– Слушай, – я тронула Соньку за гладкое плечико, – давай тебя к глубине приучать.

– Это как? – подозрительно спросила подруга.

– Ты поплывешь в глубину…

– Фигу с маслом!

– Да послушай ты! – возмутилась я. – Ты поплывешь, когда выдохнешься, просто схватишься за утенка, ты же говоришь, что не плаваешь далеко, потому что боишься, что тебе не хватит сил на обратный путь…

– Ну и что? – Сонька недоверчиво прищурилась.

– А то, что ты будешь подстрахована, так что боятся нечего, а если нечего боятся, то глубина уже не будет так тебя нервировать.

– Ну ладно, – неохотно согласилась она. – Только ты со мной.

Я заверила ее, что не отплыву от нее ни на метр, а в доказательство взгромоздилась на утенка верхом и, помогая себе ногами, отправилась в плаванье буквально бок о бок с ней.

Проплыли мы метра три, когда Сонька начала проявлять первые признаки беспокойства, то есть вытягивать шею, плеваться, поднимать ножонками даже не фонтаны, а гейзеры брызг.

– Устала? – участливо поинтересовалась я.

– Хы-ы-ы, – выдохнула она, что, видимо, означало – да.

– Давай еще пару метров.

– Нэ-э-э, – замотала головой Сонька и еще пуще начала колотить ногами по воде.

– Нет? Тогда цепляйся.

Она из последних сил подгребла к моему резиновому «коню», вцепилась в его крыло и повисла.

– Ты проплыла только четыре метра, – начала выговаривать я. – Могла бы еще столько осилить, ты же вдоль берега наматываешь, будь здоров.

– Не могу – боюсь, – задыхаясь, вымолвила она.

– Ну ладно, погнали к берегу. А то обед скоро.

– Как погнали? – испуганно вытаращилась Сонька.

– Очень просто. Я спрыгну, а ты держись руками за утку и плыви.

– Нет! – заголосила она. – Не прыгай!

– Почему?

– Ты спрыгнешь, утка перевернется, и я пойду ко дну.

– Сонь, ты чего с дуба упала? Как она перевернется? Она может накрениться, может отплыть на пол метра, но…

– Во-во! Отплыть! А я в это время утону!

– Ты что на воде три секунды не подержишься? – разозлилась я.

– Три секунды! Да это ж целая вечность!

– Ну и что ты предлагаешь? Дрейфовать тут до конца отпуска? Смотри, нас все дальше от берега относит.

– Давай подождем, когда лодочка мимо проедет, может, добрые люди подберут…

– Так, – я нетерпеливо заерзала на крупе своего «коня». – Готовься, я спрыгиваю.

– Нет!

– Да! На счет три. Раз, два, три…

Я даже не успела соскочить, успела только приподнять попу, как Сонька разжала руку, которой цеплялась за утку. Секунду она держалась на плаву, а потом начала погружаться под воду. Без единой попытки спастись, без малейшего вскрика. Молча, медленно, неотвратимо, будто неживая, она шла ко дну. Как Леонардо ДиКаприо в известном фильме «Титаник». А в глазах такая обреченность, такая тоска…

И вытянутая кверху рука, как мачта тонущего корабля…

Вот за нее и уцепилась. Схватила за запястье, когда Сонька уже погрузилась в море целиком, подтянула к поверхности, насильно зацепила ее пальчики за резиновое крыло. Тут уж в подружке проснулся инстинкт самосохранения, по этому второй рукой она уцепилась за утенка без моей помощи.

– Ты дура, Софья Юрьевна! – выдохнула я, когда ее шальные глаза остановились на моем лице.

– А?

– Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, не слышала такую поговорку?!

– А? – продолжала тормозить подруга.

– Бэ! – Я махнула рукой, понимая, что с ней разговаривать бесполезно. – Взбирайся давай на утку, повезу тебя к берегу.

– Не, – она замотала головой так энергично, что захрустели шейные позвонки. – Я боюсь.

– Я подсажу.

– Ты лучше за помощью сплавай, – умоляюще проговорила Сонька.

Я чуть не зарычала. Вот ведь трусиха! Таким только в ванне плавать и то под присмотром спасателей Малибу.

И что мне с ней теперь делать? Насильно втолкнуть, так ведь сопротивляться начнет, так буксировать тоже опасно – еще сорвется и опять примется изображать из себя тонущего ДиКаприо. Вдруг мне в голову пришла одна мысль…

– Сонька, – закричала я и сделала круглые глаза. – Рядом с тобой огромная медуза плавает! Красивая – жуть! Только синяя…

– Они же ядовитые! – ужаснулась она.

– Ну обожжет немного, так это не смертельно… – договорить я не успела – Сонька взлетела на круп резинового «коня» только пятки сверкнули.

– Где она? – заголосила она, бешено озираясь.

– Уплыла, – хихикнула я и повезла драгоценную подругу к берегу.

Выбравшись на раскаленную гальку, мы тут же свалились на свои лежаки. Лимонный утенок был брошен рядом.

Полежав немного, Сонька приподняла голову и уставилась на меня.

– Чего тебе? – спросила я, приоткрыв один глаз.

– Ты меня чуть не утопила, – горько проговорила она. – Моя дочь могла остаться сиротой…

– Еще слово, и полетишь обратно в волны.

– И насчет медузы ты соврала.

– Какие еще претензии? – хохотнула я, открывая второй глаз.

– Моришь меня голодом, от этого я такая слабенькая. – Обиженно проговорила Сонька, но через мгновение она радостно воскликнула. – Вон Катя идет!

Я приподнялась на локтях и посмотрела в указанном Сонькой направлении. По пляжу и правда шла Катя. В своей любимой соломенной шляпе и цветастом парэо, только передвигалась она не как обычно – стремительно, а медленно, как говорят, нога за ногу.

– Катя! – прокричала Сонька и помахала женщине рукой.

Катя обернулась на крик, постояла в нерешительности несколько секунд, после чего медленно двинулась к нам.

– Как ты? – налетела на нее Сонька. – Ночь прошла без приключения?

– Нормально, – буркнула Катя, не выходя из своей задумчивости.

– Призраки не докучали?

– Нет, – она помотала головой. – Все нормально… Только… Я все равно не спала. Бродила по номеру, на балконе сидела… Рассвет встречала…

– То-то ты такая вареная, – сочувственно кивнула Соня. – Я когда не высплюсь, тоже заторможенная…

– Вы слышали новость? – ни с того, ни с сего встрепенулась Катя. – Про пропавшего отдыхающего?

– Про кого?

– А помните, мы с Гулей про него говорили, – она в задумчивости накрутила на палец свою челку. – Его Вася звали, вернее, зовут. Он военный, полковник…

– Который, якобы, встречался с покойной Леной? – вспомнила я.

– Он самый. – Катя стряхнула с себя оцепенение. – Так вот, он пропал.

– Как пропал?

– Просто пропал. Вместе с вещами и документами. Как сгинул.

– Может, он домой раньше времени смотался?

– В том-то и дело, что до дома он не доехал, его жена говорит, что он должен был вернуться два дня назад, но не вернулся…

– Может, в дороге что случилось? Например, отстал от поезда? – предположила я.

– Он должен был лететь самолетом, – жена говорит, что сама покупала ему билет… – Катя немного помолчала, потом добавила. – Но в аэропорту никто его не помнит, следовательно, он не поехал домой…

– И что это значит? – Сонька возбужденно заерзала.

– Либо он собрал вещи и сбежал в неизвестном направлении, либо его убили по дороге в аэропорт.

– Да что ты такое говоришь? – ужаснулась я. – Кто мог его убить? Ладно бы, когда сюда ехал, но обратно?

– А какая разница? – спросила Сонька, нахмурившись.

– На курорт люди едут с деньгами – с них есть чего взять, но обратно… – я почесала нос, покумекала. – Может, его похитили?

– А мне говорила, что тут нет террористов! – запыхтела Сонька. – Значит, есть, раз похитили… – она испуганно уставилась на Катю. – А ты откуда все знаешь?

– Подслушала. Я же вам говорила, что в моем номере через розетку слышно буквально все… Так вот моя соседка, та самая Оля, которая через стенку живет… Эта шалава, прости господи… – Катя все еще хмурилась. – Она рассказывала все это своей горничной…

– А она откуда узнала?

– Ее хахаль, тот самый хлыщ, с которым она укатила, он следователь. Она, собственно, с ним и познакомилась в административном корпусе, он приезжал навести справки о пропавшем, а она что-то там утрясала… – Катя как-то беспомощно на нас посмотрела и пробормотала. – Вам не кажется все это странным, а девочки?