Издавна чтима она как святыня; ее окружают

Склоны крутые холмов, темнохвойной елью поросших.

600 Рощу и празднество в ней, как гласит преданье, Сильвану,

Богу пашен и стад, в старину посвятили пеласги,

Первыми в давние дни владевшие краем Латинским.

Неподалеку Тархон и тирренцы в местах безопасных

Лагерь разбили; с холма крутого был всадникам виден

605 Стан многолюдный его и шатры на поле просторном.

Спешился здесь родитель Эней и отряд его юный,

Чтобы могли отдохнуть и усталые люди, и кони.

Тою порой в облаках эфирных летела Венера,

Дар Энею несла, и, в долине укрытой увидев

610 Сына от всех вдалеке за рекою теплой, богиня

Вышла навстречу ему и такое молвила слово:

"Вот он, обещанный дар, искусством создан Вулкана,

Можешь ты вызвать теперь из надменных лаврентцев любого

Без колебаний на бой, не страшась и отважного Турна".

615 Молвив так, обняла Киферея любимого сына

И положила пред ним под дубом доспех лучезарный.

Рад богини дарам и горд великою честью,

Смотрит и смотрит Эней, и очей не может насытить,

Вертит подолгу в руках и со всех сторон озирает

620 С грозной гривою шлем, и с клинком, как пламя, горящим

Меч, роковой для врагов, и прочный панцирь из меди

Алой, как свежая кровь иль как туча на небе закатном,

В час, когда солнца лучи раскалят ее блеском пурпурным.

Легкие он поножи берет из чистейшего сплава

625 Золота и серебра, и копье, и щит несказанный.[838]

Бог огнемощный на нем италийцев и римлян деянья

Выковал сам, прорицаний не чужд и грядущее зная:

Был там Аскания род до самых далеких потомков,

Были и все чередой сраженья грядущих столетий.

630 Вот волчица лежит в зеленой Марса пещере

Щенная; возле сосцов у нее играют без страха

Мальчики – два близнеца – и сосут молоко у мохнатой

Матери; нежно она языком их лижет шершавым,

Голову к ним повернув, и телам их расти помогает.

635 Рядом виден и Рим и цирк, где похищены были

В пору Великих игр беззаконно сабинские девы,[839]

Из-за которых войной на дружину Ромула тотчас

Старец Татий[840] пошел, властитель Курий суровых.

Тут же оба царя, прекратив сраженье,[841] стояли

640 С чашами пред алтарем и, союз народов скрепляя,

Вместе они приносили свинью Юпитеру в жертву;

654 Новый за ними дворец стоял под соломенной кровлей.

642 Выковал рядом Вулкан и квадриги, что врозь разбегаясь,

Меттия лживого рвут – чтоб держал ты слово, альбанец!

По лесу Тулл за собой влечет клочки его тела,[842]

645 Капли кровавой росы окропляют колючий кустарник.

Здесь же Порсенна велит, чтоб Тарквиний изгнанный принят

В Риме был вновь, и город теснят осадой этруски,

Но за свободу идут на мечи врагов энеады.

Вот он – словно живой, словно дышит гневной угрозой —

650 Царь, услыхавший, что мост обрушен Коклесом дерзко,

Что, через Тибр переплыв, избежала Клелия плена.[843]

Вот в середине щита, высокий заняв Капитолий,

Манлий у храма стоит, охранитель твердыни Тарпейской;[844]

655 Вот и серебряный гусь меж колонн золотых пролетает,

Воинам громко кричит, что противник уже у порога, —

Галлы меж тем по кустам под защитой тьмы и безлунной

Ночи идут в тишине и уже занимают твердыню.

Золотом ярко горят и волосы их и одежды,

660 Блещут полоски плащей, и вкруг белых шей золотые

Вьются цепи у них; в руках у каждого по два

Дрота альпийских, и каждый щитом прикрывается длинным.

Рядом выковал бог островерхие фламинов[845] шапки,

Салиев древних прыжки и щиты, упавшие с неба,[846]

665 Также луперков нагих и повозок праздничный поезд,[847]

Строгих везущий матрон. А поодаль виден был Тартар,

Дита глубокий провал и жестокие кары злодеев:

Здесь, Катилина[848], и ты, прикованный к шаткому камню,

В лица фурий глядишь, неотступным терзаемый страхом.

670 Рядом – праведных сонм и Катон, им дающий законы.[849]

Весь опоясало щит из червонного золота море,

Волны седые на нем взметают пенные гребни,

Светлым блестя серебром, проплывают по кругу дельфины,

Влагу взрывая хвостом и соленый простор рассекая.

675 Медью средь моря суда сверкали: Актийскую битву[850]

Выковал бог на щите; кипели Марсовы рати,

Всю Левкату заняв, и плескались валы золотые.

Цезарь Август ведет на врага италийское войско,

Римский народ, и отцов, и великих богов, и пенатов;

680 Вот он, ликуя, стоит на высокой корме, и двойное

Пламя объемлет чело, звездой осененное отчей.[851]

Здесь и Агриппа[852] – к нему благосклонны и ветры и боги —

Радостно рати ведет, и вокруг висков его гордо

Блещет ростральный венок[853] – за морские сраженья награда.

685 Варварской мощью силен и оружьем пестрым Антоний,

Берега алой Зари и далеких племен победитель:

В битву привел он Египет, Восток и от края вселенной

Бактров; с ним приплыла – о нечестье! – жена-египтянка.[854]

В бой устремились враги, и, носами трехзубыми взрыта,

690 Веслами вся взметена, покрылась пеной пучина.

Дальше от берега мчат корабли; ты сказал бы – поплыли

Горы навстречу горам иль Циклады сдвинулись с места —

Так толпятся мужи на кормах, громадных, как башни,

Копий летучий металл и на древках горящую паклю

695 Мечут, и кровью опять обагряются нивы Нептуна.

Войску знак подает царица египетским систром[855]

И за спиной у себя не видит змей ядовитых.[856]

Чудища-боги идут и псоглавый Анубис[857] с оружьем

Против Нептуна на бой и Венеры, против Минервы.

700 В гуще сражения Марс, из железа кован, ярится,

Мрачные Диры парят над бойцами в эфире высоком,

В рваной одежде своей, ликуя, Распря блуждает,

Ходит следом за ней с бичом кровавым Беллона.

Сверху взирая на бой, Аполлон Актийский сгибает

705 Лук свой, и в страхе пред ним обращается в бегство Египет,

Следом инды бегут и арабы из Савского царства.

Вот и царица сама[858] призывает попутные ветры,

Все паруса распустить и ослабить снасти готова.

Как побледнела она среди сечи в предчувствии смерти,

710 Как уносили ее дуновенья япигского ветра,[859] —