Она вышла на дорогу. По обеим сторонам ворот тянулась низкая каменная стена. Деревенские ребятишки играли в королей на плоской удобной стене, поэтому покойный викарий поставил на нее стальное ограждение. Миссис Болл говорила, что ее муж не одобрял это нововведение своего предшественника: «Отвратительно, Джон просто не может на это смотреть. Напоминает ужасные изгороди, которые обычно видишь на окраинах городов. Джон мечтает о том моменте, когда все это можно будет убрать.

Он считает, что нетактично делать это раньше чем через три года. К счастью, позолота постепенно сходит».

Мисс Силвер не разделяла мнение викария. Изгородь была очень аккуратной и со вкусом сделанной, темно-зеленая краска приятно гармонировала с травой на церковном дворе, позолота была очень к месту. Но сейчас, когда она направляла луч фонаря на острия изгороди, ее интересовали не ее художественные достоинства и недостатки. Если один из зубцов шатается… Она пробовала их свободной рукой, и вдруг сзади раздался голос:

— Нет, это не то.

Мисс Силвер едва не подпрыгнула от страха, но ничем себя не выдала. Она повернулась, сохраняя обычное самообладание, и заговорила с темной фигурой, стоявшей на траве. Она переложила фонарь в левую руку, опустила его и ответила:

— Разве нет, Анни?

Фигура чуть отступила.

— Нет, это не то.

— Почему ты так уверена в этом?

— Почему кто-то может быть в чем-то уверен?

— Человек бывает уверен, когда он знает. — Голос мисс Силвер был спокоен.

На мгновение тишина вокруг стала такой глубокой, что слышно было, как журчит в протоке вода. Она струилась вдоль узкой канавы ниже церковного двора, прежде чем русло расширялось и мельчало на подходе к переправе. Вода двигалась, и двигался теплый воздух над ней. Небо было темно от туч.

Анни сказала:

— Кто что знает — это личное дело каждого.

— Не всегда. Когда совершено убийство, долг каждого — сообщить о том, что он знает. Убили двоих.

Анни тихо повторила:

— Двоих… — Она глотнула воздух и добавила: — Бог любит троицу. В следующий раз это будете вы… или я… — Ее голос был слабым и усталым, без намека на эмоции — так, наверное, звучит голос привидения.

Мисс Силвер протянула к ней руку, Анни шагнула назад. И раньше виден был лишь ее силуэт, но сейчас и он стал почти неразличим, будто она слилась с темнотой. Мисс Силвер не делала попыток подойти к ней. Она опустила руку и сказала:

— Я не трону тебя, Анни, но хочу, чтобы ты выслушала меня. Твой муж что-то знал. Если бы он рассказал об этом тому, кто имел право это что-то знать, он сейчас был бы жив. Мисс Дин тоже знала что-то, но, как и твой муж, пыталась использовать это знание себе во благо. Поэтому ее и убили. Если ты что-то знаешь, прошу тебя, подумай, — ты подвергаешь себя опасности своим молчанием, ты должна все откровенно рассказать полиции. То же самое я говорила и мисс Дин, но она меня не послушалась. Теперь я говорю это тебе. Умоляю тебя, подумай над моими словами. А теперь пойдем домой. Напрасно ты ходишь одна в такую темень, обещай, что не будешь этого делать.

Анни сказала замогильным голосом:

— Было время, я боялась. А теперь привыкла, хожу одна. — И добавила после паузы: — Я слышала, как вы выходили, и пошла за вами.

— Тогда давай пойдем домой вместе, — с улыбкой сказала мисс Силвер, но очень твердо.

Они не пошли по тисовой аллее, а выбрали открытую дорогу. Только когда они почти подошли к дому викария, Анни, которая шла чуть впереди, обернулась и заговорила:

— Вы не нашли того, что искали, и не найдете.

Мисс Силвер помедлила, прежде чем ответить:

— Почему ты так решила, Анни?