Ее внимание сместилось в сторону в'Ализанте. Бесцеремонный солнечный свет выставил на всеобщее обозрение серебряные пряди на висках и тонкие линии морщин вокруг глаз. На фоне главнокомандующего он выглядел маленьким и смуглым. И не он один!

Ксо-Ксо неумолимо приближался. Путешественник Ичмиими дернул шнур клапана, выпуская нагретый воздух, и шар начал снижаться. Сейчас Лизелл уже могла различить повозки на узких грязных улицах, прохожих в широкополых шляпах и множество людей в сером — грейслендских солдат ни с кем не спутаешь.

Снова возвращаемся в Империю. Она почувствовала нарастающее отвращение.

Возможно, скоро весь мир будет Империей.

Ветер сменил направление — и в то же мгновение воздушный шар быстро пошел на снижение, очень уж быстро. Казалось, он свободно падает на землю, и страхи Лизелл вновь ожили. Внутри у нее все словно оборвалось. Рука метнулась ко рту, чтобы сдержать крик.

Путешественник Ичмиими не выказывал ни малейших признаков страха. Он отвязал еще один мешок с песком, и тот отвесно полетел вниз. За ним последовал второй, после чего воздушный шар мягко приземлился: несильно ударился о землю, подпрыгнул и еще раз ударился, его протащило по земле несколько ярдов, и он наконец замер. Когда путешественник Ичмиими откинул борт корзины, огромная матерчатая оболочка начала съеживаться и пассажиры сошли на землю.

Они стояли, утопая в густой жесткой траве. Совершенно голый тощий маленький ягарец в широкополой шляпе присматривал за пасущимися декуатами — местными жвачными животными. На расстоянии в несколько сот ярдов за его спиной стояла приземистая скотоводческая хибара с плетеными травяными навесами. Как только воздушный шар приземлился, декуаты бросились врассыпную, а мальчишка, вскочив на ноги, с визгом побежал к хибаре.

— Он думает, что мы злые духи, спустившиеся на землю, — сообщил путешественник Ичмиими и залился смехом.

Была середина дня. Город на расстоянии пяти-шести миль вырисовывался как грязно-коричневое пятно на фоне буйной зелени джунглей. Легкий туман парил над крышами домов. Воздух был раскаленный, Лизелл впервые обратила на это внимание, он был влажный, густой, дышалось с трудом. На лбу у нее сразу выступил пот. Она тут же сбросила с себя одеяло, но все равно осталась завернутой в несколько слоев бизакских одежд.

— Ксо-Ксо, — победоносно подняв вверх палец, оповестил путешественник Ичмиими и начал объяснять на отвратительном вонарском, что уважаемый ягарский бизнесмен Грх'фикси — его собрат по духу, самый лучший из всех знакомых ему людей, с которым он проворачивает легкие и обоюдно выгодные небольшие дельца, скоро должен подъехать на прекрасной, запряженной буйволами коляске и за небольшую плату доставить их в Ксо-Ксо. И если вдруг восхитительный Грх'фикси по каким-то причинам не появится до захода солнца, тогда в стоящем неподалеку доме им предложат крышу над головой на одну ночь.

Лизелл окинула взглядом окрестный пейзаж и заключила:

— Я не вижу ни коляски, ни буйволов.

— Приедут, приедут, — убедительно настаивал путешественник Ичмиими.

— Когда?

— Скоро.

— Когда скоро?

— Может, через полчаса. Час, два, три, не более. Грх'фикси, будьте уверены, приедет до заката. Или завтра рано утром — это уж наверняка. Вы здесь ждите.

— Я не буду ждать. Я очень тороплюсь.

— Что ж, — путешественник Ичмиими позволил себе снисходительную улыбку, — вы хотите дойти до Ксо-Ксо пешком?

— Именно.

— Слишком грязно… Декуаты… И большие лохматые пауки. Они вас заедят.

— Меня не волнует грязь, и я не боюсь пауков.

— И скорпионы есть. Ядовитые.

— В это я не верю.

Путешественник Ичмиими повернулся к мужчинам, ища у них поддержки:

— Скажите своей женщине, что ей надо ждать Грх'фикси.

— Она не послушается, — пояснил Гирайз.

— Тогда вы должны побить ее.

— Возможно, вы правы, мой друг.

Фыркнув, Лизелл подхватила свой саквояж и пошла по полю в сторону города. Услышав громкие протесты зулийца за спиной, она даже не удосужилась обернуться. Лизелл продолжала идти вперед и вдруг услышала, что кто-то бежит за ней следом. Минуту спустя двое мужчин уже шли рядом с ней.

— Здесь вам нельзя быть одной, — произнес Каслер.

— К тому же я не могу позволить сопернику-«эллипсоиду» обогнать меня, — подхватил Гирайз.

— Тебе лучше подготовиться к такому заранее, это только вопрос времени, — резко предупредила она Гирайза, затем повернулась к Каслеру и мягко ему улыбнулась. Она бы никогда не призналась им, особенно Гирайзу, как ей сразу стало спокойнее от того, что они не позволили ей остаться одной лицом к лицу с опасностями в виде пауков, скорпионов и навоза декуатов.

Следующие два часа или даже больше они шли по полю, продираясь сквозь густую жесткую желто-зеленую траву, которая местами доходила идущим до пояса. Почти все время Каслер шел впереди, прокладывая путь; по образовавшейся тропинке следом за ним пробирались его спутники. Лизелл понимала, что одной ей было бы с этим не справиться, по крайней мере, не принеся в жертву саквояж. Даже сейчас он сковывал ей руки, и ноша с каждой победно преодоленной четвертью мили становилась все тяжелее. По лицу струился пот, и тучи мошек вились у нее над головой, и отмахиваться от них ей было нечем.

Время от времени им попадались широкие поляны, где трава была почти уничтожена пасущимися декуатами, а сама поляна, как и обещал путешественник Ичмиими, сплошь усеяна отходами соответствующего производства. Зловоние висело в воздухе, и она задыхалась. Когда она двумя пальцами зажала нос и стала дышать ртом, стало полегче и тошнота отступила. После такого марша туфли придется выкинуть. А вот широкая юбка-брюки хоть и заляпана грязью, но тонкая ткань отстирается хорошо и высохнет быстро. Она представила, как бы шла этой дорогой в типичной для западных стран одежде — длинной верхней юбке, нижней юбке, корсете, ну и во всем прочем, — и улыбнулась подобной картине.

Она не увидела ни одного скорпиона, но несколько раз натыкалась на пучки короткой желто-зеленой травы размером с блюдце, и однажды ей даже показалось, что пучок шевелится. Игра света, предположила Лизелл, но, присмотревшись, она разглядела гигантского паука, кажущегося мягким от большого количества желто-зеленых ворсинок. Большие волосатые пауки — как и говорил путешественник Ичмиими, но ни один из них не пытался ее съесть.

В конце напряженного марш-броска они, спотыкаясь, выбрались из зарослей высокой травы на обочину грязной дороги, которая вела к городу. До него оставалось каких-нибудь три мили, и он уже был хорошо виден даже сквозь деревья. Здесь они ненадолго присели отдохнуть. Отовсюду лезла сорная трава, даже из середины дороги. Лужи покрывала ряска. Даже развалины деревянной хижины поросли плесенью. Что-то странно неприятное, почти угрожающее было в такой неумеренной жизненной энергии.

Они не могли позволить себе засиживаться тут надолго, нужно было добраться до Ксо-Ксо затемно. Время давно перевалило за полдень, и солнце уже покинуло зенит. Они пустились в путь — и тут же оказались чуть ли не по уши в грязи и навозе. Юбка-брюки Лизелл стала мокрой и хлестала ее по лодыжкам при каждом шаге. Вся одежда пропиталась потом, повсюду кружили тучи мошек, а саквояж казался ей стопудовой гирей. Оба, и Гирайз, и Каслер, не раз вызывались нести саквояж, но она каждый раз неумолимо отклоняла их предложения. Отказывая им, она, однако, чувствовала гордость за то маленькое равноправие, что стоило ей так дорого.

Возможно, ей нужно было бы дождаться Грх'фикси.

Но нет. Она подумала о близнецах Фестинетти, которые где-то далеко впереди. Она подумала о Джиле Лиджилле, Чарном, Заване, Финеске, Гай-Фрине и всех остальных, что идут за ней по пятам. Нет, она не могла ждать.

Солнце уже клонилось к горизонту, когда они наконец добралось до Ксо-Ксо. Непривлекательное место, сразу же решила Лизелл. Здания — неприглядные и грязные, узкие улицы служили канализационными стоками, повсюду — стаи тощих бездомных собак, кучи отходов, полчища крыс, тошнотворный запах гниющих отбросов, неулыбчивые лица горожан и огромное количество солдат Грейсленда. Щеголеватые фигуры в сером мозолили глаза, слонялись без дела вокруг недавно установленных наблюдательных постов, на которых красовался символ Вечного Огня, разгуливали по улицам с таким видом, словно они тут хозяева. При их появлении ягарцы покорно уступали им дорогу. У Лизелл внутри все кипело, но выражать свое негодование вслух у нее не хватало духу.