Рейт уже давно стал достаточно осторожным, чтобы никогда не спрашивать, из каких продуктов приготовлены поставленные перед ним блюда, но сейчас он с отвращением посмотрел в миску.

— Ты хочешь сказать, что суп...

— Конечно, — подтвердил официант. — Суп, хлеб, соленья — все имеет вкус таблеточников; если мы не будем их использовать для этих целей, они нас просто сожрут. Так что мы из нужды делаем добродетель и убеждаем себя, что это очень вкусно.

Рейт отодвинул миску от себя. Трез продолжал равнодушно хлебать. Анахо с возмущением вскинул нос, но одновременно продолжал есть. Рейту пришло в голову, что он никогда не замечал на Чае повышенной чувствительности к таким вещам. Он глубоко вздохнул и, так как у него не оставалось совершенно никакого выбора, принялся насилу заталкивать в себя прогорклый суп.

На следующее хмуро-коричневое утро завтрак опять состоял из супа, сдобренного на этот раз какими-то морскими растениями. Три путешественника в нем только немного поковырялись, после чего сразу же сели в планер и полетели на северо-запад над заливом, отделявшим Лойме от каменистых степей Кослована.

Анахо, у которого нервы были обычно, как толстые канаты, стал нервничать. Он внимательно осматривал небо, поверхность под ними; рассматривал кнопки и рычаги на пульте управления, коричневые, красные обозначения, а также светящиеся контрольные приборы.

— Мы приближаемся к империи дирдиров, — сказал он. — Сначала мы повернем на север к Первому Морю, потом на запад, до Хораи. Там нам придется оставить планер и по Зога'ару у Фулкаша [Буквально: «Путь мертвых голов с пурпурно мерцающими глазными впадинами»] ехать в Мауст. А потом... в Карабас.

Планер парил над большой каменистой пустыней, расположенный параллельно черным и красным вершинам Зопальских гор. Над высохшими равнинами, разбросанными обломками скал, темно-розовыми песчаными дюнами и оазисами, окруженными веерами похожих на туман деревьев.

К вечеру сильный ветер поднял над местностью темно-желтые тучи пыли, которые затмили Карину 4269. Планер лег на северный курс. Вскоре на горизонте обозначилась черно-синяя линия, оказавшаяся Первым Морем.

Анахо посадил планер на пустынной местности, примерно в пятнадцати километрах от моря.

— Хораи находятся отсюда еще в нескольких часах лета. Но после наступления темноты нам лучше там не появляться. Хоры очень недоверчивы и хватаются за ножи при первом же резком, по их мнению, слове. Ночью же они могут пырнуть и без причины.

— И эти люди будут сторожить наш планер?

Какой же вор будет настолько ненормальным, чтобы связываться с хорами?

Рейт осмотрелся вокруг.

— Я бы в таком случае предпочел ужин в «Стеклодуве».

— Ерунда, — сказал Анахо. — В Карабасе ты будешь с тоской вспоминать тишину и мир этой ночи.

Все трое улеглись прямо на песок. Ночь была темной и звездной. Прямо над ними сверкало созвездие Клари, в котором — незаметно для невооруженного глаза — горело Солнце «Увижу ли я когда-нибудь Землю»? — спрашивал себя Рейт. Как часто лежал бы он под ночным шатром из звезд, ища наверху, в Арго Навис, невидимое коричневое солнце Карину 4269 с ее мрачной планетой Чай.

Его внимание привлекло мерцание в середине планера. Он заглянул внутрь и обнаружил на экране радарного контроля сетку из светящихся оранжевых линий.

Через пять минут сетка погасла, и Рейт, зябко поежившись, с чувством безысходности возвратился на свое место.

Утром на краю равнины в необычайно ясном и прозрачном небе появилось солнце, так что малейшая неровность, каждый камешек отбрасывали длинные черные тени. Анахо поднял планер и полетел низко над поверхностью. Он тоже видел ночью оранжевое мерцание. Постепенно пустыня стала менее необитаемой появились кривые заросли туманных деревьев, а вскоре за ними — и черные заросли деревьев и кустов.

Они долетели до Первого Моря, повернули на запад и полетели вдоль берега над деревьями и нагромождением мрачно-коричневых кирпичных домов с кеглеобразными черными железными крышами. Рядом с деревнями росли леса из громадных даяновых деревьев, которые Анахо назвал священными рощами. Покачивающиеся плавучие причалы, словно мертвые тысяченожки, выдавались в черную воду; прогулочные лодки из черного дерева были вытащены на песчаный берег. В сканоскоп Рейт видел мужчин и женщин с кожей горчичного цвета. Они носили черную одежду и большие черные шляпы. Когда планер пролетал над ними, они недружелюбно задирали головы вверх.

— Хоры, — объяснил Анахо. — Странный народ с таинственными обычаями Днем они совершенно не такие, как ночью. Во всяком случае, так утверждают. Каждый из них имеет две души, которые приходят и уходят с восходом и заходом солнца, так что у каждого хора есть и два характера. О них рассказывают необычные истории.

Он показал вперед.

— Взгляни туда, на берег, где он образует изгиб.

Рейт посмотрел в указанном направлении и увидел один из уже упоминавшихся даяновых лесов, а также нагромождение из грязно-коричневых хижин с черными железными крышами. От маленькой площади отходила дорога. Она вела на юг — в Карабас.

Анахо сказал:

— Посмотри на священную рощу хоров, в которой по слухам они меняют души. За ней можно увидеть караван-сарай и дорогу в Мауст. Я не могу решиться лететь планером дальше. Следовательно, нам нужно садиться и продолжать пешком путь в Мауст, как это делают обычные искатели секвинов.

— А будет ли планер стоять здесь, когда мы возвратимся?

Анахо показал вниз на порт.

— Ты видишь стоящие на якоре корабли? Рейт посмотрел в сканоскоп и насчитал три или четыре десятка кораблей всевозможнейших типов.

— Эти корабли, — объяснил Анахо, — привезли искателей секвинов в Хораи из Коада, Хедайи, с Бедных Островов, а также со Второго и Третьего Морей. Если владельцы в течение полугода возвращаются на корабль, они отплывают из Хораи на родину. Если же они в этот срок не появляются, корабли становятся собственностью владельца порта. Наверняка мы тоже сможем заключить подобный договор.

Рейт не имел возражений, и Анахо посадил планер прямо на песчаный берег.

— Не забывайте о том, что хоры очень чувствительные люди, — предупредил Анахо, — так что никогда с ними первыми на заговаривайте. Если не возникает крайней необходимости, не обращайте на них внимания. Но и в этом случае нужно использовать как можно меньше слов. Они считают болтливость преступлением против природы. По отношению к хору нельзя проявлять недружелюбие. Но также нельзя по отношению к ним выказывать покорность — такое поведение тоже символизирует враждебность. Никогда не делайте замечаний в присутствии женщин, а также никогда не смотрите на их детей — вас тут же заподозрят, что вы наговариваете на них проклятия. И ни в коем случае не подходите к священной роще. Их оружием являются железные дротики, которыми они пользуются с большой точностью. Опасный народ.

— Я надеюсь, что смогу все это запомнить, — простонал Рейт.

Планер приземлился на сухом, мягком берегу. Через несколько секунд к ним подскочил высокий, худой, загоревший до черноты человек с глубоко запавшими глазами, втянутыми щеками и острым носом. Длинный, грубый, коричневый пиджак путался у него в ногах.

— Вы собираетесь в ужасный Карабас?

Рейт осторожно подтвердил его предположение:

— Да, мы собираемся именно туда.

— Продайте мне ваш планер! Я четыре раза проникал в Зону, ползал там от камня к камню, от скалы к скале. Теперь же, наконец, у меня есть достаточно секвинов. Продайте мне ваш планер, чтобы я смог вернуться домой в Холангар.

— К сожалению, этот корабль нам самим нужен для того, чтобы потом вернуться, — отверг Рейт его предложение.

— Я вам дам секвины, багровые секвины!

Великан сделал дикий жест, не поддающийся описанию, и пошел вдоль берега. Теперь к ним подошли два хора: довольно стройные и слабоватые на вид мужчины. Они были одеты в черные одежды и похожие на цилиндры шляпы, которые давали их владельцам возможность казаться выше. Горчичные их лица были серьезны и непроницаемы, носы узкие и маленькие, а уши напоминали нежные ракушки. Редкие, черные волосы росли больше вверх, чем вниз, и прятались в высоких шляпах Они показались Рейту таким же ответвлением человеческой расы, как, к примеру, кеш-люди, а возможно, были даже самостоятельной расой.