– Ну, здорово, вредитель, – рассмеялся генерал, обнимая Глеба, – а я, честно говоря, начал беспокоиться.

– Вот мы и приехали, – Глеб кивнул на машину. – Выходи, Ирина.

Быстрицкая не торопясь, держа за руку девочку, подошла к генералу. Она испытующе посмотрела ему в глаза.

«С виду добрый, – подумала женщина, – но кто знает, что у него внутри».

– Так вот вы какая, – улыбнулся Амвросий Отарович и представился.

– Эту маленькую зовут Аня, а ту, что побольше – Ирина, – Глеб тоже улыбнулся.

Он говорил с таким видом, словно просто приехал из города и привез женщину и ребенка на дачу отдохнуть. Будто и не было поджога дачи ФСБ, словно не было смертельной опасности.

– Можно, они поживут у вас немного?

– По-моему, я разрешил тебе делать все, что угодно! К тому же, такая красавица…

– Не знаю, удобно ли? – засомневалась Ирина в добавила:

– Федор мне говорил…

Брови генерала чуть-чуть приподнялись. Это не ускользнуло от взгляда Ирины.

– Я сказала что-то не так?

Амвросий Отарович посмотрел на Глеба и покачал головой.

– Видишь, уже и про Федора какого-то разговор зашел.

Глеб развел руками.

– Ну вот, только окажешься среди своих людей, как сразу попадешь впросак.

– Да, потерял ты осторожность, – усмехнулся генерал Лоркипанидзе.

– Так что, тебя не Федором зовут? – застыла в растерянности Ирина.

– Конечно же, Федор, – кивнул генерал, – а как же еще его звать. Просто он просил меня…

– Все ясно, – Ирина прикрыла глаза.

Генерал подмигнул Сиверову – мог бы и предупредить, всякое случается.

Глеб обнял Ирину и повел ее по дорожке, пролегавшей среди поздних осенних цветов. – Извини, Ирина, но я сказал генералу, что меня зовут по-другому, вернее, я сказал ему, чтобы он называл меня…

– Не нужно врать, – женщина смотрела на холодное осеннее солнце.

– Да, я совсем запутался, Ирина. Но поверь, я не хотел тебя обманывать, так в самом деле лучше.

– Лучше кому? – усмехнулась женщина, – Тебе, мне, Ане или полковнику, который приезжал и мучил меня расспросами?

– Вот ему-то и хуже, чем нам всем вместе взятым.

– Не думаю, сволочам всегда хорошо живется.

– Ну значит, и мы с тобой когда-нибудь станем сволочами, – рассмеялся Сиверов, – потому что жить будем очень хорошо.

– Знаешь, Федор, – после короткого молчания произнесла Ирина, – мне кажется, что… я даже не хочу знать о тебе правды. И пусть выяснится, что ты никакой не Федор, никакой не Молчанов, все равно я буду называть тебя по-прежнему. Ты не против?

– Я сам временами забываю, кто я такой. Забываю то, что было со мной в прежней жизни, оно возвращается ко мне только ночью, когда я сплю.

– Я знаю, иногда ты вскрикиваешь во сне, говоришь какие-то странные вещи, называешь незнакомые имена.

– И конечно же, ты прислушиваешься, ищешь среди них женские? – рассмеялся Сиверов.

– Нет, из женских ты называешь только мое.

– Значит, автопилот еще работает. Глеб нагнулся к кусту и аккуратно отломил розу на коротком стебле.

– Ты что? Это же не твое! А вдруг хозяин увидит!

– Ты еще совсем не знаешь Амвросия Отаровича. Не дай Бог, ему придет в голову срезать все цветы на даче и подарить тебе, огромную охапку. А он на такое способен.

– Ой, а где Аня? – забеспокоилась Ирина, заметив, что дочери рядом нет.

– Посмотрим, – Глеб развернулся и зашагал к дому. Возле крыльца слышался звонкий детский смех. Генерал Лоркипанидзе, взяв девочку за руки, кружил ее. Та забавно болтала в воздухе ногами и оглушительно звонко смеялась.

Ирина замерла, с одной стороны ей было не очень-то приятно, что совсем чужой для нее человек так быстро нашел общий язык с дочерью, но, с другой стороны, она радовалась за Аню, поняв, что та легко перенесла приключения, выпавшие на ее долю.

– Вот уж не думал, – воскликнул Глеб, – что вы не успели наиграться со своими внуками. Их же у вас, если мне не изменяет память, пятеро.

– Шестеро, – не переставая кружиться, ответил генерал.

– А где они? В Москве? – спросила Ирина.

– Да кто где. Вот думал, доживу до старости и буду забавляться с внуками на даче. А теперь, как оказалось, должен сидеть здесь один. Кто за границу уехал, кто в другой город. Никому не нужна моя дача.

Генерал осторожно опустил Аню на землю. Та стояла, пошатываясь: у девочки кружилась голова.

– Смотри, не упади, – погрозил ей пальцем Лоркипанидзе. – Короче, невеселая у меня жизнь. Вот только при гостях и держусь в форме. А когда остаюсь один, то иду и шаркаю ногами.

– Вам, наверное, около семидесяти? – спросила Ирина.

– А восемьдесят два не хотите? – старик расправил плечи и пригладил седые усы, а затем засуетился совсем по-детски:

– Что же я во дворе вас держу?

Идите в дом, там тепло, да и обед пора подавать.

Солнце клонилось к западу, бросая свои лучи из-за зубчатой стены леса.

В гостиной дачи все еще не зажигали свет, хватало и отблесков заката. Глеб Сиверов, Ирина, генерал и маленькая Аня устроились за огромным столом, накрытым белой скатертью.

Но, к удивлению Ирины, на столе не оказалось никаких грузинских блюд.

Типичная русская кухня: пироги с грибами и с мясом, вареная картошка, молоко, соленые огурцы и квашеная капуста. Сбоку стояла запотевшая бутылка водки, а для Ирины генерал поставил на стол свой знаменитый коньяк двадцатипятилетней выдержки. Но об истории его появления в доме распространяться не стал.

– А кто все это готовил? – изумилась Ирина, она ожидала, что сегодня придется готовить ей, – ведь в доме никого, кроме вас, Амвросий Отарович, нет.

– А думаете, я зря время теряю, пока вы своими делами занимаетесь? – улыбнулся генерал в седые усы, – Тут ко мне Клавдия Ивановна приезжала, понавезла всякой снеди. Слава Богу, она всегда привозит человек на десять. А мне потом потихоньку приходится выбрасывать, чтобы старуха не обижалась.

Он произнес это так, словно сам был молодым парнем, а ведь домработница была лет на десять моложе его.

Генерал собственноручно разлил спиртное в маленькие серебряные рюмки, украшенные немецкими гербами. Скорее всего, эта посуда вела свое происхождение из какого-нибудь немецкого дворянского имения, а может, даже из баронского замка.

– Ну что, за встречу!

Глеб почувствовал, как приятное тепло разливается по его телу, и теперь он смог расслабиться. Он выпрямил ноги, откинулся на спинку стула и посмотрел на генерала.

Тот восседал во главе стола, словно отец семейства, и был явно доволен тем, что в его доме наконец-то появились люди. Он уже истосковался в одиночестве. Ему надоело вслух читать свои мемуары, изданные тонкой книжкой, тем более, что Клавдия Ивановна в этом ничего не понимала, хотя и слушала своего хозяина с большим вниманием.

– Что ты на меня так смотришь? – улыбнулся Лоркипанидзе.

– Да вот думаю, как теперь быть с вашей машиной.

– Ничего, помоешь, она ведь только грязная.

– Да не-ет, я думаю, что теперь на ней никуда не выедешь. Она примелькалась…

– Ну и что? Не ездил я на ней лет двадцать и еще двадцать ездить не буду. Да и те люди, которые за тобой охотились, вряд ли долго у власти удержатся.

Генерал затронул тему, которую сегодня Глеб не хотел поднимать, ему хотелось просто посидеть в домашней обстановке, вкусно поесть, насладиться близостью с любимой женщиной. Ему было достаточно того, что Ирина сейчас рядом с ним и ей ничего не угрожает.

Да и Быстрицкой все происшедшее казалось давним страшным сном. Правда, реальность не предвещала пока ничего хорошего.

«Сегодня еще перебьюсь, а завтра? – думала женщина. – Я ведь не могу вернуться к себе на квартиру, я даже толком не знаю, за что нас преследовали».

Но ей тоже не хотелось говорить на эту тему.

«Зачем портить такой чудный вечер», – подумала она и улыбнулась Глебу.