— Каково бы ни было мое желание потребовать удовлетворения, — усмехнулся Гейдж, — я не вижу причин устраивать дуэль из-за Шимейн. Она моя жена, и я не намерен оставлять ее вдовой.

— Низкий трус! Мужлан! — презрительно зашипел Морис. Понимая, что бывший жених подбивает его на необдуманный поступок, Гейдж усмехнулся:

— Думайте как вам угодно, но я отвечаю за жену, сына и будущего ребенка.

Со сдавленным рычанием Морис шагнул к нему, намереваясь отомстить за невесту, но опешил и застыл на месте, увидев, как Шимейн подняла голову с плеча мужа и прижалась к его щеке. Морис понял, что эта юная прелестная особа, чье исчезновение повергло его в отчаяние и скорбь, забыла его.

Шимейн вгляделась в любимое лицо мужа, и ее вдруг осенило: тайна, которую она пыталась скрыть от Гейджа, не была для него секретом.

Губы Шимейн вопросительно приоткрылись: как он догадался?

Гейдж прошептал ей на ухо:

— Мы не прерывали своих ночных утех с тех пор, как поженились, любимая. По опыту любой вдовец знает о женских недомоганиях, а у тебя после нашей свадьбы они не начинались. Позднее, заметив, как изменилась твоя грудь, я понял, в чем дело, но молчал, ожидая, когда ты сама признаешься.

С довольным вздохом Шимейн положила голову на плечо мужа, а Гейдж занялся неотложными делами.

— Я согласен принять ваших слуг в моем доме, — сообщил он Камилле. — Недавно Шимейн начала шить для нас новые матрасы. Они еще не готовы, но вполне пригодны для спанья.

— Ты уговоришь и деревья в лесу потесниться, — заметил Ремси. — Только не забывай об одном неудобстве: стоит гостю чихнуть, и об этом тут же узнает весь дом.

Ремси нанес удар не в бровь, а в глаз. Гейдж и сам понимал, что теперь, при наплыве гостей, предаваться любви с Шимейн будет немыслимо.

Шеймас одернул сюртук и подбоченился, подступая к Гейджу.

— Если в вашем доме так мало спален, где же, черт возьми, спала моя дочь, пока вы не женились на ней?

— Папа, не надо! — воскликнула Шимейн, поднимая голову и бросая на отца умоляющий взгляд. — Зачем заводить этот разговор посреди улицы, если мы можем во всем разобраться дома? — Она искоса взглянула на небольшую толпу зевак, собравшихся поодаль. — Мы привлекаем больше внимания, чем жених и невеста на свадебном пиру.

— Отвечайте немедленно! — настаивал Шеймас, буравя Гейджа взглядом.

— Пока мы не поженились, ваша дочь спала в комнате на втором этаже, мистер О'Хирн, — ответил Гейдж. — Но сейчас эту комнату занимает мой отец, оправляющийся после серьезной раны. Кроме того, у нас в доме есть еще одна гостья, с которой вашей жене предстоит разделить спальню моего сына.

— Почему же ей нельзя переночевать вместе с дочерью? — осведомился Шеймас.

Гейдж уставился на него в упор и объяснил, как несмышленому ребенку:

— Потому, что с вашей дочерью буду спать я, а я не согласен делить ложе с вашей женой!

Издав одобрительный возглас, Ремси хлопнул друга по спине, но, почувствовав на себе пронзительный взгляд зеленых глаз Шеймаса, провел ладонью по пушистым усам в тщетной попытке стереть с лица усмешку. Но, взглянув на Гейджа, он тут же посерьезнел и кашлянул:

— Может быть, родственники вашей жены согласятся переночевать у меня, чтобы не тесниться всем в одном доме?

Гейдж повернулся к Шеймасу:

— В доме моего друга есть несколько свободных комнат — прежде их занимали сыновья, ныне работающие в Уильямсберге. Если хотите провести ночь с удобствами, которых я не могу предложить, советую принять приглашение мистера Тейта. Надеюсь, у вас хватит средств, чтобы вознаградить его за причиненное беспокойство. По утрам, незадолго до рассвета, мистер Тейт отправляется ко мне в мастерскую и сможет подвезти вас. Тогда мы и обсудим наш брак с Шимейн.

— Пожалуй, так будет лучше, Шеймас, — произнесла Камилла, взяв мужа за руку. — Мы взволнованы, и если придется спать в тесноте, мы все перегрыземся.

Шеймас был вынужден признать правоту жены.

— Как хочешь, дорогая, но я не намерен надолго откладывать разговор.

— Знаю, дорогой, — мягко ответила Камилла, потрепав его по руке. — Мы все обсудим завтра утром.

Повернувшись к Ремси, Камилла благодарно улыбнулась ему:

— Если вы согласны принять нас в своем доме, сэр, мы будем более чем признательны вам за доброту и гостеприимство.

Ремси, вспомнив о хороших манерах, взмахнул рукой в учтивом поклоне, несказанно изумив Гейджа.

— Ваша светлость, принимать таких гостей, как вы — великая честь для меня и моей жены.

Шеймас подозрительно повел бровью, заметив, что Ремси адресовал свое приглашение только Камилле.

— Вы согласны принять всех нас?

Ремси ответил с присущей ему прямотой:

— Если вы не станете порочить доброе имя мистера Торнтона в моем доме и в моем присутствии, я буду рад таким гостям, как вы. В противном случае вам придется поискать другое место для ночлега.

Камилла с волнением ждала, что ответит муж. Заботясь о жене, Шеймас нехотя кивнул, соглашаясь на условия, поставленные Ремси.

— Черт бы вас побрал, несносная женщина!

Этот возглас приветствовал Гейджа и Шимейн, едва они переступили порог дома. Молодые супруги беспокойно переглянулись. Им оставалось только гадать, что не поделили Уильям и Мэри-Маргарет Макги.

Гейдж бросился по заднему коридору, надеясь усмирить пыл отца, прежде чем случится непоправимое. Шимейн спешила за ним, понимая, что после такого вопиющего оскорбления ирландка нуждается в сочувствии и утешении.

— Вы с умыслом пожертвовали своим валетом, чтобы выманить у меня короля! — возмущенно продолжал Уильям. — И теперь мне нечем бить вашу даму! Радуйтесь — вы выиграли последнюю партию и сорвали банк!

Гейдж и Шимейн застыли у подножия лестницы и обняли друг друга, слушая доносящийся с верхнего этажа разговор.

— Не хотите ли сыграть еще партию, милорд? — сладким голоском осведомилась Мэри-Маргарет.

— И снова проиграть? — хмыкнул Уильям. — После такого оскорбления у меня не останется ни капли мужской гордости!

— Ума не приложу, с чего вы это взяли, милорд, — любезным тоном отозвалась ирландка. — Вам есть чем гордиться. Никогда не видывала англичанина обаятельнее вас, сэр, за исключением вашего сына, а он вылитый вы. Уверена, малыш Эндрю с возрастом станет точной копией отца и деда!

— Красивый мальчик, верно? — с жаром подхватил Уильям. — Таким был и Гейдж в его возрасте.

Выдержав краткую паузу, хитрая ирландка будто невзначай полюбопытствовала:

— А где же ваша супруга, ваша светлость?

— Элизабет простудилась и умерла, когда Гейджу было двенадцать лет. Ее смерть стала для меня неожиданным ударом. По правде говоря, я рассердился, обнаружив, что не готов относиться к сыну с такой же нежностью, как его мать. Боюсь, я был с ним груб и требователен.

— И вы до сих пор не женаты? — В голосе Мэри-Маргарет мелькнула удивленная нотка.

— Женитьба не входила в мои намерения. Я был слишком занят, стремился строить надежные и большие суда. И кроме того, я разучился ухаживать за женщинами — точно так же, как разучился быть ласковым с сыном. Уверен, все, с кем мне доводилось встречаться, считали меня раздражительным стариком.

— Трудно поверить, ваша светлость, — дружески пробормотала Мэри-Маргарет. — По-моему, вы на редкость обходительный мужчина. Вы чем-то напоминаете мне покойного мужа.

— Вот как, миссис Макги? — с любопытством переспросил Уильям.

— Меня зовут Мэри-Маргарет, милорд, и я почту за честь, если вы будете обращаться ко мне по имени.

— Благодарю, Мэри-Маргарет, но взамен прошу звать меня Уильямом.

— Отважный защитник… — задумчиво произнесла Мэри-Маргарет.

— Прошу прощения?

— Имя Уильям означает «отважный защитник», — пояснила Мэри-Маргарет. — Оно вам подходит. Вы смело встали на защиту сына, не правда ли?

— Я сделал это без колебаний. В сущности, не мог потерять его после такой долгой разлуки и встречи.

— Видимо, вы очень привязаны к сыну.