Рейт снова упал на подстилку. Юноша резким тоном задал ему какой-то вопрос.
— Очень жаль, — ответил Рейт. — Я не понимаю. Но, пожалуйста, не сердитесь. Мне сейчас очень нужен друг.
Сказав что-то еще, юноша ушел. Рейт попробовал заснуть. Костер стал тлеть, лагерь затих.
Издалека до Рейта донесся слабый звук: то ли вой, то ли свист. В ответ раздался еще такой же звук, затем множество звуков, превратившихся в многоголосое пение. Рейт приподнялся на локтях и увидел две луны почти одного размера. Одна из них была розовой, а вторая бледно-голубой. Они взошли прямо над восточным горизонтом.
Чуть позже послышалось жалобное пение где-то совсем рядом. Рейт удивленно прислушался. Что это, голос женщины? Зазвучали и другие голоса, присоединившись к нему.
Через некоторое время пение прекратилось. В лагере воцарилась тишина, и Рейт уснул.
Утром Рейт внимательно стал разглядывать лагерь. Он находился в низине между двумя невысокими горными цепями, протянувшимися далеко на восток. Каждое утро четыре молодых воина в длинных коричневых плащах садились на маленькие электрические мотоциклы и разъезжались в разных направлениях по пустыне. Вечером они возвращались и представляли свои донесения Трезу Онмале — молодому предводителю племени. Кроме того, каждое утро мальчика лет восьми поднимали вверх в смотровой корзине. Ближе к вечеру, когда стихал ветер, корзину с наблюдателем опускали. Часто мальчишка зарабатывал при приземлении шишки и синяки. Но люди, обслуживавшие корзину, казалось, больше заботились о ней, чем о безопасности маленького наблюдателя. Корзина была из четырехкрылого, натянутого на четыре палки брезента, напоминающего воздушного змея.
По утрам с восточного горного массива доносился ужасный визг, продолжавшийся примерно полчаса. Позже Рейт узнал, что визг этот издавало стадо многоногих животных, снабжавших племя мясом. Каждый день скотобойщица племени, крупная сильная женщина, шла с массивным топором и ножом по стаду и отрезала три или четыре ноги. При случае она отхватывала еще и кусок мяса со спины или, сделав надрез, вынимала потроха. Ноги у животных отрастали снова, но они сопротивлялись, когда им лезли во внутренности.
Тем временем плечи Рейта понемногу заживали. Какое-то время ему приходилось общаться только с женщинами — группой совершенно бездушных существ, и с Трезом Онмале, проводившем около него много времени по утрам, говорившим с ним, следившим за процессом выздоровления и, наконец, обучавшим его языку. Язык синтаксически был очень правильным, но весьма сложным в выражении чувств, взглядов и возражений. Скоро Рейт уже мог сносно на нем объясняться. Трез Онмале с чрезвычайной для его возраста серьезностью исправлял каждую ошибку и всякий раз открывал Рейту новые тонкости языка.
Рейт узнал, что планета, на которой он оказался, называется Чай, а луны — Эз и Брез, Племя называлось Крат, но его представителей называли еще и эмблемными людьми по серебряным, медным, каменным или деревянным значкам, крепящимся на головных уборах. Положение человека определяла его эмблема, которая была якобы полубожественного происхождения. Каждая имела свое название, историю, характерные свойства и ранг. Таким образом, человек не просто носил эмблему: она давала ему имя и определяла его роль в племени.
Самой важной и влиятельной эмблемой была Онмале. Ее носил Трез, который до того, как завоевал эмблему, был простым представителем племени. Онмале воплощала мудрость, силу, ловкость и другие, трудно определяемые добродетели кратов. Если представитель племени убивал мужчину, он забирал его эмблему или делал для себя новую. Новая эмблема еще не обладала качествами или добродетелями племени, пока хозяин ее участием в битвах не завоевывал определенный статус. Если эмблема меняла владельца, он автоматически перенимал ее персональные качества. Некоторые эмблемы противопоставляли другим и, если человек завоевывал ее, он, вместе с этим, становился врагом другой эмблемы. Иные эмблемы имели возраст в несколько тысяч лет и всеобъемлющую историю; за некоторыми закрепилась слава приносящих несчастье и приговаривающих к смерти. Другие вынуждали обладателя к особой жестокости и неописуемой дерзости. Каждый крат очень гордился своей эмблемой, так как без нее ни у кого не было ни лица, ни положения, ни определенной задачи. Он был тем, кем чувствовал себя Рейт — презренным или женщиной, что на языке кратов обозначалось одним и тем же словом.
Рейту казалось странным, что эмблемное племя считало его человеком из отдаленной части Чая. К космическому кораблю, у которого его обнаружили, они не испытывали никакого почтения. Они считали Рейта слугой какой-то не известной им нечеловеческой расы, как кеш-люди у кешей или дирдир-люди у дирдиров.
Когда Трез объяснил это Рейту, тот возмутился.
— Я с Земли! — заявил он, задетый за живое. — Это далекая планета. И мы никем не порабощены.
— А кто же тогда построил космический корабль? — с сомнением спросил Трез Онмале.
— Конечно же, земные люди.
Трез Онмале недоверчиво покачал головой.
— Как люди могут быть так далеко от Чая?
Рейт горько засмеялся:
— Этот вопрос я тоже часто себе задаю: как люди попали на Чай?
— Происхождение людей абсолютно ясно, — ответил ему Трез Онмале. — Этому нас учат еще до того, как мы начинаем говорить. Неужели ты не знаешь этого?
— Мы на Земле знаем, что люди развились из более ранних форм жизни, из млекопитающих. А еще раньше — из одноклеточных организмов.
Трез Онмале бросил сердитый взгляд на работавших поблизости женщин и сделал резкий жест.
— Исчезните отсюда! У нас мужской разговор!
Женщины со своей болтовней исчезли, и Трез Онмале с отвращением посмотрел им вслед:
— Сейчас эта глупость разнесется по всему лагерю, и колдуны будут недовольны. Я объясню тебе настоящее происхождение людей. Ты уже видел луны. Розовая называется Эз — родина благословенных. Голубая луна Брез — место мук и сомнений, куда попадают плохие люди, особенно те, кто обесчестил свою эмблему. Когда-то, очень давно, две луны столкнулись. Тысячи людей упали оттуда на Чай и попытались снова вернуться на Эз — как хорошие, так и плохие. Но судьи, черпающие свою мудрость из шаров, которые они носят, отделяют плохих людей от хороших и отсылают их в известное им место.
— Как интересно! — воскликнул Рейт. — Но как же обстоит дело с кешами и дирдирами?
— Они не люди. Они пришли на Чай со звезд так же, как и вонки. Кеш-люди и дирдир-люди — грязные гибриды. Пнумы и фанги — это выброс северных пещер. Всех их мы с удовольствием убиваем. — Он искоса посмотрел на Рейта. — Если ты происходишь из иного мира, а не с Чая, то ты не можешь быть человеком, и я должен разрешить убить тебя.
— Мне это кажется довольно негостеприимным, — возразил Рейт. — В конце концов, я ничего плохого вам не сделал.
Жест Треза Онмале должен был выразить мысль, что эти возражения не имеют значения.
— Я сообщу тебе о своем решении, — пообещал он.
Рейт упражнял обессилевшие члены, и ускоренно совершенствовался в языке. Он узнал, что краты не имели постоянного места жительства, а кочевали по огромной степи Эмен, занимающей большую часть юга континента Котан. Кроме Котана, на планете были и другие континенты: Кослован на юге, Тархан, Кахан и Pax на противоположной стороне Чая. Другие племена кочевников бродили по иным степям континента. В маршах и лесах на юге жили людоеды и великаны, которые обладали отчасти нечеловеческими чертами. Синие кеши жили на западе Котана; дирдиры предпочитали холодный климат и жили на полуострове Хаулк на юго-западе Кослована и на северном побережье Хорхана.
На Чае жила и другая чужая раса — вонки. Но эмблемные люди знали о них мало. Была на Чае и призрачная раса пнумов, а также их сумасшедшие родственники фанги. Когда краты говорили о них, то понижали голос и постоянно оглядывались.
Прошло некоторое время — дни странных событий и ночи сомнений и тоски по Земле. Кости Рейта срастались, и он постепенно осваивался в лагере.
