Вечером, после ужина, начальник лагеря мистер Ьрикль разжег перед своей палаткой большой костер. Мальчики собрались вокруг. Они пели песни, поджаривали корешки алтея и отбивались от комаров. Слова песен не всегда можно было разобрать, потому что рты у всех были набиты жареными корешками. Луи не стал присоединяться к мальчикам. Он стоял поодаль один.

Спустя некоторое время мистер Брикль поднялся.

— Слушайте все! — обратился он к мальчикам и пожатым. — Среди нас появился новенький, и я не хочу, чтобы он оказался обойден вашим вниманием. Это лебедь Луи. Он лебедь-трубач, птица редкая, нам повезло, что он с нами. Я взял его на работу и буду платить ему столько же, сколько помощнику вожатого — сто долларов за сезон. Он вполне благовоспитан. Имейте в виду: он страдает речевым недостатком. Он прибыл к нам из Монтаны вместе с Сэмом Бивером. Луи музыкант и, как большинство музыкантов, нуждается в деньгах. На заре он станет будить вас игрой на трубе, днем будет созывать вас в столовую, а по вечерам, когда вы разойдетесь по палаткам спать, он сыграет отбой: это будет значить, что день окончен. Предупреждаю вас: к нему следует относиться с уважением, как к равному — своим крылом он способен отвесить весьма тяжелую оплеуху. Итак, я с удовольствием представляю вам лебедя Луи. Луи, поклонись.

Луи смутился, но выступил вперед и поклонился. Затем поднес клюву трубу и издал долгое «ко». Когда звук трубы затих, с противоположного берега донеслось протяжное эхо: ко-о-о.

Мальчики захлопали в ладоши. Луи снова раскланялся. Сэм Бивер, сидевший среди ребят, тоже с набитым ртом, радовался, что его план удался. Ведь в концу лета Луи получит целых сто долларов.

Вдруг поднялся мальчик по имени Эппл гейт Скиннер.

— А мне как быть, мистер Брикль? Я равнодушен к птицам. Я никогда их особенно не любил.

— Ну что ж, Эпплгейт, — пожал плечами мистер Брикль, — тебе и не обязательно любить птиц. Если ты не можешь иначе, продолжай и дальше их не любить. Каждый имеет право на свои склонности и антипатии, пристрастия и предубеждения. Вот я, например, равнодушен к фисташковому мороженому. Я и сам не знаю, почему его не люблю, но ведь не люблю! Вместе с тем ты не должен забывать, что Луи твой вожатый. К нему следует относиться с уважением.

Потом встал мальчик, который приехал в лагерь в первый раз.

— А почему наш лагерь называется «Кукускус»? Что означает слово «кукускус»?

— Это индейское слово, — ответил мистер Брикль, — и означает он «большая ушастая сова».

— А почему бы тогда не называть лагерь просто: «Лагерь Большой ушастой совы»?

— Потому, что детский лагерь должен носить необычное имя, иначе неинтересно, — пояснил мистер Брикль. — «Кукускус» — протрясающее слово. Оно длинное, но состоит всего-навсего из трех разных букв: в нем три «к», три «у» и два «с». На свете не так много таких занятных слов. Чем оригинальнее название, тем лучше для лагеря. Итак, добро пожаловать в лагерь «Кукускус». Еще он рифмуется со словом «кускус», а это тоже здорово.

— А теперь пора всем спать, — продолжал мистер Брикль. — Утром перед завтраком можете искупаться. Плавки надевать необязательно. Как только лебедь протрубит, выскакивайте из постелей, сбрасывайте пижамы, бегите на пристань и ныряйте в воду. Я уже буду на вышке и выполню мой знаменитый прыжок спиной вперед. Он заряжает меня бодростью на целый день. Спокойной ночи, Луи! Спокойной ночи, Сэм! Спокойной ночи, Эпплгейт! И всем — спокойной ночи!

Вечерние сумерки быстро сгущались. Мальчики ощупью пробрались к своим палаткам. Вожатые уселись на крыльцо столовой и раскурили последнюю на этот день трубку.

Сэм отыскал свою третью палатку и залез в постель. Луи вышел на высокий плоский камень у самого берега и остановился в ожидании. Когда совсем стемнело, он повернулся к лагерю, поднес трубу к клюву и проиграл отбой:

Последний звук долго трепетал над зеркальной гладью озера. Лежа в своих постелях, мальчики вслушивались в прекрасную мелодию. Глаза их слипались; всем было хорошо и радостно — всем, кроме Эпплгейта Скиннера, которому было все равно. Но даже Эпплгейт вскоре уснул и громко захрапел. Люди, которые не любят птиц, частенько храпят.

Лагерь «Кукускус» погрузился в глубокий сон.

Спать на берегу озера необыкновенно приятно. По вечерам, отыграв отбой, Луи шел вразвалку к песчаному берегу около пристани. Там он снимал с шеи дощечку, мел и трубу, прятал все это под куст и спускался в воду. Отплыв немного от берега, он засовывал голову под крылом предавался воспоминаниям о доме, об отце и матери. Потом в его памяти вставал образ Серены — такой прекрасной и такой любимой. Вскоре он крепко засыпал. На рассвете он подплывал к берегу и завтракал водорослями. Потом надевал на шею свои вещи, взбирался на плоский камень и трубил побудку. Заслышав трубу, мальчики просыпались, выскакивали из палаток и неслись на озеро выкупаться перед завтраком.

По вечерам, после ужина, в лагере часто играли в волейбол. Луи обожал эту игру. Он, конечно, не мог прыгать так же быстро и ловко, как мальчишки, но зато у него была длинная шея и он умел далеко доставать мяч и отправлять его высоко через сетку. Отбить мяч, посланный Луи, было невероятно трудно; он же мог отбить любую подачу. Когда мальчишки собирались играть и разбивались на команды, Луи выбирали первым.

Ребята были в восторге от своей жизни в лагере. Здесь их научили плавать и управлять каноэ. Сэм Бивер водил их на прогулку в лес и учил наблюдать за дикими зверями и птицами. Он показал им, как бесшумно ходить по лесу. Показал, где строит гнездо зимородок — в норке на крутом песчаном откосе у ручья. Он показал им куропатку с птенцами. Когда высоко в ветвях послышалось вкрадчивое «ко-ко-ко-ко», Сэм пояснил, что это шотландская сова, самая маленькая сова в мире, которая умещается у человека на ладони. Иногда глубокой ночью весь лагерь просыпался от вопля дикой лесной кошки. Никому за все лето так и не удалось ее увидеть, но по ночам ее слышали все.

Однажды утром, когда Сэм играл с Эпплгейтом Скиннером в теннис, он услыхал какой-то резкий металлический звон. Обернувшись, он увидел выбегающего из леса скунса. На голове у скунса была консервная банка, и он скакал из стороны в сторону, не разбирая дороги, натыкаясь на камни и стволы деревьев. Клинк-кланк-кланк! — звенела банка.

— Здорово же он влип! — покачал головой Сэм, откладывая ракетку. — Наверняка рылся в нашей мусорной яме, сунул голову в пустую банку, а теперь не может вытащить.

Новость мигом облетела весь лагерь. Со всех сторон сбегались мальчишки поглазеть на бедолагу и позабавиться. Мистер Брикль предостерег, что слишком близко подходить к скунсу нельзя: в минуту опасности скунсы выбрасывают вонючую жидкость. И мальчики, зажав носы, толпились на почтительном расстоянии.

Все теперь решали мировые проблему: как снять банку с головы скунса и остаться необрызганными.

— Ему нужно помочь, — говорил Сэм. — Если не снять банку, он умрет с голоду.

Тотчас же посыпались предложения.

Один сказал, что нужно смастерить лук и стрелу, к стреле привязать веревку и выстрелить в банку. Когда стрела попадет в банку, останется только дернуть за веревку, и банка слетит с головы скунса. Этот план никому не понравился: вот еще, лук со стрелой мастерить! Это же работа какая!

Другой мальчишка сказал, что двое должны залезть на дерево; один возьмет другого за ногу и свесит вниз. Когда скунс будет пробегать под деревом, висящий схватит банку и стащит ее с головы скунса, а если скунс и выстрелит, то повредить ему не сможет, поскольку мальчик будет висеть в воздухе. Это план тоже никому не понравился, а мистер Брикль и вовсе категорически отверг его. Он сказал, что план совершенно негодный и что он никогда ничего подобного не разрешит.