— Мама говорит, что никто не отклонил приглашение, — заметил Брэндон, стоя рядом с сыном у окна кабинета, где мужчины уединились, не выдержав нашествия щебечущих дам.

К крыльцу подъехала еще одна коляска. Кучер помог седовласой пассажирке выйти и подняться по ступеням.

— Боже милостивый, здесь уже не меньше сотни дам, а теперь, похоже, нас удостоила визитом даже прабабушка!

Бо выглянул в окно.

— Кажется, это миссис Кларк?

— Да, Абигайль Кларк.

— Я не видел ее лет десять и думал, что она давно умерла.

— На то, чтобы лечь и умереть, у нее просто не хватает времени.

Взглянув на настенные часы, Бо на цыпочках подошел к двери кабинета, приоткрыл ее и осторожно выглянул в щель: даже холл переполнен гостями.

— Пожалуй, ты прав, папа. Собралось не меньше сотни гостей. Как думаешь, долго это будет продолжаться?

— Для того, что ты задумал, — долго, — с усмешкой ответил Брэндон.

— И что же, по-твоему, я задумал?

— Судя по тому, как ты посматриваешь на часы, я догадываюсь, что тебе не терпится уединиться где-нибудь с Серинис, но это тебе удастся не скоро.

Бо нахмурился:

— Будем надеяться, что ты ошибся… Кстати, со дня на день я жду прибытия груза из Англии и хочу, чтобы Серинис встретила его вместе со мной.

— Что же это за груз?

— Прежде всего — картины Серинис.

— А я думал, ты жаждешь только одного: снова очутиться с ней в постели.

Бо метнул в сторону отца удивленный взгляд:

— С чего ты взял?

— Видишь ли, сынок, я давно заметил, какими глазами ты поглядываешь на нее, и судя по тому, что в последнее время ты пребываешь в отличном расположении духа, она вполне устраивает тебя. Могу лишь позавидовать твоей мудрости: в отличие от некоторых ты не стал ждать целый год.

Бо улыбнулся неловкой шутке отца:

— Не вини себя, папа. Твои отношения с мамой лучше, чем у большинства мужчин с любовницами.

— Да, ни одна любовница ей и в подметки не годится.

Губы Бо дрогнули: он пытался сдержать усмешку. Теперь, после свадьбы, подтрунивать над отцом стало еще забавнее.

— Скажи, папа, неужели в твоем возрасте мужчина все еще может… ты меня понимаешь…

Выяснив, что сын сомневается в его способности исполнять супружеские обязанности, Брэндон оскорбился.

— За кого ты меня принимаешь? За евнуха? Если хочешь знать, твоя мать до сих пор каждый месяц теряется в догадках, не забеременела ли она.

— О, прости! — Бо, демонстрируя раскаяние, развел руками. Помедлив, он решил еще разок наступить на больную мозоль отца: — Откуда мне знать, есть ли у престарелых пар силы завершить… начатое?

Брэндон фыркнул:

— Если ты немедленно не прекратишь высмеивать меня, Я позабочусь о том, чтобы твоя мать снова оказалась в положении! Посмотрите-ка на него: у самого еще молоко на губах не обсохло, а уже мнит отца слишком дряхлым!

— Похоже, тебе не по душе, когда кто-то напоминает о твоем возрасте, папа, — не унимался Бо, с трудом сохраняя невозмутимое выражение лица. — Мама еще совсем молода, и ты, должно быть, боишься, что через несколько лет будешь слишком немощным, чтобы утолить ее пыл…

— Типун тебе на язык! — возмутился Брэндон.

Бо шагнул к отцу и, словно утешая, положил ему руку на плечо. Плечо было сильным, мускулистым, как его собственное, и явно свидетельствовало о мощи Брэндона.

— Не расстраивайся, папа. Уверен, мама все поймет.

— Ей-богу, не будь в доме столько гостей, я бы…

— Знаю, знаю. Именно потому и предпочитаю жить в Чарлстоне.

— И правильно делаешь. — Слегка успокоившись, Брэндон хмыкнул. — Мама наверняка захочет, чтобы вы оставались здесь, пока не родится ребенок.

— По-моему, мама без ума от Серинис.

— Верно. Она счастлива, особенно потому, что еще совсем недавно тебе… грозила совсем иная участь.

Бо понял смысл отцовских слов и изумился:

— Надеюсь, ты не имеешь в виду Жермен Холлингсворт?

— Мне это в голову не приходило, — заверил его Брэндон, — но мама извелась от тревоги.

Предположение насмешило Бо.

— Боюсь, мама была бы вне себя, если бы я привел в дом в качестве жены Жермен.

— Как ты можешь? — упрекнул Брэндон. — Кому, как не тебе, знать, что твоя мама — самая милая и покладистая женщина на свете?

— А как же ее ирландский темперамент и железная воля?

Брэндом улыбнулся:

— Лично я ничего не имею против — она никогда не давала мне повода. А вот насчет Жермен не уверен…

А в это самое время Жермен посматривала в сторону хозяйки Хартхейвена с плохо скрытой злобой. Находясь совсем неподалеку от кабинета, где беседовали Бо и его отец, она восседала в кресле с притворной улыбкой на застывшем лице, но внутри у нее все кипело от гнева. Невыносимо видеть, как собравшиеся увиваются вокруг девчонки, третировать которую ей доставляло такое удовольствие! Со всех сторон сыпались изысканные комплименты той, кого Жермен язвительно высмеивала за непомерный рост и худобу. Теперь Серинис не казалась долговязой, и Жермен восприняла это как личное оскорбление. Как смела эта девчонка вернуться сюда такой миловидной, спокойной и уверенной, словно существо из другого мира!

Судя по всему, Хедер Бирмингем души не чаяла в невестке и всячески опекала ее. Подумать только, Хедер, которую считали отзывчивой и мягкосердечной, могла пригвоздить человека к месту одним-единственным ледяным взглядом сапфировых глаз! От этого взгляда по спине Жермен пробегали мурашки. Хедер смотрела на нее в упор каждый раз, когда Жермен пыталась побольнее уколоть Серинис.

Вероятно, в этом и состоит секрет живучести Хедер, угрюмо размышляла Жермен, отпивая глоток чаю. Быть женой такого своевольного мужчины, как Брэндон Бирмингем, нелегко, а по всем приметам Хедер отлично ладила с мужем, и временами даже посторонние чувствовали, какая любовь связывает супругов, несмотря на возраст.

Если Жермен когда-нибудь мучили сомнения о том, стоит ли продолжать охоту за Бо Бирмингемом до победного конца, то эти сомнения были вызваны прежде всего страхом:

уж слишком Бо походил на своего отца. Жермен опасалась, что он вряд ли станет потакать ее прихотям, а ведь она привыкла к баловству. Но теперь, заметив на пальце Серинис перстень с сапфиром и обручальное кольцо, усыпанное бриллиантами, Жермен чуть не задохнулась от зависти.

Она поставила чашку на блюдечко и, дождавшись паузы в неспешной беседе, вкрадчиво произнесла:

— Знаете, Серинис, все мы до сих пор недоумеваем: как вы могли встретиться с Бо? Какой, должно быть, романтичной была эта встреча!

Несмотря на неприязнь к Жермен, Серинис весело рассмеялась:

— О, я была влюблена в Бо Бирмингема еще в те времена, когда он учился в школе моего отца!

Жермен сдержанно улыбнулась:

— Я имела в виду совсем другое. Всем известно, что Бо учился у вашего отца. Мне хотелось узнать, как вам удалось встретиться с ним в Лондоне? Неужели опекунша не запрещала вам поддерживать дружбу с моряками?

За пять лет, проведенных в Англии, Серинис усвоила науку общения с завистливыми соперницами: непоколебимое спокойствие, рассудительность и правдивость — вот лучший способ отражать даже самые колкие замечания.

— После смерти миссис Уинтроп я решила, что будет разумнее всего вернуться в Чарлстон. Когда я начала расспрашивать о том, стоят ли в порту суда, направляющиеся в Южную Каролину, мне сообщили, что среди них есть и корабль Бо. Мы встретились, узнали друг друга и перед отплытием решили пожениться.

Хедер улыбнулась, довольная тем, как Серинис ответила своей мучительнице. Мать Бо знала, что невестка кое о чем умалчивает, но не была посвящена во все подробности да и не считала нужным знать их. Вопреки представлениям всех родных она понимала, что ее сын не святой: слишком уж много черт он унаследовал от своего отца. Ее не заботили обстоятельства, при — которых состоялась свадьба Бо: главным было то, что он выбрал в супруги женщину, которой следовало гордиться и которая преклонялась перед ним.