— Ну как не стыдно бояться, да?.. Ба-алыпой мальчик…

«Дядя Витя» был совсем рядом. Нож в его руке вдруг перестал кувыркаться, он хищно метнулся вперед. Тим с криком отпрянул в сторону и, споткнувшись, упал. Его майка с левой стороны разошлась, на боку появилась длинная царапина.

— Нехорошо-о прятаться от дяди, ма-лец…

И в этот самый момент что-то вдруг произошло. Слащавая маска неожиданно слетела с лица «дяди Вити». Он напрягся и застыл на месте, словно гончая, почуявшая след. Глазки заметались по сторонам. «Дядя Витя» несколько раз потянул носом, сморщился… И бросился к окну.

Что он там увидел? Несколько мгновений Тим, Серега и Генка-Будильник молча наблюдали его квадратный зад. Сейчас бы подойти незаметно да как…

«Дядя Витя» метнулся от окна обратно, заставив мальчишечьи головы вжаться в плечи. Он был чем-то встревожен. Нож застыл в его огромной лапе, будто ожидая, что прикажет хозяин: этого? Этого? Или, может, того?.. Но «дядя Витя», похоже, вдруг утратил весь интерес к мальчишкам. Он еще секунду что-то соображал, а потом махнул рукой, схватил свои огромные ботинки и со всех ног бросился в противоположный конец мансарды, будто собираясь протаранить стену лбом. Крррах! Он и в самом деле влепился в стену, но квадратный кусок стены покорно отошел в сторону, пропуская могучее тело «дяди Вити».

Потом потайная дверь встала на место и громко щелкнула.

Он убежал!

Тим перевел дух и встал на ноги. Царапина почти не кровоточила, однако руки и ноги тряслись, как у маразматика. Серега положил руку ему на плечо.

— Ты как?..

— Порядок. Только перепугался здорово.

И тут они вспомнили о Генке.

— Будильник, а ты что здесь делаешь?

Генка с беспокойством исследовал свою грудную клетку, слегка примятую ногой «дяди Вити».

— Что, что!.. — проворчал он. — Вас, дураков, выручать пришел. Я же думал: после того, как Тим посмотрел этот «Замок на холме», вы все поймете и не сунетесь сюда… Но вы же тупые, как два бревна!

— Так ты знал, про… ЭТОГО?! — вытаращил глаза Серега. — И ничего не сказал?!

— Да там и говорить нечего было, и так все ясно, — пробормотал Будильник. — Как говорили древние египтяне: «Кто не дурак, тот поймет».

— А ну повтори, — запыхтел Серега. — Повтори, кому говорят!

— Хватит, — сказал Тим. — Сейчас не время выяснять отношения. К тому же Генка как-никак тоже вместе с нами рисковал… Надо выбираться отсюда.

Когда они подошли к окну, то неожиданно для себя обнаружили, что возле дома полно народу, причем почти сплошь в милицейской форме. И этот милицейский народ быстро-быстро бегает и суетится, словно выполняя какое-то задание.

Но еще больше они удивились, когда заметили языки пламени, которые выбивались из окна на первом этаже. Большие такие языки, мощные. И до мальчишек сразу дошло, из-за чего так быстро ретировался «дядя Витя» и из-за чего он был так спокоен за их будущее.

Они попробовали сначала отпереть решетки на окнах, но у них ничего не получилось, потому что решетки были заперты на здоровенные (гаражные, наверное) замки с такой толстой железной трубой, а ключ «дядя Витя» забыл оставить.

Потом мальчишки бросились к потайной двери, но там тоже оказалось заперто. Тогда они стали кричать через окно дяденькам в милицейской форме, но, пока те их услышали, дым с первого этажа поднялся так высоко, что отгородил Тимофея, Серегу и Генку от всего окружающего мира.

Серега принялся громко ругаться, и Тимофей напряг свои мозги, чтобы принять какое-нибудь гениальное решение. А Генка сказал:

— Теперь замолчите, малявы, и послушайте, что вам скажет взрослый, опытный человек, ветеран и инвалид компьютерных войн. Если я что-то понимаю в этой жизни, то этот домина — точная копия «Замка на холме». Так?

Тим кивнул, потому что это и в самом деле было так.

— Скажу больше, — продолжал Генка, подходя к потайной двери, в которой скрылся «дядя Витя». — Компьютерный кобольд обитает примерно в такой же комнате, только, ясное дело, табуреток там нет и железных кроватей — тоже. И там, на пятом уровне, есть ТОЧНО ТАКАЯ ЖЕ потайная дверь. Улавливаете?..

— Не тяни кота за хвост! — зарычал на него Серега. — Говори скорее!

— Я понял! — вдруг крикнул Тимофей. — В игре есть секрет, который открывает эту дверь!

— Элементарно, — развел руками Будильник.

— Опять головоломки придется разгадывать? — с подозрением уставился на него Серега.

— Нет, — сказал Генка. — В игре достаточно щелкнуть «мышью» по плитке на стене.

— По какой плитке? — спросил Тим. — Где? Здесь же вагонкой все обшито!

Генка в раздумье глянул на стену.

— Ну, это…

— Ты — балда! — заорал на него Серега.

Между тем запах дыма становился все тяжелее и удушливее. Мансарда затянулась лиловой дымкой, и даже слышно было, как где-то на нижних этажах неистово трещит огонь; там что-то гремело и рушилось.

Пока Генка с Серегой ругались и толкались, Тим принялся ощупывать стену. Сначала он не заметил ничего необычного в просмоленных планках вагонки, которыми была обшита мансарда. Потом Тим обнаружил, что одна из планок немного выступает над остальными. Совсем немного — полсантиметра, не больше. Он попробовал на нее надавить, но планка не поддалась. Ударил — никакой реакции. Черт. Нет, не то… Кулак Тимофея скользнул по планке, и она неожиданно легко подалась внутрь, словно клавиша. За стеной тут же что-то заскрипело и задвигалось.

— Смотрите! Она открывается! — крикнул Тим. Серега и Генка удивленно уставились на расширяющийся проем. И все трое, ни слова друг другу не говоря, устремились внутрь…

Но тут же остановились как вкопанные.

Там кто-то был!

Пока Тим и Серега обследовали мансарду, в «Доме Ашеров» произошло множество необыкновенных событий.

Около шести вечера к дому подрулила целая кавалькада милицейских машин, и в одной из них сидел папаша Зельнов, мрачный и злой, как Саддам Хусейн, потому что еще утром этого дня он находился в Кингстоне, на Ямайке, где море, песок и весело, а два часа назад в пыльном Шереметьево ему предъявили ордер на арест и нацепили наручники.

Но вся эта милицейская рать собралась здесь не ради папаши Зельнова. По правде говоря, папаша Зельнов был лишь пешкой в этой игре. Когда ему предъявили обвинение по семидесяти двум пунктам и объяснили, что только чистосердечное признание сможет поправить его положение, он тут же рассказал, что на чердаке его дома скрывается злостный рецидивист по кличке Барсук, за которым вся советская, а позже — российская милиция гоняется уже без малого десять лет. На Барсуке «повисло» более трех десятков одних только убийств, а уж сколько на нем ограблений и случаев злостного и мелкого хулиганства — так это вообще астрономическая цифра получится. Барсук был трижды приговорен к смертной казни и трижды бежал из «одиночки». Вот какой опасный человек был этот Барсук.

Когда тормоза милицейских машин завизжали у самых дверей «Дома Ашеров», там началась дикая паника. Каждый из качаловских «трудных» подростков был уверен, что «оперы» приехали брать именно его. С криками: «Уходите, кореша! Я им живой не дамся!» — они стали метаться по комнатам и в полной растерянности переворачивать мебель. Пачка, решив подкрепиться перед долгой отсидкой, забежал на кухню и стал запихивать в рот плитки молочного шоколада. Когда он сожрал весь шоколад в холодильнике, то полез в полку, которая висела над электрической плитой, и для этого додумался встать на край плиты. Плита, по законам физики, не выдержала и перевернулась, ушибив Пачку по коленке. Коленка-то потом зажила, а вот в электропроводке что-то испортилось: зашипело, зафырчало, и вдруг ка-ак вспыхнет!.. И начался пожар.

Ростик до последнего момента сидел в своей операторской комнате и, грызя от волнения ногти, наблюдал, как Тим и Серега проводят время в обществе «дяди Вити» (который на самом деле, конечно же, был Барсук). Оторвался от экрана Ростик лишь в тот момент, когда капитан милиции похлопал его по плечу и сказал, что папа хочет поговорить с ним.