– Не знаю, что за игру ты затеяла, но ты проиграешь! А теперь прочь с моих глаз, пронырливая двуличная тварь. Убирайся, пока цела!

Беткин бросилась прочь, а Эстина бессильно откинулась на подушку. Она задыхалась, сердце неистово стучало в груди. Волнами накатывала тошнота. Закрыв глаза, Эстина неподвижно лежала, приходя в себя от страшного сна.

Попытаться заснуть снова даже не пришло ей в голову. Откинув одеяло, женщина встала и принялась мерить комнату шагами. Взад-вперед, снова и снова, пока усталость не одолела ее, но даже тогда она боялась возвращаться в постель.

Забрезжил серый рассвет, и пламя, горевшее в ней, превратился в тлеющие угли. Ужасная ночь наконец-то закончилась, и она мечтала об одном - забыть ее. При свете дня она даже готова была признать возможную невиновность Беткин. Пожалуй, девица и в самом деле так глупа, как кажется.

Весь день Эстина, несмотря на изможденность, занималась привычными делами. Руки и голова должны быть постоянно заняты, тогда на мрачные фантазии не останется времени. Она сумела вполне надежно скрыть все признаки тревоги - так полагала Эстина, пока случайно не увидела свое отражение в одном из зеркал.

Усталая, осунувшаяся и бледная женщина. Не удивительно, если вспомнить, как она провела ночь, и единственное лекарство тут - хорошенько выспаться. Но как она ни устала, Эстина все равно боялась засыпать.

И все же, несмотря на этот страх, она начала клевать носом над вышиванием. Смеркалось, и она сидела в резном кресле у камина. Уют, тепло и пляшущие отблески огня медленно убаюкали ее. Веки опустились, и пришел сон, и Равнар снова был с ней, в этой самой гостиной; он стоял у камина, и капли крови стекали на ковер. Лицо у мужа было мертвенно-зеленого цвета, но голубые глаза светились пониманием и невыносимо лживой нежностью. Равнар, совершенно настоящий с виду и ужасающе влюбленный.

Она проснулась от собственного крика, разогнала сбежавшихся слуг и сидела одна, ожидая, пока к обмякшим членам вернется жизнь. Собравшись с силами, она первым делом упала на колени и прижала ладони к ковру. Ворс был влажным и ощутимо липким.

Эстина отпрянула от ковра, словно тот был ядовитой змеей. Ее вышивание, соскользнувшее во сне с колен, лежало тут же. Она сорвала с пяльцев вышитый платочек, насухо вытерла руки и, скомкав материю, швырнула в огонь. Пламя мгновенно охватило вышивку, и Эстина отвернулась. Что-то тускло блеснуло на полу. Внутренне холодея, она протянула руку и вытащила из-под кресла маленький золотой кружок.

Пуговица с гербом ЛиМарчборгов. Дорогая игрушка. Глубокая аккуратная чеканка. Эстина узнала вещицу с первого взгляда. Она сама подарила Равнару дюжину таких пуговиц на вторую годовщину их свадьбы. Он велел нашить их на свой лучший камзол, который носил по самым торжественным случаям.

Пуговица отправилась в огонь вслед за платком. Эстина попыталась убедить себя, что это все сон.

Тщетно. Когда она подняла голову, в самом сердце пламени лежал яркий золотой кружок. Эстииа отвернулась и зарыдала.

С этого дня ее жизнь становилась все более жалкой. Загнанная жертва не могла найти объяснения ни тому, почему первый муж возвратился из небытия, ни тому, отчего он выбрал для возвращения именно это время. Ведь столько лет прошло почти безмятежно! Да ей и в голову не приходило просить объяснений, хотя возможность предоставлялась ужасающе часто.

Стоило ей заснуть - он появлялся. Хоть на час, хоть на минуту. Только она закроет глаза, забудется - и он тут как тут. Сон стал для нее врагом, царством ужаса, которого следовало избегать, чего бы это ни стоило душе и телу. Проходили дни. Эстина прежде и не подозревала, что способна так долго обходиться без сна. Давно уже должны были кончиться силы - но нет: она по-прежнему распоряжалась слугами, составляла меню на день, вела переписку, общалась с детьми, выдергивала у себя седые волосы и занималась маникюром. Она добросовестно выполняла все эти обязанности и, справедливости ради, должна была получить в награду хотя бы минуту спокойствия.

Если бы. Теперь Равнар начал преследовать ее и наяву. Следы его присутствия обнаруживались по всему дому. Золотая пуговица в гостиной. Нож для бумаги с монограммой в спальне. Запах его любимого табака в будуаре - а ведь в доме ЛиХофбруннов никому не позволялось курить. Но самое страшное - прядь черных волос на умывальнике в ванной хозяина дома. Эстина скрытно и боязливо уничтожала эти следы. Через неделю она избавилась и от Беткин.

Кто знает, что могла подсмотреть и подслушать эта негодная девчонка.

Сомнений не оставалось - мстительный дух Равнара вернулся. Хотя, вдруг пришло ей на ум, быть может, эти ужасные явления, невидимые ни для кого, кроме нее - всего лишь плоды ее жаркого воображения?

Иллюзии? Бред нечистой совести? Но разве ее совесть не чиста?

Какая чудовищная несправедливость! Она ничем, ничем не заслужила таких мучений!

Это нечестно, что она замучена бессонницей, что глаза у нее запали и лицо стало - к черту красивую ложь! - уродливым. Нечестно, что от страха бунтует желудок, каждый вечер с приближением темноты извергая свое содержимое. Нечестно, что у нее дрожат руки, подрагивают веки, сердце бьется неровно и часто. Ужасно нечестно, что она стала такой раздражительной, что слуги дрожат при виде хозяйки и даже сыновья начали ее избегать. И уж просто невыносимо нечестно, что именно сейчас пришла весть от лорда Крейнца.

После обеда посыльный принес письмо и еще одно объявление доктора Фламбески. В другое время Эстина была бы счастлива, но сейчас тревога заглушила радость. Она почти нехотя сломала печать и торопливо просмотрела послание.

Как она и опасалась, Крейнц извещал о скором возвращении. Дела в Арнцольфе заняли меньше времени, чем он ожидал, и через неделю он будет дома. Эстина взглянула на дату, поставленную в конце письма. Муж должен был вернуться послезавтра.

И конечно, он сразу заметит ее болезненную нервозность и, хуже того, заинтересуется причиной. Ей придется вынести один из его спокойных беспощадных допросов. Он неизбежно сломит всякое сопротивление, и, в конце концов, она расскажет все.

И что тогда?

Бумага выпорхнула из пальцев Эстины. Она стояла, слепо уставившись в туман за стеклами, и испуганные слезы текли по ее лицу.

– Ты думала, я тебя покину? Глупая куколка, - упрекнул ее Равнар.

Эстина подскочила. Глаза ее были широко открыты. Она совершенно проснулась, но видение не исчезало. Она была не одна. Равнар по-прежнему лежал рядом, его тело проминало матрас. Какая невыносимая подлость - преследовать ее за пределами царства сна! В ярости и страхе Эстина сжала кулачок и ударила что было силы.

К ее изумлению, удар попал в цель. Костяшки пальцев наткнулись на человеческую плоть, и послышался болезненный вскрик. В темноте кто-то заворочался. Невидимая рука отдернула занавесь над постелью, впустив внутрь бледную зимнюю луну.

– Да что с вами? - сердито воскликнул Крейнц ЛиХофбрунн.

Теперь она видела его - его сердитое лицо, его руку, сжимающую пострадавший подбородок. Эстина невидящим взором уставилась на мужа, и ему пришлось повторить вопрос. Только тогда она обрела голос.

– Я нечаянно, - испугалась женщина. - Простите меня!

– И сколько раз я должен прощать вас, миледи? - холодно возразил Крейнц. - С моего возвращения прошла неделя, и это повторяется каждую ночь.

– Я знаю. Мне очень жаль.

– Мои отдых нарушен, к тому же остаются синяки.

– Я скорее вырву собственное сердце, чем причиню вам вред, вы ведь знаете это!

– Начинаю сомневаться.

– Прошу вас, не говорите так. Что мне сделать, чтобы вы меня простили?

– Избавьте меня от извинений. Я бы предпочел объяснение.

– Я уже говорила! - Эстина заметила, что голос срывается на визг, и поспешно изменила тон. - Дурные сны. С каждым ведь может случиться, правда?