Рейлинн сочувственно потрепала мужа по руке:

— И поделом тебе, дорогой.

— Черт побери! — воскликнул Джефф. — Нам в жены достались сущие мегеры!

— Полно вам, дядя Джефф, — вмешалась Сюзанна, сидящая рядом с женихом. — Вы же влюблены во всех женщин нашей семьи и не променяете их даже на все золото Китая!

— А разве существуют и другие женщины? — Джефф в притворной растерянности огляделся.

Когда взрыв хохота утих, Сюзанна обратилась к Бо и Серинис, сидящим напротив:

— Надеюсь, вы не откажетесь посетить бал в честь моей помолвки?

— Конечно, принцесса, — ласково ответил Бо. — Мы ни за что на свете не пропустим такое событие.

— Мне только придется подыскать себе наряд попросторнее, — добавила Серинис, — иначе я буду выглядеть как бочка.

— Тебе поможет мадам Феро, — подсказала Бренна. — Все дамы в городе уже давно заказали себе бальные платья. — Она лукаво взглянула на брата. — Видишь ли, мадам Феро обожает Бо, и если он попросит, она будет работать день и ночь, лишь бы сшить платье, фасон которого он одобрит.

— Замолчи, проказница! — предостерег Бо, но улыбка свидетельствовала о том, что он не сердится на сестру. — Вечно ты суешь нос куда не просят.

Бренна повернулась к матери.

— Мама, ты не поверишь, какую новость я услышала от мадам Феро! Похоже, Жермен Холлингсворт намекнула, что Бо женится на ней в самом ближайшем времени. Представляешь, как разволновалась модистка!

— Еще бы, — отозвалась Хедер, чрезвычайно довольная оборотом, который приняло дело.

Бренна вновь обратилась к брату:

— Зачем тебе понадобились две жены, Бо? Сознавая, с каким напряжением Серинис ждет его ответа, Бо неловко заерзал.

— Я всего лишь подвез Жермен к модистке, после того как мы случайно оказались рядом на свадьбе нашего общего друга.

— Случайно? — Бренна хитро прищурилась. — А по — моему, все было иначе: она умышленно выбрала место рядом с тобой, а затем упросила подвезти ее, хотя ее собственный экипаж стоял за углом. Когда ты наконец поймешь, братец, что тебя считают завидной добычей? Еще немного — и ты попался бы на крючок. Ручаюсь, кое-кто из твоих поклонниц уже давно задумал заманить тебя в сети — этим и объясняется чрезмерная самоуверенность Жермен.

Хедер обменялась встревоженным взглядом с мужем, сидящим за противоположным концом стола. Брэндон понимал всю глубину ее беспокойства: супруги настороженно наблюдали за тем, как Жермен пыталась очаровать их сына. Об этой красавице в городе ходили туманные слухи, но до сих пор ни один из них не подтвердился. Однако и Хедер, и Брэндон отчетливо осознавали, как опасны для Бо попытки Жермен затащить его в постель. Прибегнув к этой уловке, она наверняка пожаловалась бы своему вспыльчивому отцу на то, как с ней обошелся младший Бирмингем. Нрав мистера Холлингсворта был таков, что он не постеснялся бы привести жениха к алтарю под дулом пистолета.

Бренна продолжала дружески поддразнивать брата:

— Мадам Феро говорила, что ты не только подвез Жермен, но и вошел вместе с ней в лавку. Если ты не собирался жениться на Жермен, зачем же тогда водил ее к модистке?

Бо раздраженно вздохнул:

— А разве ты никогда не замечала, что мадам Феро свойственно упускать самые важные подробности? Она наверняка умолчала о том, что я не пробыл в ее заведении и десяти минут, а затем удалился, не дожидаясь Жермен.

— Напрасно ты так беспокоишься, Бо, — заметила Бренна, удивленная румянцем на щеках брата. — По-моему, Серинис чужда ревность.

— Напротив, — с улыбкой возразила Серинис. — Когда речь идет о Бо, я становлюсь ужасно ревнивой. И поскольку Жермен предупредила, что я должна держаться от него подальше, я испытываю муки ревности каждый раз, когда слышу ее имя.

— Жермен велела тебе держаться подальше от Бо? — изумленно ахнула Хедер. — Да как она посмела?

— Вы позволите мне сменить тему? — вмешался Брэндон, желая помочь сыну.

— Конечно, папа, — охотно согласился Бо, благодарный за вмешательство, поскольку разговор уже начал выводить его из себя. — Если тебе удастся перекричать остальных — пожалуйста.

— Я хотел бы задать всего один вопрос, — продолжал отец.

Бо развел руками, всем видом демонстрируя сыновнюю покорность:

— Я весь внимание, папа.

— Видишь ли, я ничего не имею против месье Филиппа. Он изумительно готовит, но не кажется ли тебе, что ты злоупотребляешь его терпением, возлагая на него обязанности посыльного и дворецкого?

— Вернувшись из плавания, я понял, что работой в доме занята только горничная. По правде говоря, она пыталась заставить работать остальных, но они предпочли бить баклуши. Я, не медля ни минуты, уволил всех, кроме горничной и Томаса.

— Неплохо, сынок, — сухо ответил Брэндон, — но видишь ли, мне становится не по себе, когда дверь открывает человек с мясницким ножом в руках. При этом воспоминании меня до сих пор бьет дрожь.

За столом вновь поднялся смех: каждый отчетливо представил себе, как широкоплечий, рослый хозяин дома стоит, вытаращив глаза, перед низеньким щуплым поваром, позабывшим оставить нож на кухне.

— Я впервые вижу такую чудесную семью! — объявила Серинис, вытирая слезы. — Умоляю вас, не надо больше смешить меня. Это слишком опасно.

Брэндон поднял бокал с вином и улыбнулся невестке:

— Добро пожаловать в наш дом, дорогая!

Его возглас подхватил дружный хор воодушевленных голосов, не оставляющих сомнений в том, что Серинис стала неотъемлемой частью семейства.

Две недели спустя Хартхейвен наводнили дамы, приглашенные познакомиться с женой Бо. Все утро к крыльцу подкатывали переполненные экипажи, всем не терпелось взглянуть на молодую миссис Бирмингем, которая по всем приметам ждала прибавления семейства.

Кое-кто ил гостей был уже знаком с Серинис Бирмингем. Узнав, что она родом из здешних мест, некоторые дамы вздыхали с облегчением, вспоминая, что раньше Бирмингемы отдавали предпочтение иностранкам. Многие знали, что некоторое время Серинис жила в Англии и там получила образование, и это известие было воспринято с одобрением: к англичанам стали относиться гораздо терпимее. Опекунша Серинис, покойная Лидия Уинтроп, потворствовала любви девушки к живописи до такой степени, что нанимала ей лучших учителей, позволяя развить талант. Хедер и две ее дочери позировали для портрета, приезжая в Чарлстон, в дом Бо Бирмингема, не реже двух раз в неделю. Временами их даже сопровождал старший Бирмингем, а однажды всю семью видели в театре, в обществе жениха Сюзанны Майкла Йорка.

Поговаривали и о том, что Серинис из хорошей семьи, хотя ее родители не занимали видного положения в обществе. Кендоллы всегда считались интеллектуалами, и слухи о том, что Серинис не исключение, откровенно изумили местных женщин, знакомых с Бо. По их мнению, в женщинах он ценил вовсе не ум. Многие недоумевали и втайне гадали, удается ли Серинис удовлетворять его в постели.

В течение последней недели мадам Феро охотно делилась подробностями личной жизни Серинис с каждой дамой, заходящей к ней в лавку: «Месье Бо буквально задарил свою молодую жену драгоценностями! Мисс Серинис привезла с собой жемчужное ожерелье, чтобы проверить, подойдет ли оно к платью, и должна признаться, это нечто особенное! Кстати, вы, случайно, не видели ее обручальное кольцо? Оно сплошь усыпано бриллиантами! А такого дорогого платья, как то, что она заказала к балу в честь помолвки Сюзанны, мне еще никогда не доводилось шить! Посмотрели бы вы, как относятся друг к другу молодожены! Божественно! Впервые вижу, чтобы джентльмен выказывал столько любви к жене одним прикосновением руки! А мисс Серинис, несмотря на деликатное положение, элегантна и грациозна, как лебедь… Она уже по меньшей мере на пятом месяце: мне доподлинно известно, что они поженились еще в Англии. Вообразите, они знали друг друга с детства и по невероятному стечению обстоятельств встретились вдали от родины!..»

Мадам Феро могла болтать не переставая. Все эти сплетни распаляли и без того жгучее любопытство дам, и конечно, всем не терпелось собственными глазами увидеть Серинис Бирмингем, узнать, какую жену выбрал себе Бо. Именно поэтому в назначенный день на Хартхейвен обрушилась лавина сгорающих от любопытства женщин.