Тем более что генерал Кречетов в последнем телефонном разговоре сказал, что больше ошибок Студийского терпеть не намерен. Правда, он говорил такое и раньше, но теперь Студинский понимал – дело зашло слишком далеко, приняло слишком уж серьезный оборот. Он знал, что Слепой никогда не простит ему смерти журналиста Геннадия Демидова, как не простит и многого другого.

Студинский созвал своих подчиненных, дал им ориентировку и сказал, что искать нужно бомжа, ведь он узнал от Синеглазова, что Слепой был в драном тряпье, и скрывается, скорее всего, в каких-нибудь подвалах или чердаках здесь, в Центре, неподалеку от проспекта Мира.

На ноги этой ночью были подняты все участковые, все патрульные милицейские группы. Ориентировка была выдана и гаишникам.

Но пока никакой новой информацией полковник Студинский не располагал.

Было схвачено несколько десятков бомжей, но Слепого среди них не оказалось.

Милиция, омоновцы и специальная группа ФСБ рыскали в районе проспекта Мира, обшаривая чердаки, заглядывая в подвалы, открывая канализационные люки. Искали везде – в заброшенных домах, в старых дровяных сараях, на новостройках, обыскивали здания, стоящие на ремонте. К этому делу даже привлекли кинологов с собаками.

Всей операцией руководил Студинский. Он сидел в черной «волге» с тонированными стеклами, на нем был бронежилет. Студинский и сам не понимал, зачем напялил на себя камуфляжную форму, скорее всего, это ему подсказало внутреннее чувство, какая-то животная интуиция, которая присуща также и военным. Ведь люди в военной форме никогда не станут с рвением выполнять приказа человека в штатском, даже если тот облечен высоким воинским званием.

Студинский это прекрасно понимал.

В машине, на заднем сиденье которой сидели еще два фээсбэшника в камуфляже, постоянно работала рация, велись переговоры. Студинский все прослушивал, пытаясь по крохам выловить нужную ему информацию. Наконец, он услышал то, что его заинтересовало. Говорил один из участковых, пожилой капитан.

– Здесь в одном из дворов, – капитан назвал адрес, – есть заброшенный дом. Как-то дня два назад там видели бомжа в темном длинном пальто.

«Это он», – подсказало внутреннее чутье Студийскому, и он схватил микрофон рации.

– Прекратить поиски повсюду, кроме квадрата триста сорок девять.

Стяните все силы, имеющиеся в наличии, к дому, поставленному на ремонт.

Действуйте осторожно. Я выезжаю и буду лично руководить операцией. Руководители групп! Ждите меня. Ничего не предпринимать! Следите, чтобы никто до моего появления из этого дома не выскользнул. Перекройте все пути для отступлениям Держите под прицелом все выходы. Преступник, которого мы собираемся задержать, очень опасен и вооружен, так что будьте бдительны и внимательны. Если упустите – спущу семь шкур. Погнали! – Студинский бросил микрофон рации и толкнул в плечо задремавшего водителя.

Тот встрепенулся.

– А? Что?

– Вперед, вперед, Вася.

Вася посмотрел на полковника.

– Я же сказал, вперед!

Черная «волга» и «уазик» ГАИ с включенными мигалками помчались по ночному проспекту Мира. Все машины, которые ехали впереди, резко принимали вправо, уступая дорогу.

Наконец, черная «волга» и «уазик» въехали во двор.

Там уже стояло два автобуса с темными стеклами. У одного из них прохаживался майор в камуфляжной форме, на груди у него висела рация, а на боку – короткий автомат Калашникова с откидным прикладом.

– Майор, ко мне! – приказал Студинский. Майор подбежал.

– Дом оцеплен.

– Хорошо. Есть признаки жизни внутри?

– В правом крыле несколько квартир заняты жильцами. Там могут быть старики и дети.

– Майор, будьте осторожны. Скандалы нам не нужны их и так хватает до чертовой матери. И не дай Бог, здесь появятся журналисты. Ненавижу этих досужих писак, они всюду норовят сунуть свой нос.

– Никого не будет, мы перекрыли все въезды во двор.

– Молодец, майор, получишь отпуск, если операция закончится успешно.

Студинский выбрался из машины и двинулся к дому. Он старался держаться под прикрытием строительных плит, разбросанных тут и там, прятался за сложенным на поддонах кирпичом. Два омоновца в черных масках следовали за ним, еще два остались у машин, они вызывали подкрепление: брать Слепого Студинский собирался только силами своих людей.

Наконец, через полчаса абсолютно бесшумно подъехал еще один автобус с темными стеклами. Из него быстро, без шума, даже не бряцая оружием, высыпало десятка два бойцов в камуфляжной форме, в касках и с противогазами в подсумках.

Студинский осмотрел прибывшее подкрепление.

«Вот это бойцы, – подумал он, – не то что городской ОМОН, который только и умеет, что гонять бродяг да расшвыривать митингующих гринписовцев или вечно недовольных пенсионеров».

Дом был оцеплен, но штурм Студинский не назначал, он все медлил, пытаясь изобрести какой-нибудь неординарный ход. Он прекрасно понимал, что так просто Слепой не сдастся, а предложить что-нибудь взамен за сохранение жизни Студинский не мог. Слепой ведь не поверит ни единому слову, которое Студинский скажет.

– Приготовиться! – приказал полковник, прижимаясь спиной к бетонным плитам.

Глеб спал очень чутко. Он проснулся, даже сам не понимая отчего. Рядом с ним на полу похрапывал Сиротка. Глеб был похож на ночного хищника.

Он подошел к окну, выглянул в щель и рассмотрел в темноте, как блеснули стекла одного из автобусов. Глеб напрягся, вглядываясь в густую, как черная вата, тьму. Вот заметил какое-то движение, но что это было, он не понял.

И тут шестым чувством, а может быть, десятым или двадцатым, которым всегда наделен профессионал такого класса, как он, Глеб догадался: дом, в котором он с Сироткой прячется, окружен и это дело рук полковника Студийского.

Глеб не стал раздумывать над тем, каким образом Студинский смог его выследить и как удалось омоновцам и спецназу так близко подобраться к заброшенному, поставленному на бесконечно долгий ремонт зданию.

Он подошел к Сиротке и положил руку ему на плечо, тот вздрогнул. Глеб прижал палец к губам и прошептал:

– Тс-с-с. Вставай, нас сейчас будут брать.

Сиротка вскочил на ноги, затем словно из него выдернули стержень, снова опустился на пол.

– О Господи, только бы не стреляли.

– Думаю, что будут стрелять. Ляг на пол и лежи.

– А ты?

– Тебе они ничего не сделают. Подержат и отпустят, а вот я им нужен. И со мной они собираются поговорить серьезно.

– Э, так здесь же есть выход. Мы можем воспользоваться черным ходом.

– Мы уже ничем не можем воспользоваться, – сказал Глеб, – думаю, они сидят даже в канализационном коллекторе.

Сиротка мотал головой, словно пытался согнать оцепенение, наступившее от безысходности.

А Глеб быстро раскрыл свою сумку и уже через две минуты был одет.

Сиротка смотрел на него с изумлением. Теперь перед ним стоял не бездомный бродяга, а совсем иной человек – стройный, подтянутый, готовый к решительным и мгновенным действиям. Поблескивало оружие – Короткий автомат «узи», несколько гранат, два пистолета, большой нож и брезентовый подсумок с обоймами.

– Ну и ну! – единственное, что смог выговорить Сиротка.

– Может, и тебе дать пострелять? – шепотом спросил Глеб.

– Нет-нет, ты что! – замахал руками Сиротка и как от чумного бросился в сторону. – Да я боюсь брать оружие в руки. Ты что! Если я выстрелю, то тогда мне наверняка конец.

– Ляг на пол и лежи. Это самое верное. И не вздумай сопротивляться, когда тебя будут брать.

– А что ты будешь делать?

– А я попробую с ними разобраться.

– А сколько их? – дрожащим голосом спросил бродяга.

– Я думаю, не меньше полусотни. Во всяком случае, во дворе стоят два автобуса.

И тут послышался шум еще одного автобуса, который въезжал во двор. Это прибыло подкрепление ФСБ.

– Слушай, у нас нигде нет бензина? – спросил Глеб.

– Как это нет? Целая канистра стоит. Я украл ее у одного инвалида, он отлучился от своего «жигуленка», а я прихватил. Новенькая канистра, думал продать.