На протяжении всей процедуры казни, которую, кстати, пришлось на двадцать минут отложить, у тюремщиков возникали проблемы с ремнями, замками и прочим оборудованием. Гарольд Оути не издал ни звука и не попросил пощады.

Накануне он отказался от ужина – казнь состоялась в полночь, – а также от своего права произнести последнее слово. Вместо этого он сказал будущим свидетелям своей смерти, что искренне любит их…"

Ирину покоробило от этого текста. И теперь совсем по-другому она восприняла запах жареных кофейных зерен. Она попыталась заставить себя не читать дальше, но желание пересилило ее. И она опять склонилась над газетой, на которой еще не просохли капли дождя.

"…Оути был казнен во исполнение приговора суда Небраски, вынесенного еще в 1978 году. В прошедший четверг Верховный суд США отклонил его последнюю апелляцию и проголосовал большинством в шесть голосов против двух за проведение первоначального решения суда в жизнь. Последний раз в Небраске человек умер на электрическом стуле тридцать пять лет тому назад. Это был маньяк убийца, повинный в смерти одиннадцати женщин и детей. Около пятнадцати лет смертная казнь в Небраске была запрещена и вновь разрешена судом в 1976 году как раз незадолго до того, как на страницы печати попали подробности дела Оути. Гарольд Оути совершил одно из самых тяжких, по американским понятиям, преступлений.

Летом 1977 года он проводил домой двадцатишестилетнюю студентку местного университета Джейн Макманус, избил ее, изнасиловал, затем в течение нескольких часов пытал ее каленым железом, изуродовав ее до неузнаваемости, после чего задушил кухонным полотенцем и, как писали газеты, снова изнасиловал еще теплый труп. В каком-нибудь Нью-Йорке или Лос-Анджелесе подобное зверство не сочли бы чем-нибудь из ряда вон выходящим. В крупных городах, где еженедельно пытают, убивают и насилуют тысячи человек, люди привыкли к куда более изощренным и оригинальным преступлениям. В каком-нибудь другом штате Оути просто отделался бы пожизненным заключением, но только не в Небраске, которая в негласном списке штатов американского захолустья стоит даже позади аграрно-безлюдного Арканзаса…"

Ирина поморщилась, но продолжила читать дальше. "…Гарольд Оути, как теперь выясняется, оказался неплохим стихотворцем. За годы ожидания смерти в тюрьме строгого режима он сумел опубликовать сборник своих поэтических изысков.

Критики пророчат книге головокружительный успех. Но автор им уже не сможет насладиться. Кстати, Оути до последней минуты жизни отрицал свою виновность в убийстве студентки. После ареста, по его словам, он имел неосторожность сознаться в убийстве лишь потому, что боялся кулаков парней из полицейского участка…"

Ирина прочла. Ей нестерпимо захотелось закурить. Почему-то она подумала о своей дочери, о маленькой Ане, которую любила безоглядно, С Ани мысли переключились на Федора, и она опять принялась раздумывать об их непростых взаимоотношениях, о том, что она почти ничего не знает о своем возлюбленном, не знает даже, где он живет.

Она допила ликер, а к кофе, который успел остыть, уже больше не притронулась. Вышла из магазина, взмахнув рукой, остановила такси и, даже не торгуясь с нагловатым водителем, села на заднее сиденье и назвала адрес школы, откуда ей предстояло забрать дочку.

Она понимала, что еще не время. Но ей хотелось как можно скорее увидеть дочь, прижать ее к себе, убедиться, что с ней все в порядке, а затем, сжав маленькую руку в своей ладони, направиться в какое-нибудь кафе есть мороженое.

Это стало их доброй традицией. Каждую субботу они с дочкой посещали кафе. Сама она мороженое не любила, а вот Аня была ужасной сладкоежкой и никогда не могла отказаться ни от мороженого, ни от шоколада, ни от конфет.

«Ладно, – подумала Ирина, – пусть все будет, как ты хочешь».

Водитель остановил машину у самой школы.

– Будьте добры, – рассчитавшись, сказала Ирина, – подождите меня минут десять-пятнадцать. Мы поедем с вами к ВДНХ.

Водитель обрадованно потер руки. Его явно устраивало подобное предложение.

– Счетчик я выключать не буду.

– Как хотите, – махнула рукой Ирина, покидая машину.

Она забрала дочь, извинилась перед учительницей, что пришла немного раньше обычного, и с радостно смеющейся девочкой, довольной тем, что ее забрали раньше, чем остальных детей, вышла на крыльцо. Ирина растерянно взглянула на то место, где оставила такси. Его не было. Но зато на месте такси стоял маленький микроавтобус фирмы «Мерседес» с темными стеклами.

Ирина пожала плечами.

– Вот видишь, Аня, нас обманули.

– Кто? – поинтересовалась девчонка.

– Да водитель такси. Попросила подождать, а он уехал.

– Давай возьмем другое.

– Придется, – согласилась Ирина и, сжав руку дочери, сбежала с крыльца.

Дверь темно-синего микроавтобуса открылась, на землю соскочил мужчина спортивного вида.

– Будьте добры… Извините, – крикнул мужчина. Ирина с дочкой застыли на месте.

– Вы Ирина Быстрицкая, не так ли?

– Да, это я, – чуть улыбнулась женщина, пытаясь припомнить, видела ли она когда-нибудь этого мужчину.

– Меня зовут Андрей, и мы с вами никогда раньше не встречались.

– Так в чем же дело? – немного недовольно спросила Ирина.

– Я думаю, вас это заинтересует.

Мужчина извлек из кармана удостоверение сотрудника ФСБ и показал его Ирине. Та с недоумением посмотрела на фотографию, которая соответствовала оригиналу, на размашистую подпись, на несколько штампов с двуглавыми орлами и пожала плечами.

– Я думаю, вы знаете Федора Молчанова? – задал вопрос сотрудник ФСБ.

Испуг застыл на лице Ирины.

– Конечно, – она кивнула.

– Так вот, я его коллега.

– Коллега? – растягивая звук, произнесла Ирина.

– А что, разве вы не знали, где он работает?

Умело изобразив недоумение, Ирина пожала плечами.

– Я вас слушаю.

– Не бойтесь, с ним ничего не случилось. Все в полном порядке, и он хочет с вами встретиться.

– А почему он не позвонил мне?

– Понимаете, не стоит задавать лишних вопросов. Служба есть служба. Он вам сам обо всем расскажет.

Ирина на этот раз улыбнулась от предвкушения встречи с Федором.

– Скажите, Андрей, с ним действительно ничего не случилось?

– С ним все в полном порядке.

– Тогда хорошо.

Аня с радостью забралась в автобус. Они уселись на заднем сиденье.

Стекла были настолько темными, что даже не было видно, что происходит на улице.

Из потолочного люка струился дневной свет. Андрей закрыл дверь и, постучав в перегородку из такого же темного стекла, бросил водителю:

– Серега, поехали.

– Слушаюсь, товарищ майор.

– А куда мы поедем? – спросила девочка.

– А как тебя зовут? – вместо ответа поинтересовался мужчина.

– Не скажу, – произнесла девочка и прижалась к матери.

– А я знаю, тебя зовут Аня.

– Ну и дурак, – прошептала маленькая Аня.

– Как тебе не стыдно! – принялась урезонивать дочь Ирина.

– Да ничего страшного, – заулыбался Андрей, показывая крепкие белые зубы, – слышал я в свой адрес и похуже. У меня, кстати, такая же и иногда после школы такое залепит, что волосы на голове начинают шевелиться.

– Аня хорошая, – сказала Ирина, погладив дочь по голове.

Та заулыбалась.

– Извините, я не хотела.

– Ну, вот это другой разговор.

Автобус быстро мчался по улицам, явно не собираясь нигде останавливаться. Только сейчас Ирина догадалась, что наверху горит синяя мигалка, и темно-синий микроавтобус не останавливается даже на перекрестках, а остальные автомобили уступают ему дорогу.

– Так куда мы едем? – минут через двадцать поинтересовалась Ирина.

– Не далеко, – не очень определенно сказал Андрей.

– Мне это не нравится, – призналась Ирина.

– Ничего-ничего. Успокойтесь, не волнуйтесь. Я думаю, эта встреча доставит вам удовольствие.

– А я вот так не думаю, – сказала маленькая Аня. – Я ничего не вижу. Я хочу мороженого, хочу конфет. Мужчина немного виновато заулыбался.