Уставившись в окошко кареты, я увидела контуры замка, показавшегося мне грандиозным, исполненным величия и словно явившимся из читанных и перечитанных мной легенд о короле Артуре2 и рыцарях Круглого стола.
— Господи, это и в самом деле замок! — не удержалась я от возгласа.
— Да, — согласился его владелец, — это замок.
Я вглядывалась в стены из серого камня с четырьмя симметрично расположенными угловыми башнями и думала, найду ли там, за этими стенами, благородных рыцарей в латах и украшающих дом своим присутствием прекрасных дам. Разве могло существовать без них подобное сооружение?
— Вы не можете сейчас увидеть всего, — сказал Сэйвил. — Кругом снег, вода во рве замерзла. И в небольшом озере тоже. А вообще-то замок стоит на острове.
Я оторвалась от окошка.
— Самый настоящий крепостной ров? — переспросила я.
— Да, — ответил он с улыбкой, как мне показалось, немного смущенной, словно допустил присутствие в своем замке чего-то запретного или не вполне приличного.
Снова устремив взгляд в окно, чтобы не видеть манящей улыбки, а только лишь замок, тоже достаточно притягательный своей величественностью, я спросила:
— А когда он построен? Тогда же, когда замок короля Артура в Камелоте3 ?
Сзади меня послышался смех.
— Ну, не совсем. То было, если не ошибаюсь, веке в шестом, да? — И уже серьезным тоном, в котором я уловила оттенок гордости, которую он не собирался скрывать, добавил:
— Один из моих предков построил этот замок в годы царствования Ричарда Второго, последнего из Плантагенетов. А тот жил немного позже короля Артура. Но все же довольно давно.
В душе я не могла не признать, что такой древней родословной вполне можно гордиться.
— В то время была еще в самом разгаре Столетняя война, — словоохотливо продолжал Сэйвил, — и многие опасались французского нашествия. Река Хейвер, на которой стоит замок — она же образовала озеро, — была тогда судоходным притоком Темзы, по которой ничего не стоило добраться до Лондона; и король Ричард повелел моему предку, имя которого тоже было Ральф, оснастить бойницами наш дом, стоявший на берегу озера. Но мой прапрапрадед Ральф решил снести весь дом и построить вместо него на острове укрепленный замок. Что, как видите, и сделал.
Я не сводила глаз со стен и башен, которые становились все ближе и выглядели уже не такими сказочно-волшебными, но еще более внушительными со своими зубцами и бойницами.
— Какой грозный вид! — воскликнула я.
— Да, — подтвердил Сэйвил, — мы прекрасно оснащены для того, чтобы поливать противника гашеной известью, кипящей смолой и забрасывать камнями. Если, конечно, он преодолеет крепостной ров.
Я невольно рассмеялась.
Нашу карету тряхнуло в последний раз, и вот она уже быстро покатила по более приличной дороге. Я увидела, как мы въехали на узкую ровную аллею, очищенную от снега.
— Когда-то этот подъездной путь был выложен деревом, — сказал Сэйвил. — Сейчас под нами камень.
Теперь мы ехали через мост, в конце которого стояла отдельная каменная башня, а за ней, примерно в двухстах ярдах, виднелись главные ворота крепостной стены. Я посмотрела наверх, словно ожидая, что в одном из окон замка покажется безутешная Элейн, дочь короля Пеллеса, умершая от безнадежной любви к рыцарю Ланселоту и погребенная с лилией в руке.
— Вот мы и на острове, — сообщил мне Сэйвил. — Он немногим шире, чем замок. Когда-то здесь проходила первая линия обороны замка.
Карета остановилась, ворота распахнулись, из них вышел немолодой мужчина. Сэйвил опустил оконное стекло со своей стороны, холодный воздух ворвался внутрь.
— С возвращением домой, милорд! — приветствовал его привратник. Лицо его расплылось в улыбке. — Мы уж и дорогу для вас расчистили!
— И хорошо сделали, Симс, — одобрил Сэйвил. — Что, леди Девейн уже приехала?
Улыбка исчезла с лица Симса.
— Как же, милорд, уже. И мистер Коул с ней.
— Так я и думал, — нахмурившись, пробормотал Сэйвил себе под нос.
Он кивнул привратнику, поднял стекло, откинулся на подушку сиденья, и карета продолжила путь. Я обратила внимание, что складка, появившаяся между бровями Сэйвила, так и не исчезла. Он словно забыл о моем присутствии, и я не решалась задавать ему вопросы о том, что видела вокруг. Молча взирала я на то, как мы проехали еще одни ворота — в огромной каменной арке, они запирались когда-то с помощью опускающейся решетки — и очутились наконец за крепостными стенами.
И тут исчезло ощущение средневековья, моему изумленному взору предстало изящное здание из светло-коричневого камня с каким-то золотистым оттенком, выстроенное в стиле эпохи Возрождения, стоящее посреди огромного заснеженного двора. «Цвет здания напоминает глаза его хозяина», — подумалось мне.
Впечатление было совершенно неожиданное, и я не смогла сдержать удивленный возглас, который, видимо, привлек внимание Сэйвила.
— Да, — медленно произнес он, — почти все, кто оказывается здесь впервые, именно так и реагируют. Если мне не изменяет память, то, кажется, седьмой Ральф Сэйвил решился в свое время снести с лица земли значительную часть средневековых построек и соорудить на их месте резиденцию в самом современном для того времени стиле.
Под словом «современный» он, видимо, имел в виду годы правления королевы Елизаветы или короля Якова I.
— Похоже, — осмелилась предположить я, — ваша семья любила шагать впереди своего века? Он рассмеялся и ничего не ответил.
— Ваш семейный герб, наверное, лев? — спросила я через минуту.
Чтобы сделать такое предположение, не пришлось особенно ломать голову, потому что целый ряд каменных львов украшал фронтон главного входа, перед которым мы остановились.
— Вы совершенно правы, — сказал граф.
Из дверей вышел дворецкий в роскошной ливрее, но прежде чем он успел открыть дверцу кареты, Сэйвил уже стоял на снегу перед входом. Он коротко переговорил с дворецким, после чего тот скрылся в доме, а граф подошел к карете с моей стороны. Туда же приблизился со складной лестницей вышедший из дома ливрейный лакей, и Сэйвил помог мне выйти и спуститься на очищенную от снега каменную площадку.
