– Едва ли это имеет значение, - возразил ему ЛиГарвол. - Получив ваше полное признание, мы сумеем представить и необходимые улики.

– Стало быть, дело можно считать решенным?

– Вне сомнения. Тринадцать лет назад вы побывали в подземельях, но ваша юность купила вам мягкое обхождение. Теперь вам не приходится рассчитывать на подобную снисходительность. Враги Автонна и всего человечества рано или поздно приходят к осознанию своей вины, и вы - не исключение. Там, внизу, вы откроете мне глубочайшие тайны своего сердца. Путь к ним может оказаться долгим и мучительным, но, в конце концов, вы, как некогда ваш отец, признаетесь во всем.

Верховный судья нетерпеливо дернул шнурок звонка. В комнату вошли Солдаты Света.

– Вниз, - приказал ЛиГарвол. - Мы слишком долго тянули. Пора с этим кончать.

Все казалось поразительно знакомым. Винтовая лестница, зловонные коридоры, душные подземные ходы, черная железная дверь, глубоко утопленная в заплесневелом камне стены - казалось, он видел все это только вчера. А за дверью - большой сводчатый зал, купающийся в красноватом свете ламп. Пыточный инвентарь, жаровни, ножи и веревки, клетки и баки - он помнил все. Вот большой стеклянный аквариум, над которым подвешивали Рава ЛиМарчборга. Вот проволочная клетка, в которой корчился среди удавов Зендин. Вот стеклянный цилиндр, в котором захлебывался он сам, пока пустой, но многозначительно покрытый изнутри каплями измороси. И большое дубовое кресло, в котором сидел тогда сам ландграф ЛиМарчборг. Тредэйну словно наяву представился привязанный к креслу отец.

Подручные ЛиГарвола втолкнули его в то самое кресло, сняли наручники, привязали ремнями руки и ноги. Он не сопротивлялся, в том не было нужды. Врачебную мантию ему оставили - как видно, пытка не будет повторением мучений Равнара.

Кожаный ремень охватил его лоб, притянув голову к высокой спинке кресла. К лицу приблизилась стеклянная пипетка, наполненная бесцветной жидкостью. Отвернуться было невозможно. Первые тяжелые капли упали на глаза. Жидкость потекла по щекам. Глаза и лицо начало жечь. Тредэйн моргнул; жжение усилилось. Откуда-то донесся голос, звучный, давно знакомый голос.

– Раствор кислоты, - поучительно говорил ЛиГарвол, - имеет сейчас наименьшую насыщенность. Злостные препирательства приведут к увеличению концентрации. Боль и прогрессирующая потеря зрения ведут к цели, возможно, пока неясной для вас. Однако я надеюсь, что с утерей зрения телесного пробудится внутреннее восприятие, которое спит сейчас в вашей развращенной душе. Узрев, таким образом, свою порочность, вы возжаждете Очищения.

– И каким же образом я смогу очиститься? - полюбопытствовал Тредэйн.

– Признайтесь во всем, - посоветовал ЛиГарвол. - Откройте цель, с которой явились в этот город. Опишите подробно ваши сношения с Эстиной ЛиХофбрунн, Дремпи Квисельдом и прочими, включая Гленниан ЛиТарнграв. А, я вижу, последнее имя не оставило вас равнодушным. И, прежде всего, опишите свои колдовские злодеяния, не упустив не единого. Сделайте это, и ваши испытания быстро закончатся.

– Понимаю. - Кивнуть Тредэйн не мог. Холодная усмешка тронула его губы. - Верховный судья, вы столько лет производите Великие Испытания… Вы не задумывались о том, что пленник, являющийся истинным колдуном, в силах защитить себя?

– Это обычный довод наших противников, на первый взгляд разумный, однако весьма слабый по существу. Как бы ни была велика сила колдуна, она не сравнится с величием Автонна. И мы - судьи Белого Трибунала, Солдаты Света, все присягнувшие Защитнику - не страшимся сил тьмы. Здесь, в Сердце Света, невозможно никакое колдовство.

– Вероятно. Давайте проверим, - Тредэйн внутренне сосредоточился. Искусство его возросло настолько, что не требовало произнесения заклинаний вслух. В тишине и Молчании он произвел необходимые мысленные действия, и его глаза очистились. Боль прошла, кожаные ремни бессильно упали. Колдун медленно встал.

Полдюжины стражников и палачей поспешно отшатнулись. Гнас ЛиГарвол, внешне невозмутимый, остался стоять как стоял.

Тредэйн ЛиМарчборг мысленно произнес знакомую формулу, ощутил силу Ксилиила, коснулся ее и направил свою боль. Дубовое кресло за его спиной вспыхнуло ярким пламенем. Он не слышал испуганных криков стражников. Две железные жаровни рассыпались горстками ржавчины. Деревянные лестницы, колодки и бочонки загорелись одновременно по всей камере пыток. Когда в замкнутом помещении стало слишком жарко, мысленный приказ вспорол все висящие над головой цистерны, и вниз обрушились ледяные потоки.

Вода. Аквариум. Повернувшись к огромному чану, Тредэйн разбил его мысленным ударом и с минуту любовался, как бьются лишенные привычной среды хищные рыбы.

Еще один. Почти не прилагая усилий, он расколол стеклянный цилиндр, в котором тонул тринадцать лет назад, и осколки стекла испарились в воздухе.

Один из стражников, как видно, потеряв голову, бросился на него, размахивая дубинкой. Колдун усмехнулся, и стражник отлетел назад, рухнул на одну из клеток, выстроившихся вдоль стены, и застыл, уставившись перед собой пустыми глазами. Из клетки немедленно высунулась лапа, напоминающая человеческую, но снабженная длинными кривыми когтями, и вцепилась ему в горло.

Тредэйн до сих пор не замечал клеток, однако теперь вспомнил. Удавы и хищные ящерицы, голодные крысы и еще более мерзкие существа, уродливые гибриды, порождения болот и пещер…

Он остановил все их сердца одним усилием воли и снова обратился к еще уцелевшим орудиям пыток. Одно или два, отличавшиеся особой изощренностью, он расплавил на месте, еще одно заставил исчезнуть во вспышке - и остановился, полагая, что его цель достигнута. Он медленно обводил взглядом разгромленный зал, задерживаясь на человеческих лицах, и те, на кого падал его взор, дрожа, приникали к земле. Один лишь верховный судья остался недвижим.

– Вот сила, которую вы приписываете Злотворным, - бросил в его прозрачные глаза Тредэйн. - Многие ли обладали ею? Хоть кто-нибудь обладал? Вы начинаете понимать?

– Зло, твои искушения бессильны в стенах Дома Истины! - в выразительном голосе ЛиГарвола звучала презрительная жалость. - Здесь твои наваждения никого не в силах обмануть.

– Ваша камера пыток превратилась в развалины на ваших глазах! Это наваждение, верховный судья?!

– А, ты можешь уничтожить бренную материю и плоть. Но сердца и разум избранных слуг Автонна не в твоей власти. Тебе, как и твоему отцу, как и прочим из вашего рода, не устоять перед истинной чистотой разума. Зло никогда не в силах постигнуть собственную слабость, и в том - зародыш его гибели.

– Вы наполнили мир несчастьями. Вы погубили множество невинных. Равнар ЛиМарчборг, замученный вами, был невиновен. И вы знаете это!

– Я знаю, что моей рукой всегда управлял Автонн. Я знаю, что исполнял Его волю.

– Неужели вы слепы, верховный судья? Неужели не можете понять? - изумленно выговорил Тредэйн. Бессилие охватило его. Быть может, Гнас ЛиГарвол прав, презирая его власть. - Неужели никакие доводы не в силах дойти до вашего разума?

– Я вижу прогресс, - заметил ЛиГарвол. - Вы начинаете постигать ничтожность даров, полученных вами от Злотворных.

– Они бывают небесполезны, - возразил Тредэйн, и кое-кто из палачей вжался в стену.

Гнас ЛиГарвол, длинными пальцами сжал серебряный образок с изображением Автонна и поднял его перед собой, как оружие.

– Не бойтесь ничего, - обратился он к своим подручным, и его голос гулко отдался под сводами пыточной камеры. - Верьте лишь в силу Автонна. Все вы, присягнувшие служить Ему, носите Его изображение. Возденьте же его, и Автонн защитит вас от власти Злотворных.

Стражники поспешили повиноваться, и Тредэйн оказался в окружении серебряных амулетов, зажатых в дрожащих пальцах.

– Теперь отведите его в камеру, - приказал ЛиГарвол. - Мужайтесь, создания тьмы бессильны перед волен Автонна. Он не может противиться вам.