«Судьба сводила нас трижды, – поправил я. – Ведь это ты был тем, кто убил шестерых в парке? Я лишь случайно свернул тогда в сторону».

«Надеюсь, они не были твоими друзьями?»

Я кашлянул, рассмеявшись по-волчьи. «Храни меня Судьба от таких друзей! Это были убийцы». Он повернул голову и навострил уши.

«Убийцы? Тебя хотят убить?» – «Да, но другие». – «Плохо, – Он поднялся и подошел ко мне. – Но я буду смотреть за тобой, Брат».

«Спасибо, Брат», – ответил я. Он толкнул меня головой в плечо – прощался. Я ткнулся в его плечо в ответ. И вспрыгнул на луч Луны. «До встречи!» – донеслось сзади и снизу. «До встречи!»

Мне казалось, что я подготовился неплохо. Вещи были собраны и упакованы. Оставалось только нанести последний визит и переговорить с Танюшкой. Разговор наш так пока и не состоялся. Сам, замечая задним числом, я всячески оттягивал его. Дурацкая мысль, что все, может быть, обойдется, как репей, засела в моей голове. Вдруг все же никуда не надо. А я наплету Танюшке всякой ерунды.

Дурак я, дурак и еще полдурака.

А не будь я такой дурак, все, возможно, сложилось бы иначе. Но Знака все не было. В сновидении – глухо, как в танке. Только сон с Волком, который оказался моим братом. Но в него пригласил меня Марн. А сам я по непонятной причине каждый раз оказывался не в состоянии посмотреть даже на собственные руки, не говоря уж о том, чтобы находить какие-то места, предметы и людей. Это само по себе было Знаком, но я его не понял. А должен был понять.

Отправившись очищать закрома тотализатора, я вооружился пистолетом Ткачева, яварой и парой сякенов. И этим самым сунул голову в пасть конторы. Откуда мне было знать, что в стенах коридора, по которому вело меня знакомо пахнущее воздушное создание, окажется детектор металла? Они действительно могли обойтись без мордоворотов при входе. Потому что в знакомом кабинете их было аж семеро.

Семеро мордоворотов и лоснящийся жирняк в дорогом костюме. Они тут же наставили на меня стволы и приказали выкладывать все железки из карманов. «Уважают», – подумал я. Раскладывая на столе свой арсенал, «позабыл», правда, про явару за ремнем брюк. Она ведь не железная, а про текстолит ничего не сказали.

Жирняк хмыкнул, повертев в пальцах одну из звездочек, и со звоном бросил ее на стол.

– Обыскать! – сказал он неожиданно сочным баритоном и откинулся на спинку кресла. Двое амбалов подступили ко мне с боков. Я спокойно заложил руки за голову и подумал: «Что, если найдут явару? Стану бить сразу». Не нашли. Видать, обыскивать их никто не учил. Шантрапа! Охлопали по бокам и все. Должны бы знать, что первым делом проверяется ремень и щиколотки. Но наклоняться им было, как видно, в лом.

– Чисто, – буркнул тот, что слева, крепкошеий бугай с багровой рожей и соломенным ежиком коротко остриженных волос.

Жирняк расцвел улыбкой и сказал:

– Вот что, Трушин, я как понимаю, ты пришел за деньгами, да?

Я кивнул, «затравленно» озираясь. Он понял меня правильно. Точнее, правильно понял то, что я хотел показать. На самом деле «озирание» было уточнением обстановки и просчетом вариантов. Обстановка и вправду была дерьмовая, а варианты… Рискованные были варианты. Все как один.

– Значит, слушай сюда, – продолжил жирный, – положение твое очень шаткое. Ты сильно повредил конторе, убив Кувалду. Ну что стоило его просто вырубить, а?

При его словах о «почившем в бозе» упыре мордовороты напряглись. Похоже, они были не в курсе. И стали теперь относиться ко мне серьезнее. Я пожал плечами. Мол, бой есть бой. Кто-то умер. Кто-то жив.

Жирняк перестал улыбаться.

– Ты наглый засранец, Трушин! Честно говоря, мне очень хочется приказать, чтобы тебя засунули в мешок, чтобы не пачкать здесь, переломали кости и вывезли в лесок, подыхать. Кувалда был мой человек!

Я снова пожал плечами и сказал:

– Он был вурдалак. А не человек.

К моему удивлению, толстяк не взвился в припадке ярости, чем отвлек бы на миг своих костоломов. Наоборот, он расплылся в улыбке.

– Конечно! Тем и ценен был. Такого не враз приручишь! Но бизнес есть бизнес. Хочется тебя наказать, но ты лучше Кувалды. А значит, можешь его заменить, хотя некоторые, – он похлопал по крышке стола, – и считают, что ты не согласишься. Однако, я думаю, надо просто хорошо попросить – и ты не откажешь. Как ты считаешь, а?

Это «а» в его фразах было, как видно, коронной штучкой. Я промолчал. Жирняк усмехнулся.

– Конечно, ты должен подумать! Это правильно. Но не долго – мое время очень дорого стоит. И каждую минуту из твоих денег будут уходить пять тысяч. Ты понял, а?

– А что, я могу получить свои деньги, если соглашусь?

– Конечно! И будешь получать гораздо больше и впредь! Ну как, а?

«Достал ты меня своим „а“!» – подумал я и спросил, чтобы потянуть время:

– А если я не соглашусь?

– Совсем?

Я кивнул.

– Тогда ты труп, – спокойно сказал он. – И если, конечно, тебя волнуют такие мелочи, труп не только ты. Твоя девочка тоже умрет. Страшно. А перед смертью ей будет очень стыдно!

«Зря ты это сказал! – я „испуганно“ посмотрел на жирного. – Зря! Теперь ты – труп, независимо от конца нашего разговора!»

– Не бойся! – хихикнул он. – Ведь стоит тебе согласиться – она даже ничего не узнает!

Я понурил голову и сцепил руки перед животом. Не слишком картинно – здесь главное не переиграть. Кончик явары уперся в основание моей ладони. Так. Сейчас, пока они смотрят с презрением…

Михалыч отправил сюда Петруху вместе с двумя молодыми бойцами. Сказал, другу надо помочь. Зачем-то попросил друг людей. Мол, не хочет, чтобы в конторе что-то узнали, а дельце провернуть надо. Убедить одного шустрого паренька, что работать надо сообща. А не хочет, чтобы узнали, потому как в конторе не все согласны. Некоторые просто хотят шустрика замочить. А друг хочет вернуть свои деньги. Так что – никакого риска. Так сказал друг. Но, услышав последние слова, Михалыч, тертый калач, поставил старшим Петруху. Чтоб он действовал по ситуации. Бригадир Петрухе доверяет. Это хорошо. Это здорово, потому как Михалыч – дядька серьезный и всеми уважаемый.

Но теперь Петруха парился в маленьком кабинете, в который набилось девять человек, и ему было откровенно скучно. Он видел такое не раз. Правда, случай, конечно, необычный. «Убеждают» не просто какого-то лоха. Нет, этот парень завалил голыми руками Кувалду, который при жизни успел снискать жуткую славу. О его «подвигах» ходили разные слухи. И даже Петруха, битый жизнью тертый калач, не раз ловил себя на мысли, что не хотел бы встретиться с этим мокрушником и маньяком лицом к лицу на узкой дорожке.

Да, случай необычный и парнишка непростой. Но сломается все равно. Уже сломался. Потому как выхода у него никакого нет.

Петруха скучал, поэтому и не успел ничего сделать, когда один из братков толстого друга вдруг упал как подкошенный. Второй выронил пистолет и, схватившись за руку, завыл, а третий вдруг отлетел спиной прямо на Петруху и сбил его с ног.

Эх, нет ножа! Но явара тоже вещь! Трое выбыли почти сразу. Комната тесная – им не развернуться. Глупый жирняк пригнал слишком много народу. Один получил тычок в «сонный бугорок» и отправился спать, второй поднял пистолет, и явара раздробила ему тыльную сторону кисти, а третьего я незамысловато ткнул прямо в глаз. Он упал и сбил четвертого. Пятый, справедливо опасаясь стрелять в узком пространстве, наполненном мешаниной тел, вознамерился угостить меня рукояткой пистолета. Явара ударила его прямо в кадык. Но шестой и седьмой были половчее. Они не бросились на меня, а отскочили назад и навели пушки.

Я понял, что не успеваю. И грянул гром.

Петруха выбрался из-под воющего бьющегося тела, когда Васек шмальнул по «шустрику» из волыны. Санька не стрелял, но тоже держал прицел. Петруха мог быть доволен. Его парни одни устояли на ногах. Но «шустрик» был жив. Зато был необратимо мертв один из братков друга. Пуля, нацеленная в «шустрика», продырявила ему левую лопатку. Васек попал в него, потому что «шустрик» успел заслониться безвольным телом. Так он и стоял в углу, спрятавшись за привалившимся к нему трупом.