… Имени двойника инженера-дорожника я вспомнить не мог, но, кажется, она была репортером то ли журнала «Вестник экзоархеологии», то ли академического издания «Артефакты Вселенной». Прибыла на Торбуцинию отдельным рейсом задолго до появления на планете инспекционной комиссии. Странно, в общем-то, быть репортером при ее нелюдимости…

Здесь я поймал себя на противоречии и покачал головой. Невольно поддался версии, что на Торбуцинии действовали не двойники, а присутствующие на Мараукане оригиналы. Внешняя похожесть отнюдь не означает сходство характеров — вполне возможно, что репортер, в отличие от Мари Нолано, была жизнерадостной и общительной женщиной.

Леонора Мшински… Гм?.. А вот тут моя память отказала напрочь. Не помнил я ее «двойника» и все тут. Откуда же такая уверенность, что «двойник» нашего экзоархеолога, специалиста по негуманоидным культурам, был на Торбуцинии?

Вчера, когда знакомился с представительскими досье участников торбуцинианской истории, я точно помнил, что «двойник» у Мшински был, но сейчас, перебирая в памяти лица, вспомнить его не мог. Опять аберрации памяти из-за выключения биочипов? Только этого и не хватало!

— Предоставь мне вчерашнюю подборку о «зеркалах мрака», — попросил я секретаря.

С минуту секретарь молчал, и в мою душу закралось подозрение.

— Ну, что там? Чего копаешься?

— Данные о «зеркалах мрака» изъяты из информотеки… — как-то неуверенно пробормотал секретарь.

— Кем? — машинально спросил я, хотя ответ заранее был известен.

— Сведения отсутствуют…

Мог бы и не спрашивать. Интуиция у меня необычайно обострилась, хотя в конкретном случае была ни при чем. Слишком часто за последнее время я слышал фразу «сведения отсутствуют», чтобы предугадать ответ. Зато с мнемографом интуиция не подвела — пытаясь воспроизвести ментаграмму вчерашнего анализа документов по Торбуцинии, я был уверен, что ничего у меня не получится. Так и вышло — воспроизведенное изображение получилось настолько размытым, что не поддавалось обработке.

— Достоверность ниже сорока процентов, — услужливо подсказал секретарь.

Еле сдержавшись, чтобы не послать его к черту, я промолчал. В конце концов, он не виноват, но мне очень хотелось на ком-нибудь сорвать злость.

Я прикрыл глаза, пару раз глубоко вдохнул, а затем попытался спокойно, по порядку, вспомнить лица всех «двойников». Не так, чтобы совсем ничего не получилось, но и не то, что нужно. Перед глазами возникло запрокинутое лицо Ютты — она смотрела на меня, тянулась ко мне, губы что-то шептали… Только вокруг была не привычная обстановка коттеджа, а каюта космического лайнера, и на Ютте был не оранжевый комбинезон, а форма пилота международных сил Галактического Союза.

— Самец! — зло процедил я в свой адрес и открыл глаза.

Однако привидевшаяся картинка еще некоторое время продолжала оставаться перед глазами. Интересно, а было ли что-то между Любомиром Сташевым и Ульфи Коннар? Не знаю почему, но интуиция подсказала — было.

На платформе ничего не изменилось — красное солнце светило с сумеречного неба, зеленела трава, тихим шорохом шумел марауканский прибой. Тишь да гладь, да… Нет, божья благодать отсутствовала. Но вовсе не потому, что погиб Марко Вичет или Хорхе Чивет надоел всем чрезмерной набожностью. Идиллический пейзаж начинал раздражать своей статичностью.

Сбоку от крыльца послышалось жалобное повизгивание. Куга не захотел оставаться у коттеджа медиколога и приполз ко мне. Я нагнулся, погладил имитанта.

— Лежи здесь, выздоравливай, набирайся сил, — сказал ему. — И не вздумай следовать за мной — извини, у меня дела.

Я развернулся и зашагал к коттеджу Ктесия. Оглядываться принципиально не стал — имитант может принять взгляд за приглашение следовать за хозяином и поползти следом, растрачивая энергию. Куги хоть и искусственное создание, но мне его было жаль.

— Входите, открыто, — хмуро донеслось из динамика, когда я поднялся на крыльцо и позвонил в дверь.

Я вошел.

Ктесий сидел в кресле в дальнем углу гостиной, перед ним на столике стояла бутылка виски, термостатное ведерко с кубиками льда, в руке он держал стакан. При виде меня Ктесий дернулся к бутылке, чтобы убрать ее со стола, но, поняв, что прятать поздно, махнул рукой и откинулся на спинку кресла. Явно ожидал кого-то другого, и мой приход оказался неприятным сюрпризом.

— Распорядок нарушаете, — подойдя к столику, сказал я и уселся в кресло напротив. — Пьете в рабочее время.

— Повод есть, — мрачно обронил Ктесий. — Вам налить?

Я отрицательно покачал головой.

— Что-нибудь выяснили? — спросил он, не сводя с меня глаз. — Как это случилось?

— Как случилось, не знаю, — сказал я. — Но кое-что выяснил.

— Что?

— Это убийство.

Ктесий отвел взгляд, шумно вздохнул и выпил виски из стакана до дна.

— Я так и думал… — пробормотал он.

— Почему вы так думали?

Ктесий снова вздохнул, помолчал, повел плечами.

— Будь это несчастный случай, вы бы не стали приходить, а сообщили по видеосвязи, — сказал он, не глядя на меня.

Ответ мне не понравился. Слишком долго думал Ктесий, чтобы я ему поверил.

— Подозреваемые есть?

Я промолчал.

— Ясно… Всех будете допрашивать?

— Начну с вас, — не стал я ни переубеждать его, ни смягчать фразу. Но жесткость моего тона никак не отразилась на лице Ктесия.

— С меня, так с меня, — спокойно согласился он. — Вас интересует, что я делал ночью? Спал и никуда не выходил.

— Свидетели есть?

— Свидетели? — равнодушно переспросил Ктесий. — Система жизнеобеспечения может подтвердить мое алиби.

— Секретарь! — окликнул я.