– Это Эдик. Он из Сочи… Эдик, расскажи дэвушкам что-нибудь…

– Девушки, – Эдик улыбнулся, сверкнув своими белоснежными зубами. – Вы знаете, почему камбала такая сплющенная, а у рака такие выпученные глаза?

– Естественно, – ответила Сонька. – Из-за давления воды… Они же на глубине обитают…

– Нэт! – засмеялся Вано.

– Нет? – переспросила она.

– Нет, – подтвердил Эдик, он в отличие от Вано говорил совсем без акцента. – Камбала занималась любовью с китом, а рак за ними подглядывал!

Все засмеялись, особенно веселилась Валя, эта стокилограммовая кокетка узрев перед собой более привлекательного мужика (а Эдик безусловно был привлекательным, а в сравнении с Левой, то и просто красавцем) переключилась на него.

Тут к столику подбежала официантка. В ее руках был уставленный тарелками поднос, в центре которого красовалась бутылка с коньяком.

– Мы это не заказывали! – испугался Юрка.

– Это мы заказывали, – успокоил его Эдик. – Угощайтесь.

Мы немного поломались (ну что вы что вы, зачем, мы не голодные), но когда Эдик разлил коньяк по стопкам, ни один от него не отказался. Выпив, закусили шашлыком из корейки и иноземным жульеном.

– Вы уже куда-ныбудь ездили? – спросил Вано, приобнимая нас с Сонькой за плечи.

– А куда? – удивилась подружка.

– Как куда? Тут знаешь сколко всего красывого! Водопады, гора Ахун, форелевое хозяйство, прям при тэбе рыбу поймают и зажарят…

– На рафтингах можно сплавиться по горным рекам, – присоединился Эдик. – На ночной Сочи посмотреть. Парк Ривьера, Поющие фонтаны, набережная…

– На Красную поляну обязательно! Вы были там? Нэт? Да вы что? Быть в Адлере и нэ видеть Красной поляны… – Он осуждающе зацокал языком.

Мне стало стыдно, я уже который год приезжаю именно в Адлер, а Красной поляны правда не видела. Вот все остальное – и водопады, и фонтаны, и форелей – видела, а ее нет.

– Мы как раз собирались! – горячо заверила ребят я. – Только не знаем, к кому лучше обратиться…

– Ко мнэ, – Вано ткнул себя в грудь. – Довэзу до поляны за полцены, всо покажу, расскажу бэсплатно, меда купите, скажу где, малины покушаете. На канатной дороге покатаетесь. Завтра поедэм?

– Завтра? – мы с Сонькой переглянулись. Я задумчиво почесала нос и выдала. – Давайте лучше послезавтра.

– Харащо, как скажешь.

– Мы тоже поедем, – вдруг подал голос Лева. – Я давно мечтал на канатке покататься. А Юра мед любит. – И Блохин под столом пнул друга в голень.

Юра сначала не понял за что его так, но потом сообразил, что это условный знак, и энергично закивал головой.

– Да, мед я люблю и малину тоже! Возьмите нас на поляну…

– Конэщно, дорогой, только вас за полцены я нэ повезу, – хохотнул Вано. – Я за полцены толко красывих дэвушек вожу.

На лице Зорина отразилась борьба. С одной стороны денег было жалко, но с другой – разве можно отпускать даму своего сердца (а Сонька владела его сердцем безраздельно) с этими шальными джигитами без сопровождения?

– Ладно, – наконец решился он. – Сколько скажешь, столько и заплатим.

– Тогда и мы с вами, – промурлыкала Валя, неотрывно глядя на Эдика. – Нам, как красивым женщинам, я надеюсь, будет скидка…

– Извините, дэвушки, – Вано горько вздохнул. – Но у меня легковой автомобиль – беру толко четверых.

– А Эдик разве не едет? – не унималась Валя.

– Нэт, он нэ по этой части.

– Ну и ладно, – умиротворенно вздохнула она.

Мы с Сонькой многозначительно переглянулись, после чего отправились на танцплощадку выделывать коленца под любимца всех ресторанных певцов побережья – Таркана.

Возвращались в корпус далеко за полночь, а если точнее, то в начале первого. Нас было четверо – я, Соня, Лева и Юрка. Валя с Марианной, променяв своих старых кавалеров (Блохина и Зорина) на новых, более стройных, молодых и щедрых (Эдика и Вано), остались с ними в ресторане, но, похоже, наших увальней это даже порадовало.

Мы медленно шли по аллейке, наслаждаясь дивной ночью. Было безветренно, тихо – ветки пальм словно застыли, трава замерла, розы притихли. Единственное, что нарушало тишину, так это далекая музыка и близкий стрекот цикад. Было темно: ни луны (я еще в ресторане заметила, что по морю не бежала лунная дорожка), ни звезд, ни проблеска на абсолютно темном небе – только на юге бывают такие непроглядно черные ночи.

Подходя к корпусу, мы приостановились у крыльца. Не сговариваясь, принюхались. Головокружительно пахло розами, откуда-то издалека доносился запах жасмина, чуть тянуло абрикосами и чем-то еще…

– Чем воняет? – сморщил нос Зорин.

– Персиками, – мечтательно молвил Лева.

– Абрикосами, Лева, абрикосами. Почему ты вечно путаешь? Персики большие и волосатые, а здесь пахнет абрикосами, они маленькие, гладкие…

– А еще лавандой, – как не слышал Блохин.

– По-моему, акацией, а не лавандой, – перебила его Сонька.

– А по-моему, – Зорин повысил голос, – китайской лапшой. Этот запах я ни с чем не спутаю – я эту дрянь каждый день ем.

– А я никакой дряни не чувствую, – наставил Блохин. – Пахнет божественно. А как стрекочет эта саранча – заслушаешься…

– Цикады, Лева! Саранча не стрекочет, она жрет…

Слушать их вечный спор мне не хотелось, наслаждаться ночью тоже – тем более они своей болтовней нарушили все ее колдовство, так что я взяла Соньку под руку и дунула к двери. Не успела взяться за ручку, как прямо над моим ухом раздался тихий голос:

– А там на входе у всех санаторные книжки проверяют. И пускают только по ним.

Я от неожиданности подпрыгнула, Сонька басовито ойкнула и вцепилась ногтями мне в руку.

– Кто это говорит? – прошептала я, вжав голову в плечи.

– Твой ангел хранитель, – все так же тихо проговорил голос.

Ну конечно, кто же еще? В этом паранормальном санатории совета дождаться можно только от ангела.

– И по совместительству призрак Артурика Беджаняна, – добавил другой голос, не такой тихий, но более музыкальный.

Что-то тут не то, подумала я. В то, что покойный Беджанян в одночасье стал моим ангелом-хранителем – я еще как-то поверю, но что он, словно Максим Галкин, ежеминутно меняет голоса – это уж, извинимте, фантастика…

Я сглотнула и резко вскинула голову.

Как и следовало ожидать, размытого силуэта с крыльями я не увидела, зато наткнулась взглядом на две ухмыляющиеся физиономии. Одна принадлежала Кате, а другая моему соседу Жене, оба они сидели на лоджии первого этажа, оба ели китайскую лапшу в стаканчиках (отсюда и запах) и оба были очень довольны своей шуткой.

– Вы откуда? – радостно спросил нас Женя, шумно втягивая в рот макаронину.

– Из ресторана, – вежливо ответила я, хотя могла бы и нагрубить, все же они первые начали издеваться, – а вы что тут делаете?

– Лапшу едим, – раздался громкий бас, принадлежащий Астраханскому рыбаку Паше, оказалось, что он сидит на том же балконе.

– И разговариваем, – пропищал еще кто-то, при ближайшем рассмотрении оказавшийся нашей новой соседкой по столу по имени Таня.

– И ты здесь?

– Я здесь живу, – робко улыбнувшись, ответила она. – А ребята ко мне в гости пришли.

– А как же твоя любвеобильная соседка?

– Ушла в загул, – хмыкнула Катя. – Укатила в Сочи с какими-то осетинцем. Так что мы тут заседаем…

– А про книжки вы не соврали? – спросила Сонька, воровато заглядывая через мое плечо в фойе, отделенное от нее лишь стеклом.

– Сказали истинную правду, – заверил ее Женя. – Так что беспрепятственно пройти не удастся.

– И что же делать? – в панике заголосила подруга. – Под пальмой ночевать?

– Зачем же? – всплеснула руками Таня. – Залезай на мой балкон – мужчины помогут!

– Я не смогу, – просипела Сонька, попытавшись закинуть свою коротенькую ножку на лоджию, – высоко!

– Да ладно! Моя соседка всегда так в комнату заползает, чтобы не беспокоить дежурного, а она с тебя ростом.

Сонька опять попробовала забраться, и вновь безрезультатно. Наконец, ее вечный рыцарь Юра Зорин догадался подставить свое плечо. И она, вскарабкавшись по нему, уцепилась за бортик балкона. Тут уж ей на помощь пришел Паша – сцапал своей огромной лапищей за талию и одним резким рывком втащил на балкон.