– Говоришь, не будет?.. Да тебе вышка, ублюдок! Но перед тем на зоне тебя изнасилуют так, как тебе и не снилось!

– Ничего, ничего мне не будет!..

Синеглазов на минуту умолк, потом хрипло зашептал:

– Послушай, отпусти меня. Отпусти! У меня есть деньги, я тебе дам много денег. Очень много денег.

– Откупиться хочешь, скотина?! Да тебе никаких денег не хватит, чтобы я тебя отпустил. Таких, как ты, надо держать на цепи, надо живьем закапывать в землю!

Голова Насти Левицкой запрокинулась: она потеряла сознание. Глеб увидел это и бросился к девочке, стал , хлопать ее по щекам. Но Настя не приходила в себя. – Скотина, до чего ребенка довел! Если бы не я, ты бы ее уже, наверное, убил.

– Послушай, я дам тебе много денег, отдам машину, квартиру, только отпусти меня.

– Заткнись, сволочь! – Глеб вскочил и снова пнул Синеглазова.

Затем бросился в ванную искать нашатырь. Он нашел флакон, смочил полотенце и поднес к лицу Насти. Та вздрогнула, вдохнув пары нашатыря, и открыла глаза.

– Домой, домой хочу. Отпустите меня домой, – пролепетала она.

– Сейчас пойдешь домой, только подожди немного.

Глеб схватил телефон, набрал номер милиции.

– Алло, алло, милиция! Немедленно выезжайте… – Глеб продиктовал адрес.

– А что случилось?

– Увидите.

– Кто говорит?

– Говорит Слепой.

– Какой к черту Слепой?

– Немедленно выезжайте. Здесь тот, кого вы ищете.

– Кто?

– Маньяк.

– Бросьте шутить и назовите свою фамилию.

– Моя фамилия вам ничего не скажет.

– Но все же, – настаивал милиционер.

– Немедленно выезжайте, – Глеб повторил адрес, – здесь маленькая девочка, ей плохо. Выезжайте вместе со «скорой помощью».

Глеб повесил трубку и взглянул на часы. Через пять минут они будут здесь. Он подошел к Синеглазову, который смотрел на него, как затравленный зверь.

– Ну вот, твоя песенка спета. А ты думал, что тебя никогда не поймают, что ты такой умный и хитрый. Ты зверь, ты гнусное животное! Сейчас с тобой разберутся, только без меня. А это тебе на прощание, – Глеб ударил Синеглазова рукояткой пистолета по голове.

Синеглазов уронил голову на грудь. Глеб проверил, надежно ли завязан ремень, разбросал по полу фотографии и покинул квартиру.

Внизу его ждал Сиротка.

– Ну что? – спросил бродяга.

– Пошли в сторонку, сейчас здесь будет очень шумно.

– А что такое?

– Я вызвал милицию.

Сиротка вздрогнул.

– Ты что, сошел с ума? Они же нас сейчас повяжут.

– Никто нас не повяжет, – скороговоркой ответил Глеб. – Пошли.

Сиротку не надо было уговаривать. Ему, конечно же, не хотелось встречаться с милицией, и он быстро Засеменил вслед за Глебом. Они подошли к подъезду дома напротив и опустились на лавочку.

Не прошло и минуты, как с воем сирены и включенной мигалкой к подъезду дома подъехал один милицейский «уазик», а за ним – второй, а еще через полминуты с сиреной во двор въехала машина «скорой помощи».

Глеб и Сиротка видели, как из машины выскакивают милиционеры, на ходу выхватывая пистолеты.

– Сейчас они его возьмут.

Когда милиция поднялась наверх и вошла в квартиру, Григорий Синеглазов уже пришел в себя. Он смотрел мутным взглядом на людей в милицейской форме.

Настя Левицкая вжалась в угол дивана и плакала. На полу валялись фотографии. То, что увидели милиционеры, произвело на них неизгладимое впечатление.

– Что он с тобой сделал? – спросил лейтенант у Насти.

– Он привязал меня в ванной.

– Кто он?

– Не знаю, не знаю, – всхлипывала девочка.

– Как твоя фамилия? Как тебя зовут?

– Настя Левицкая.

– Где ты живешь?

Настя, путаясь, назвала адрес.

– Что ты здесь делала?

Врач отстранил милиционера и принялся осматривать девочку. Она понемногу успокаивалась.

Через десять минут Синеглазова в наручниках вывели из дома. У подъезда собралось много людей.

– Ну вот, все и закончено, – сказал Глеб, вставая. – Пошли, мы здесь лишние.

Приятели покинули двор.

Подходя к своему кварталу, Глеб увидел телефон-автомат и остановился.

– Я сейчас кое-кому позвоню, – бросил он, набрал номер и, услышав в трубке женский голос, попросил:

– Полковника Студийского.

– Кто его спрашивает?

– Слепой.

– Соединяю.

Через несколько секунд после трех щелчков из трубки послышался спокойный голос полковника Студинского:

– Это ты?

– Да. Слушай, я только что задержал маньяка, того, за которого ты меня выдавал. Следующим будешь ты.

– Теперь послушай ты, – отчетливо произнося каждую букву, произнес Студинский, – нам надо встретиться и поговорить.

– Мне не о чем с тобой говорить.

– Мне нужны документы.

– Я знаю, что они тебе очень нужны и ты готов отдать за них все на свете. Но ты их никогда не получишь.

– А что ты с ними собираешься делать?

– Не беспокойся, я найду им применение, – Глеб повесил трубку.

Потом он набрал номер телевидения и сообщил о том, что маньяк, которого долго и безуспешно разыскивали, задержан и сейчас находится в семнадцатом отделении милиции. Так что если господа журналисты желают поговорить с ним и взять первое интервью, то пусть поспешат.

Вместе с журналистами в милицию приехал и полковник Студинский. Его интересовало лишь то, как сейчас выглядит Слепой, и он смог получить его описание от Григория Синеглазова.

Студинский созвонился с генералом Кречетовым и сообщил, что Слепой, которого они безуспешно пытаются отыскать, скрывается под видом бомжа. Были отданы распоряжения, и милиция, а также московский ОМОН подняты на ноги.

А Глеб Сиверов со своим приятелем Сироткой уже отдыхали в брошеном доме. Они выпили водки и хорошенько закусили. Глеб, прислонившись к стене, задремал. Его сон был чуткий, он слышал все, что происходит вокруг, реагировал на каждый звук. И в это же время видел удивительный сон.

…Ему снился сад с цветущими деревьями. На деревья налетал ветер, ветви шуршали, трепетали, и на землю сыпались бледно-розовые лепестки. Сад был огромный, бесконечный. Глеб видел себя мальчиком лет двенадцати. Он брел по высокой траве, которая почему-то была голубой, а ему на лицо, на плечи, на раскрытые ладони падали и падали розовые лепестки. Он смотрел на небо, видел качающиеся деревья и быстро летящие облака.

Потом появилась женщина в розовом, развевающемся на ветру платье. По прическе, по движениям Глеб узнал свою мать. Он побежал за женщиной, а та, словно подхваченная ветром, заскользила над голубой травой, исчезая за цветущими деревьями. Лепестки закружились, словно бешеная вьюга.

– Мама, мама! – громко закричал Глеб. – Подожди меня! Не бросай!

Но женщина растворялась в бледно-розовой метели.

– Погоди, погоди, я хочу тебе сказать…

Губы мальчика что-то шептали. Женщина остановилась и повернула голову.

Глеб увидел огромные глаза, серые, такие же, как у него.

– Мамочка, стой! Куда ты?

Женщина взмахнула рукой, и ветер стих. Ветви деревьев застыли, даже облака остановились.

– Ты должен остаться, а я уйду, Глеб, – сказала женщина и исчезла.

Мальчик побежал по высокой траве…

– Но это же сон, – сам себе сказал Глеб и открыл глаза.

Над ним, склонившись, стоял бродяга с глазами, полными слез.

– Ты что? Чего ты кричишь?

– Я кричу? – сбрасывая оцепенение, переспросил Глеб.

– Да, ты звал маму.

– Мне снился сон.

– Ой, не верю снам, – махнул рукой Сиротка, – обычно такое приснится…

– Вот мне вчера снились менты, они меня били, мучили, в общем, я чуть не сдох. – Сиротка взял кусок колбасы и принялся жевать. – Может, тебе чаю сготовить?

– Не хочу, – Глеб поднялся на ноги, прошелся по комнате, потом вновь сел и закрыл глаза.

Он принялся размышлять над тем, что ему еще следует сделать и как поступить с документами.

В то время, когда Глеб Сиверов и Сиротка отдыхали с чувством выполненного долга, полковник Студинский не находил себе места. Он понимал: пока Сиверов на свободе и владеет документами, покоя не обрести.