Пилот вздрогнул.

– Восьмиметровыми? Но ведь это тюрьма!

Лейтенант опять потерял нить.

– Это тюрьма Пунта-Карретас, – спокойно подтвердил Малко.

Пилот подумал, что сейчас свихнется.

– Но что вы забыли в Пунта-Карретас? Там одни преступники да боевики.

– Два человека, которых мы хотим освободить, боевики, – ответил Малко. – Мы их потом обменяем. Колониа покачал головой, снова теряя ориентировку.

– Вы сошли с ума, – прошептал он. – Сошли с ума.

Кой черт понес Марию-Изабель на эту галеру? В управлении полетами наверняка задаются вопросом, куда это он подевался...

– Мне надо вернуться в вертолет, – сказал он, – выйти на связь...

Малко не сдвинулся с места.

– Я хочу, чтобы вы сейчас же отправились со мной. Мы вернемся через сорок минут.

Пилот в какой-то степени вновь обрел хладнокровие.

– Я вас понял, сеньор, – сказал он, – но это невозможно. Чего ради я стану портить себе жизнь и карьеру?

– Если все кончится хорошо, вы ничего себе не испортите, – перебил его Малко. – Никто вас не узнает. У нас тут есть все необходимое, чтобы закрыть номерные знаки вашего вертолета. Все думают, что ваш «Белл» сломался. Не забудьте, жена вашего начальника сможет засвидетельствовать, что не отходила от вас ни на шаг.

Молодой пилот снова заволновался.

– Нет, это невозможно, – прошептал он. – Я отказываюсь.

– Не спешите, – сказал Малко. – Вы ведь еще не знаете, что будет, если вы откажетесь...

Мария-Изабель подошла вплотную к пилоту. Ее прекрасное лицо посуровело, и на нем заиграла угрожающая улыбка.

– Я побегу к дороге, благо она недалеко, – сказала Мария-Изабель. – Остановлю первую же машину, попрошу довезти меня до ближайшего полицейского участка и расскажу там, что пилот, которому поручили отвезти меня в Пунта-дель-Эсте, симулировал аварию, а потом набросился на меня и изнасиловал.

Лейтенант Колониа рассвирепел.

– Все это шито белыми нитками.

– Ничего подобного, – возразила молодая женщина. – Я ведь и на самом деле буду изнасилована. Я попрошу врача констатировать этот факт. Думаю, мой муж даже не станет передавать дело в трибунал, сам возьмет вас и застрелит.

Слова Марии-Изабель доходили до лейтенанта как в тумане. Ну и змея! Он с ужасом на нее воззрился.

– Но почему я... я не...

Мария-Изабель чуть пожала плечами.

– Решайтесь поскорее, лейтенант. Вообще-то мне больше по душе первый вариант.

Воцарилась невыносимая долгая тишина. Лейтенант Колониа никак не мог оправиться от напора молодой женщины. Она на самом деле хотела, чтобы он это сделал. Вдруг Мария-Изабель коснулась лейтенанта рукой. Далила в пору расцвета! Вновь на ее лице проступила чувственность.

– Я не притворялась с вами, – тихо сказала она. – Мне жаль, что я вас сюда притащила, но это был вопрос жизни и смерти. Обещаю, что я вам потом помогу.

Ее глаза обещали другое, что и решило дело для лейтенанта Колониа.

Он поглядел на белокурого незнакомца.

– Ладно, я согласен.

У Малко словно крылья за плечами выросли. Он представления не имел, что бы стал делать, откажись Колониа ему помогать. Ему пришлось бы отправить лейтенанта вместе с пышнотелой доньей Марией-Изабель восвояси. Или обучить Криса Джонса пилотировать «Белл 47».

– Вот и хорошо, давайте не будем терять время, – сказал он.

Никогда еще за свои двадцать девять лет Симон Колонна не был в таком напряжении. Через распахнутую правую дверцу свежий ветер проникал в кабину, холодил щеки. Теперь они с Малко были в одной лодке. Малейшее неверное движение – и они канут в пустоту.

«Белл 47» летел к центру Монтевидео над морем на высоте трехсот футов, чтобы их не засекли радары.

Перед отлетом лейтенант Колониа связался с управлением полетами и объяснил, что ему потребуется час для проверки вертолета. Пока он говорил, двое американцев сидели рядом, небрежно выставив оружие. Но больше всего ему придало уверенности прикосновение теплых губ Марии-Изабель перед самым взлетом.

– Возвращайтесь скорее, – прошептала она.

В кабине белокурый незнакомец быстро начертил ему план тюрьмы Пунта-Карретас.

Лейтенант посмотрел на часы. Четыре часа три мину-ты. Через четыре минуты они будут над тюрьмой. В четыре часа двух боевиков на тридцать минут выводят во двор.

Он мысленно повторил, что должен будет сделать: пролететь вдоль берега, потом развернуться под прямым углом и залететь за тюрьму, чтобы все подумали, будто он прибыл со стороны центра.

Как мяч в баскетбольную сетку, он должен был нырнуть в небольшой двор, и важно было не повредить лопасти. Сесть вертикально. Это место находилось относительно далеко от сторожевых вышек с вооруженными охранниками. Оставались охранники в самом дворе. Но для них сопровождавший его незнакомец держал на коленях автомат. Потом он должен дать время двум заключенным подняться на борт. Если все будет хорошо, эта операция займет не больше пятнадцати секунд. Если, на беду, этих людей во дворе не будет, ему дана команда взлетать через двадцать секунд. Потому что вся тюрьма тут же забурлит...

Пластмассовые полосы закрывали номерные знаки вертолета, и их нельзя было различить, а таких вертолетов у полиции два десятка.

Лукас Прадо непроизвольно вздрогнул, когда в замке его камеры повернулся ключ. Охранник пришел с опозданием. Было пять минут пятого. В тюрьме стояла тишина, так как большинство заключенных смотрели старый американский фильм. Прадо и его соратник Мендоса сидели в одиночных камерах и не имели права на подобное развлечение. С самого завтрака Лукас Прадо мерил шагами камеру, снова и снова считая до десяти тысяч. Ему не верилось, что их попытаются спасти. Он не знал, как именно. Знал только, что это произойдет во время прогулки. Помощь придет извне. Он решил, что его товарищам удалось прорыть подземный ход во дворе.

В конце коридора он поравнялся с Мендосой. Они молча обменялись улыбкой. Охранник не спускал с них глаз.

– Поторапливайтесь, – сказал он. – Поторапливайтесь.

Прадо с Мендосой вышли в небольшой двор, где кроме них никого не было.

Они принялись бегать по кругу, как делали каждый день, чтобы хоть немного поддерживать форму.

Вдруг с неба до них донесся шум. Мендоса поднял голову и увидел вертолет. Ему показалось, что тот неподвижно завис над тюрьмой. Вертолет был полицейский... Мендоса чуть не выругался, это могло означать только одно: их план раскрыт. Внезапно вертолет начал спускаться прямо на них. Охранник с изумлением на него уставился.

Лейтенант Колонна, вцепившись в штурвал, сажал машину прямо во двор. Двое охранников наблюдали за ним со сторожевой вышки. Колониа напрягся и приготовился к худшему. Малко держал наготове автомат.

Один из охранников вышел на круговую дорожку. Малко наклонился к дверце и помахал рукой. Охранник тут же приложил свою к фуражке. Заявиться в Пунта-Карретас на вертолете могла только крупная шишка. Вер толст спустился, и стена загородила его от сторожевой вышки.

Небольшой двор – та самая баскетбольная сетка в один миг увеличился в размерах. Пилот замедлил спуск. Поднимая облако пыли, вертолет коснулся земли. Лейтенант увидел, как к ним помчались двое. Нагнувшись, они пролезли под лопастями, которые продолжали крутиться, как огромный вентилятор.

Оттеснив Малко, они мгновенно прыгнули внутрь, крича, смеясь, ругаясь.

– Скорее, скорее, поднимайтесь!

Охранник стоял как вкопанный, наблюдая за сценой. У него даже не было оружия. Наконец он повернулся и побежал в коридор поднимать тревогу.

«Белл 47» уже поднимался вертикально с безлюдного двора, мотор давал тысячу восемьсот оборотов при максимальном давлении на лопасти. Охранник на сторожевой вышке замахал руками, думая, что пилот пижонит.

Лейтенант Колониа чувствовал себя птицей. Он еще не опомнился от того, с какой легкостью все произошло. Машина летела теперь над самым морем со скоростью примерно восемьдесят миль в час. За его спиной двое боевиков поздравляли друг Друга с удачным побегом. Один из них наклонился к лейтенанту и, стукнув по плечу, заорал: