Наступил октябрь; Маркусу исполнилось полтора месяца, и, к удивлению матери, периоды его сна и бодрствования стали гораздо продолжительнее — иногда за всю ночь он ни разу не просыпался. Но едва малыш пробуждался, Серинис целиком посвящала себя сыну: он терпеть не мог, когда его заставляли ждать. Серинис без устали возилась с младенцем, тем более что теперь она была избавлена от необходимости подходить к колыбели по ночам.

В тот день ребенок вел себя особенно спокойно. Бо еще не вернулся с работы. Маркус недавно плотно пообедал и теперь сладко спал в новой детской — комнате, прилегающей к гардеробной его родителей. Внучка Хетти, восемнадцатилетняя Вера, которой досталась почетная должность няни малыша, присматривала за ним. С первых дней жизни Маркуса в доме было заведено, что после последнего за день кормления, когда супруги поднимались в спальню, няня удалялась к себе, а ночью, если возникала необходимость, родители сами подходили к малышу.

Оглядев себя в высоком зеркале гардеробной, Серинис пришла к выводу, что, если не считать пополневшую грудь, в ее облике ничто не указывало на перенесенные несколько недель назад роды. Тонкая кофточка облегала стройную талию и по-прежнему узкие бедра. Бриджет научилась красиво причесывать хозяйку, но поскольку в этот вечер в доме не ждали гостей, волосы Серинис были скромно уложены на макушке, а на шею падало несколько тонких вьющихся прядей. Горничная помогла ей облачиться в оливково-зеленое платье с бордовым узором, отделанное по круглому вырезу, манжетам и подолу темно-красной тесьмой. В этот осенний вечер такое платье как нельзя лучше соответствовало настроению Серинис.

Приняв из рук Бриджет бордовую шаль, Серинис накинула ее на плечи, прикрыв соблазнительное декольте.

— Капитан будет в восторге, мадам, — заверила ее горничная.

Проходя через спальню, Серинис мельком взглянула на большую кровать под балдахином. Незачем упоминать, что супруги вознаграждали себя за вынужденное воздержание страстными поцелуями и эротическими ласками. Будь на то воля Серинис, она возобновила бы прежние отношения гораздо раньше, но Бо опасался повредить ей. Но теперь наконец наступила их ночь, и предвкушение вызвало у Серинис улыбку. В возбужденном состоянии она спустилась вниз, вознамерившись дождаться мужа в кабинете, который стал для них вторым после спальни излюбленным гнездышком.

Днем раньше с севера задул холодный ветер, и в кабинете затопили камин. Наслаждаясь привычным уютом комнаты, Серинис опустила жалюзи на окнах и притушила лампу, стоящую на столе. Удобное кресло у камина манило мягким сафьяном и вышитыми подушками. Здесь Серинис любила сидеть с Маркусом на руках, глядя, как Бо работает за столом в двух шагах от нее.

Серинис расслабилась в кресле и поправила подушки, принимая более удобную позу. От камина исходило приятное тепло, и вскоре Серинис сбросила с плеч шаль. Первое время она прислушивалась, чтобы заранее узнать о возвращении мужа, но вскоре ее веки отяжелели и опустились.

Ей показалось, что прошло не более минуты, прежде чем ее разбудило знакомое ощущение. Постепенно выплывая из глубин сна, она приподняла веки и сонно улыбнулась. Муж сидел в кресле рядом с ней. Он уже успел снять сюртук и жилет, развязать галстук и расстегнуть рубашку.

— Добрый день, милая, — произнес он, когда Серинис открыла глаза.

— Кажется, я задремала, — пробормотала она, пытаясь выпрямиться. — Я собиралась встретить тебя у двери…

Бо склонился над ней, мешая встать, и прижался губами к глубокому вырезу.

— Я не сержусь, дорогая. Напротив, я остался доволен зрелищем.

— Но полюбоваться им подольше тебе не удалось. Бо посмотрел на каминные часы.

— Я вернулся домой полчаса назад.

Серинис недоуменно нахмурилась.

— Так давно? Почему же не разбудил меня?

— Я же сказал — я любовался зрелищем. Серинис восхищенно погладила его мускулистую грудь.

— Как я рада, что ты дома!

— Я тоже, — прошептал Бо, склоняясь к ее губам. Они охотно приоткрылись навстречу ему.

— Поцелуями ты способен довести меня до экстаза. Бо скептически прищурился:

— А я думал, это случается, лишь когда мы занимаемся любовью…

— О нет, сэр! Поцелуи ничуть не хуже.

Бо провел языком по ее груди, спустив платье с плеча Серинис, обнажил сливочный холм и запечатлел на нем поцелуй, от которого у нее перехватило дыхание.

— Нравится? — спросил Бо, не переставая ласкать ее губами.

— Ты же знаешь, — простонала Серинис. Обняв мужа за шею, она придвинулась ближе. Пальцы Бо быстро расстегнули пуговицы на спине Серинис. Поведя плечами, она спустила лиф до пояса, а Бо довершил начатое, приподняв ее над креслом и проворно стащив платье.

— Ты запер дверь? — прошептала Серинис, запуская пальцы в его волосы.

— Увидев прекрасную пленницу, я не смог устоять. — Дыхание Бо грело кожу. — Я мечтал об этом весь день, дорогая.

— И я тоже.

Ладонь Бо скользнула под нижнюю юбку Серинис и достигла верха чулок. Внезапно Бо застыл и удивленно уставился на нее:

— Мадам, а где же панталоны?

Улыбнувшись, Серинис погладила пальцем грудь мужа.

— Ты шокирован?

— Разумеется.

Серинис пошевелилась, устраиваясь поудобнее, и ахнула, когда возбуждение сладостными приливами начало подниматься вверх от ее укромного местечка. Она извивалась под пальцами Бо, не зная, долго ли сможет выдерживать эту сладкую пытку.

— Не торопись! — задыхаясь, взмолилась она. — Я хочу дождаться тебя.

Бо внял ее мольбам и, отстранившись, принялся расстегивать брюки. Серинис сбросила домашние туфли и встала на колени перед мужем, вытаскивая из-под пояса брюк полы рубашки. Ее руки коснулись твердого торса, последовали за падающими на пол брюками. Бо стоял словно окаменев, завороженный ее ласками. Пламя разгоралось внутри, угрожая поглотить его. Он накрыл ладонь Серинис рукой, на миг останавливая ее.

— Я попрошу вас о том же одолжении, мадам: не торопитесь.

Он сбросил сапоги и остатки одежды, а затем приник к любимой нагим телом. Прижавшись к мужу, Серинис ласкала его, вызывая тихие стоны. Ее ладони блуждали по телу Бо, их губы слились в неистовом поиске, глаза затуманило желание. Серинис стала подталкивать мужа к креслу, он подчинился, посадил ее к себе на колени, развязал тесемки нижней юбки и снял ее через голову. Не успела юбка упасть на пол, как лоно Серинис заполнила жаждущая плоть, исторгнув из ее уст возглас экстаза.

— Прошла целая вечность с тех пор, как я в последний раз держал тебя в объятиях, — прошептал Бо, скользя губами по ее шее.

Серинис кивнула, запрокидывая голову. Прерывистый вздох вырвался у нее, когда губы Бо охватили бутон, венчающий грудь. Он запульсировал от горячих влажных прикосновений.

Она смотрела на него горящими глазами, не скрывая возбуждения. Одетая в одну нижнюю сорочку и чулки, она медленно задвигалась, доставляя удовольствие и себе, и мужу плавными покачиваниями. Вскоре дыхание Бо стало хриплым и отрывистым, а Серинис продолжала проявлять изобретательность, словно вознамерившись оставить далеко позади любую искусительницу. Она гладила его плоские соски и сильные бедра, проводила языком по верхней губе мужа. Приподнявшись, она взялась обеими руками за закругленную спинку кресла, приближая набухшие груди к горячему рту Бо. Они нависли над ним, словно спелые плоды, увенчанные розовыми ягодами. Он подхватил их обеими руками и стал неистово целовать. Немного погодя он сжал ее ягодицы, и наконец оба застонали от восторга и изнеможения. Страсть охватила их, отняла способность дышать, унесла к сияющим вершинам.

Когда рассудок наконец вернулся к нему, Бо еще долго не мог опомниться. Обняв жену, он поцеловал ее в губы.

— Это было замечательно, — довольно вздохнула Серинис.

— Ничего подобного я еще не испытывал, — признался Бо. — Но от слабости я теперь едва ли способен поднять руку…

— Пожалуйста, не надо! — прошептала Серинис. — Лучше обнимай меня.