— Спутник пустим челночно, — снова включился Френк, — почти по меридиальной орбите, через пять градусов. Тогда через шесть витков он прочешет весь район… Потом возвращаем его в начало со сдвигом на один градус… И снова…

Дюма быстро прикинул: шесть витков — почти десять часов… А всего — порядка сорока. Как много!

— А корректировку будем делать при выходе на обратную сторону, — добавил Абульхасан. — Остальные варианты — почти такие же, только коридор уже и сдвиг меньше.

Он не сказал, что это за варианты. Но Дюма прекрасно понял недосказанное: если хотя бы один вибролет отзовётся, коридор поисков сразу сузится. Дюма снова ринулся в радиорубку. В дверях он наткнулся на Нью.

— Я же просил отдыхать! Вот-вот будет готов вибролет!

Дюма покачал головой:

— Не могу, шеф. Пробовал — не получается…

За его спиной распахнулись двери. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся Ингрид закричала с порога:

— Каури отозвался!

— Где он? Что с ним?

— Ничего не знаю. Он только передал: «Иду с перегрузкой. Буду через час».

— Перегрузкой! Что за черт! И неужели нельзя было больше сказать?

— Это ясно, — вступился за товарища Нью. — Он боится, что ему не хватит энергии, и не хочет тратить её на передачу!

— Так, — сказал Дюма, всем своим существом ощущая, как сразу полегчала ноша. — Как только будет готов вибролет, пойдёшь по маршруту Андрея. Только до той точки, где была последняя связь. В конце — два круга, с радиусом пятьдесят и сто километров… На высоте… Огни не зажигать, ни бортовые, ни хвостовые… Только локатор… Если на этом отрезке его нет — домой! Будем ждать спутник. Ингрид, — он повернулся к девушке, — передай по бортовому радио, что Каури отозвался.

— Уже сделано, Франсуа.

— Эх, если бы ещё и Андрей отозвался…

Из всех человеческих состояний самое неприятное и тяжело переносимое — ожидание.

Кажется, что время остановилось и ожидаемый момент никогда не наступит. Даже все давно проверенные способы убиения времени в часы ожидания не помогают. Так было и с Дюма. Только что ему казалось, что время мчится куда-то чуть ли не вскачь, после каждого обхода «Пасионарии» он убеждался, что прошла ещё масса таких драгоценных часов, до конца намеченных работ ещё очень далеко. И вдруг все остановилось. Минуты стали тянуться томительно медленно. Никакие обходы и разговоры не могли их заставить проходить быстрее. Этот час с небольшим, прошедший после первого сообщения Каури, растянулся для него, да и для всего экипажа, в вечность.

Второе сообщение оказалось не менее загадочным, чем первое: «Приготовьте госпитальный отсек. Пассажирам потребуется помощь. На связь со мной не выходите».

— Что за черт! — вскричал Дюма, прочитав эту радиограмму. — Откуда могли взяться пассажиры на необитаемой планете?

— А может он нашёл Андрея? — предположила Ингрид.

— Бросьте, мадам, — отрезал Дюма, — в чудеса и нуль-транспортировку я не верю. Он нам сообщил, что он не один. Это — прежде всего. И что тем, кого он везёт, может потребоваться помощь. Причём это явно разумные существа, иначе он не стал бы упоминать о госпитальном отсеке. И он боится, что радиограмму могут перехватить. Отсюда вывод — немедленно перейти только на приём. В эфир выходить только если отзовётся Андрей.

Ингрид побежала в рубку. Дюма обратился ко всем свободным членам экипажа, собравшимся около него:

— Вам всем здесь лучше не толпиться. Мы не знаем, что за пассажиров везёт Каури. На всякий случай прошу остаться снаружи только электронщиков. Всех остальных прошу удалиться и занять места по боевому расписанию.

Электронщиков Дюма сознательно оставил, чтобы дать им хоть какую-то передышку. И ещё он ничего не сказал Ингрид, выбежавшей из корабля. Заставить ожидать мужа во внутренних помещениях было бы слишком жестоко.

Но вот, наконец, и настал тот удивительный миг, который всегда венчает часы томительного ожидания. На широкий луг опустилась стрекоза вибролета. На глазах у космонавтов из распахнутой дверцы выпрыгнул огромный негр в изодранной одежде, которую только при ближайшем рассмотрении можно было назвать белой. Его курчавые волосы сплелись на голове в плотную шапку. В руках он держал ружьё, которое тут же привычным движением забросил за спину, и стал помогать спуститься по лесенке молодой негритянке с перевязанным плечом. Вслед за ней из вибролета выбралась молодая белая женщина, и наконец в дверях показался Каури со спящей девочкой на руках. Он передал её негру, а сам снова скрылся в кабине. Негр повернулся, подал спящего ребёнка на руки белой женщине и снова приготовился принять из рук Каури вторую девочку, которую тот как раз выносил из вибролета.

— Где они у него там помещаются? — пробормотал Ю за спиной Дюма. — Ведь в вибролете всего четыре места, да и те такие тесные.

Но Дюма не слушал его, он уже сорвался с места и побежал к вибролету. Следом кинулась Ингрид. Услышав их шаги, Джо, а это несомненно был он, обернулся и тут же вскинул ружьё: прямо к ним бежали два белых человека — мужчина и женщина. Позади виднелись и другие. Их одежда — голубые комбинезоны — не оставляла сомнения, что это — хозяева. И Джо, и Мэри тут же забыли, что их спаситель также носит голубой комбинезон.

Каури кошкой прыгнул из вибролета и успел толкнуть Джо в момент выстрела. Пуля ушла в небо.

— Аа, предатель! — закричал на него Джо и хотел ударить прикладом.

— Каури! — истошно закричала подбегающая Ингрид, и этот крик остановил руку Джо:

— Каури? Так ты — Каури?

Каури только утвердительно кивнул головой, не понимая, почему его имя вызвало такую реакцию. Но и спросить он ничего не успел: заплакала, зарыдала, упала не землю Джейн и забилась в конвульсиях: нервы не выдержали нового потрясения.

Ингрид бросилась к Каури, обнимая и целуя его. Она все время старалась стать так, чтобы оказаться между ним и этим страшным полуодетым человеком с ружьём. Вслед за Дюма, прибежавшим вместе с Ингрид, громадными прыжками примчался Мванза, один вид которого успокоил и Мэри, и Джо, подоспели и другие космонавты. У всех на языке вертелись одни и те же вопросы, но Дюма не дал никому и рта раскрыть:

— Скорее несите эту женщину к Юсике! Всем остальным и тебе тоже, — это к Каури, — под душ, и к Лемме. Потом — курс успокаивающего гипноза и сон до завтра! — его взгляд остановился на перевязанном плече Мэри. — Ингрид! Нет, лучше ты, Ока, — он вспомнил реакцию Мэри, — эту девушку тоже к Юсике.

И все двинулись к «Пасионарии». Только девчушки спали непробудным сном на руках у несущих их людей.

Спутник запустили среди ночи, почти перед утром. Коридор сильно сузили: пять градусов на запад и десять — на восток от меридиана Пасионарии. С самого утра, только-только упали на траву первые лучи, Дюма разослал вибролеты по всему маршруту Андрея.

— Спутник — это хорошо, — говорил он, провожая пилотов, — но ведь его оборот — полтора часа! На весь коридор ему нужно двадцать пять с половиной часов — почти сутки. И то, если брать через градус. А если через полградуса — так и двое. А сутки-то уже прошли!

И ещё он предупредил всех, чтобы были максимально осторожны. Летели только на большой высоте и очень внимательно осматривали местность: планета оказалась населённой!

Издавна, ещё только запустили первые спутники, ещё только первый космонавт совершил свои витки вокруг Земли, человечество стало думать о встрече с другими разумными существами. Сперва проблемой контакта занимались только писатели-фантасты, потом включились отдельные учёные и целые научные коллективы… К моменту взлёта «Пасионарии» ИПК — Инструкция Первого Контакта — была полностью разработана и утверждена Советом Объединённого Человечества «для обязательного использования».

Злополучный седьмой параграф не давал покоя Дюма. Правда, к нему было ещё примечание мелким шрифтом, точного текста которого он не помнил. Но твёрдо знал, что в нем говорилось «об особой необходимости» или «чрезвычайных обстоятельствах». По-видимому, Каури считал, что это и были те самые «чрезвычайные» обстоятельства. И все-таки этот параграф никак не выходил из головы.