После обеда женщины удалились в гостиную, мужчины остались в столовой за своим портвейном. На этот раз я не извинилась и не ушла к себе, а погрузилась в разговор а детях с леди Реджиной. Мы обменивались с ней различными историями и происшествиями из их жизни, сводящимися к тому, как непросто быть матерью. Гарриет сидела на некотором отдалении от нас, перед камином, не сводя глаз с решетки.
К своему удивлению, я чувствовала себя легко с сестрой Сэйвила. Меня сблизило с ней ее отношение к детям. В отличие от многих знатных дам она не перепоручала их — я это ясно видела — заботам нянь, горничных и наставников, но принимала самое деятельное участие в воспитании. Рассказала она немного и о себе.
— Да, я выросла здесь, в Сэйвил-Касле, в роскошном замке. Дом, где я живу сейчас, не идет с ним ни в какое сравнение — просто жилище обыкновенного джентльмена среднего достатка. Не хочу сказать, что мой муж беден, но и богатым его не назовешь. Мои дети, только приезжая сюда, знакомятся с жизнью тех, кого принято называть знатью…
Я подумала, что по сравнению со мной она и ее муж все равно богаты, как небезызвестный Крез.
— Девейн-Холл тоже не выглядит так, как Сэйвил-Касл, — впервые вступила в беседу Гарриет. — Но папа вложил в него большие деньги. — Она поджала губы и стала слегка походить на бульдога. — Поэтому несправедливо, что он достанется Роджеру.
Я обратила внимание, что речь у нее правильнее, чем у отца, и только позднее узнала: Гарриет окончила хорошую школу в Бате, где ее учили, помимо всего прочего, правильному произношению и хорошим манерам. Учили, да недоучили; исправили речь, но не душу.
Вскоре мужчины появились в гостиной, и Сэйвил повторил свое предложение показать мне розарий, пока окончательно не стемнело.
— Вначале я пойду пожелать Никки спокойной ночи, — сказала я, бросая полный надежды взгляд на дверь, словно та могла помочь мне скрыться, избежать того, чего я и хотела, и боялась.
И все же у меня была мысль: после прощания с сыном ускользнуть в собственную спальню и запереться там.
Мои смелые планы расстроила леди Реджина.
— Зачем же подниматься туда? — сказала она. — Мне уже не так легко это дается.
— Конечно, — не могла я не согласиться. — И леди Девейн тоже, — добавила я со всей возможной доброжелательностью. — Но я могу…
— Ах нет, — сказала леди Реджина, — не утруждайте себя. Я сейчас скажу, чтобы их всех привели сюда.
И она сделала это.
Семеро детей заполнили гостиную, и я с трудом расслышала, как мой Никки пожелал доброй ночи. Он показался мне уже иным — не таким, каким я видела его утром, когда мы ехали сюда.
Мой сын выглядел старше. Да, он повзрослел за один этот день.
Как только дети покинули комнату, Сэйвил еще раз предложил показать мне розарий, расположенный позади замка. С дрожью в голосе, которую всячески старалась скрыть, я ответила согласием, а все присутствующие, как мне почудилось, сделали вид, что ничего не заметили.
— Розарий и сад при кухне, — словоохотливо объяснял мне Сэйвил, когда мы вышли из задней двери холла, — устроены в стенах, окружающих замок. Остальные сады, их еще несколько, не считая парка, в котором мы уже побывали, расположены вне стен замка. Их осмотр мы оставим на другие дни, хорошо?
Я молча выразила согласие.
Мы прошли по террасе, затем спустились по каменным ступенькам на брусчатую дорожку, проложенную, как я узнала позже, вокруг всего дома. По обеим сторонам ее были высажены кусты голубой лаванды и еще какие-то неизвестные мне растения — группами и поодиночке; они обрамляли разбросанные вокруг небольшие валуны, создавая видимость естественного природного ландшафта. Но вот мы обогнули дом, миновали живую изгородь, прошли под аркой, увитой розами, и ступили в розарий.
Удивительное впечатление — с первых же мгновений все представшее перед моими глазами показалось причудливым созданием природы, хотя таковым быть не могло. Не могли розы сами по себе вырасти на древних стенах или на входной арке, не могли так затейливо распределиться по огромному пространству, гармонично перемежаясь цветами мака, герани, аконита. Розы были всевозможных цветов и оттенков: алые, пурпурные, коралловые, карминные, а также белые, бледно-желтые, лиловые.
Мы остановились, вдыхая их аромат.
— Великолепно, милорд, — сказала я совершенно искренне. — Все в вашем доме устроено продуманно и с большим вкусом.
Сэйвил не скрыл, что ему понравились мои слова.
— Это все результат соединения вековых традиций и вкусов многих поколений, — ответил он очень серьезно.
И мне было приятно хотя бы так выразить ему признательность за все, что он сделал для меня. Но в глубине души я понимала, что этим все не кончится. Нет! Я давно уже стояла на наклонной плоскости и сначала едва заметно съезжала по ней, теперь же движение значительно убыстрилось, причем не посторонние силы, а я сама увеличивала скорость.
Мы продолжали идти в глубь сада, любуясь цветами, упиваясь их ароматом, и в то же время оба знали, что он позвал меня сюда, а я согласилась пойти вовсе не для этого.
Остановившись у старинной стены, мы смотрели, как садится солнце, освещая крыши и трубы замка.
Сэйвил положил руки мне на плечи, осторожно повернул спиной к стене. Заходящее солнце освещало его лицо, золотило и без того золотистые волосы, смуглую кожу. Оно было безупречно, его лицо, даже в беспощадных лучах солнца. Но выражение этого лица не было сейчас мягким, спокойным — в нем чувствовалась напряженность.
Я замерла.
— Мне не удается выбросить из головы мысли о вас, Гейл, — сказал Сэйвил. — Они преследуют меня по ночам, а днем вторгаются в мои дела.
— О, неужели? — произнесла я дрожащим голосом, тщетно надеясь превратить все в шутку.
Сердце у меня было готово вырваться из груди, на шее билась какая-то жилка. Я подняла руку к шее, чтобы скрыть от него это биение.
— Хочу, чтоб вы знали, Гейл, — снова заговорил Сэйвил, — что вы совершенно свободны в своих поступках. Я не за тем пригласил вас к себе в дом, чтобы предложить стать моей любовницей. Клянусь в этом. И вы можете оставаться здесь столько, сколько захотите. Во всяком случае, до тех пор, пока Джон не найдет для вас подходящее жилье. Поверьте, в моем доме вы будете желанной гостьей, какой бы ответ я сейчас ни получил.
