На почерневшем, от времени, ветхом пеньке, именуемым аборигенами «стартовой площадкой», всё было готово к приёму гостей.

— Получается — банкет за счёт прибывающей стороны? — усмехнулся Доцент, ковыряя в носу.

— Это прописка! — назидательно ответил Крон. — Как в любом трудовом коллективе. Правда, сейчас не знаю, о состоянии подобных процедур — времена меняются, а «синие воротнички» вымирают, как вырождающийся класс. Что страна делать будет, с таким количеством менеджеров?

— В печку их! — не выдержал мук ожидания Кащей.

— Сами уйдут, — успокоил изувера Почтальон. — Ценность профессии подешевеет, вследствие избытка рабочей силы, но работодателю, это только на руку.

— Хватит вам трепаться попусту! — одёрнул Дед спорщиков. — Вечеринка начинается.

Приглашённые гости, хозяева и прописывающаяся сторона расселись вокруг импровизированного стола, оставалось только, распорядителю отдать команду на снятие с якорей и швартов:

— Начинается отсчёт времени… Протяжка…

Массивные алюминиевые кружки отвалили от бортов и, на вытянутых руках, скопились у лица командующего операцией, едва не выбив ему зубы.

— Пуск!

Заправщик приступил к заливке баков горючим и вонючая жидкость, булькая и искрясь в свете языков пламени костра, потекла в помятую временем и обстоятельствами, посуду. Интегрированный в мозг литромер безошибочно отсчитывал количество отпускаемой влаги на глаз, а звуковая дублирующая система контроля, ориентировалась по булькам. Кое-кто опасливо посматривал в сторону запасов, которые несомненно таяли, сколько бы их не было, а из толпы родилась идея, мучившая, видимо, не одно поколение вольных старателей:

— Эх, нам бы неразливанную бутылку сюда! Про неразменный рубль слышали, небось?

— Чтобы в усмерть напиться? — поинтересовался Крап.

— Почему в усмерть? — не согласился голос народа. — Чтобы всегда было!

— Чтобы всегда было, нужно соблюдать цыганские обычаи, — вздохнув, поведал Вася.

— Вась, ну ты даёшь! — усмехнулся Покоцанный. — Как это связано?

— Просто, — ответил Крап. — Они чуть-чуть, но, не допивают, оставляя в рюмке. У нас это плохая примета — типа, злость свою оставляешь окружающим или хозяевам, а у них — чтобы всегда было…

— Не волнуйтесь! — успокоил всех Сутулый. — В случае чего у нас пол-фляги в погребе стоит, с таким дезодорантом, что быка с ног валит, когда тот неосторожно приближается ближе пятидесяти метров.

— Запахом из фляги? — осведомился Дупель.

— Выхлопом изо-рта! — не выдержал Кащей мук расставания с напитком и злясь на Сутулого, за непростительную расточительность.

— Можно на скотобойню работать идти, — обрадовался Покоцанный, который, после болотного эликсира, не боялся уже ничего.

Слово взял сталкер, представившийся, как Лысый Лёша, который и рассказал коротенькую историю про местные погреба, входы у которых находятся на улице, а стенками, хранилища изнутри соседствуют, друг с другом. Итак:

— Вход в подвал, служивший погребом и сараем, одновременно, не заканчивался в замкнутом помещении, а имел потайную дверцу к соседу. Местный старожил рассказал, как они оба пользовались им весьма активно, будучи уверенными в том, что только он один знает о тайном проходе. Это бы так и осталось байкой, если бы в углу не нашли два скелета, вцепившиеся друг в друга в смертельных объятиях. Зубы врезались в кости на полсантиметра, не меньше.

После такого рассказа, Кащея, как ветром сдуло. Минут пять из подвала раздавался звон железа и грохот падающего барахла, пока он не появился в люке погреба — весь в пыли и паутине, которая лохмотьями свисала с ушей, как лапша у телезрителя. В руках он держал помятый бидон, крепко прижимая его к груди.

— Под венец, нехай собрался, — мрачно усмехнулся Бульдозер, удивляясь той прыти, с которой Кащей скакал по подземелью, опрокидывая на ходу всё, что становилось на его пути.

— Как бейсы у Блюхера, — донеслось из толпы саркастическое замечание, насчёт свободно свисающей паучьей сети.

Смех раздавался со всех сторон и следующий сталкер, Санька Хромой, не отступая от темы, рассказал следующее:

— У одного мужика, так же стали пропадать продукты из погреба. Вначале подозревали псевдокрота. Продсклад таял на глазах и нужно было, что-то предпринимать. Не будь хозяин с ворюгой — оба жадными, так бы и прошло это незамеченным, но жаба душила обоих. В связи с этим организовали поисковую группу и быстро отыскали потайной поземный ход. Лезть туда, в пасть огромной зверюге, пусть и слепой, никто не хотел, поэтому хозяин добыл самодельный огнемёт. Около пяти минут они поджаривали темноту норы, ставшей отличным подземным ходом, пока не прибежал их товарищ, сходу огорошив сообщением: «Хватит огоньки пускать! Выключай шашлычницу — Блюхера, вместе с хатой, чуть не спалили!»

Где-то, глубоко под землёй, раздался глухой взрыв и поляна содрогнулась. На пеньке зазвенели стаканы и, с мягким стуком, лязгнули боками алюминиевые кружки, столкнувшись между собой, а перед глазами пробежали фрагменты воспоминаний, касающиеся самых крупных катастроф мира.

— Опять, наверное, Гришка — Охотник, за псевдокротом с гранатомётом гоняется, — высказал предположение сталкер неопределённого возраста, который представился, как Витька Лось.

— А может быть, это монстр псевдогороха объелся? — не согласился его сосед, разглядывая кружки со стаканами, больше на предмет того, не осталось ли там ещё чего, чем интересуясь целостностью тары. — Или: и то, и другое — вместе.

Его все звали Паша Цугундер, не слишком озадачиваясь тем, что это означает.

— Нет! — возразил оппонент. — Совокупность обеих факторов приведёт к локальному землетрясению — Лохово может не устоять.

— А зачем ему вообще этот псевдокрот, — вмешался Комбат, — истребить решил или охотничий азарт?

— Жене шубу обещал, — ответил Лось, закатив глаза к небу.

— После такого варварского способа охоты, от шкуры одни ошмётки останутся! — раздался голос из толпы.

— А-а-а, — протяжно и лениво протянул Витёк, словно отмахиваясь от собеседников. — Один хрен — он плохо видит.

— Кто, — не понял Цугундер, — крот?

— Какой ещё крот? — возмутился Лось, непонятливости своего товарища. — Этот вообще слепой, от рождения. Гришка — охотник, разве что подслеповат, малость.

— Зато его жена зрячая и видит всё — прекрасно! — огрызнулся Паша. — В том числе и то место, где скалка лежит.

Витёк только рассмеялся, в ответ на такие заявления:

— Хо-хо-хо! Охотнику это, только на руку: поругались, в пух и прах и опять на охоту — искать нового псевдокрота.

— Да, с ними шутки плохи! — покачал головой Хромой. — И с кротами, и с псевдожёнами…

— Наоборот, — поправил его Цугундер.

— Вот в этом случае, как раз и без разницы! — не согласился Лось.

Лысый одобрительно кивнул головой и рассказал ещё одно происшествие, со слепым представителем местной фауны, которые, судя по рассказам, расплодились в неимоверных количествах:

— Завёлся у одного мужика, в уличном погребе, псевдокрот. Огромный, размером с матёрого медведя. Вырыл нору, прямо к съестным запасам и пасётся втихаря. Когда его столовую обнаружили, то он уже уничтожил добрую половину припасов и промедление, по его изгнанию, было голодной смерти подобно. Хозяин погреба, чуть в разуме не помутился, но ему помог случай. Как-раз, в это время, понесло гигантского грызуна на волю по одной, только ему ведомой, надобности, а на обратном пути он калитки-то, сослепу и перепутал. Не смог отличить запах съестных припасов, от нестерпимой вони отхожего места. Вместо погреба, зверушка угодила в выгребную яму, завязнув в содержимом по шею и беспомощно барахтаясь. «Ага! — обрадовался душегуб. — Сейчас ты у меня за всё получишь и даже за то, что не ел». Сала много не бывает и теперь поди — определи, убавилось от него что, или нет… Не мешкая ни минуты, он оглядел место происшествия, не открывая крышку, потому что её не было и в мозгах мужика мгновенно родился иезуитский план. Сбегав за прочной цепью, он, одним концом, несколько раз обмотал шею псевдокрота, а другим, надёжно прикрутил к буксировочному гаку, не полагаясь на прочность бампера. Включив заднюю передачу, экзекутор со всей дури вдавил педаль акселератора до пола, надеясь удавить ненавистную зверюгу. Внутри сортира что-то дрогнуло и поддалось натиску современной техники. Через пару секунд в люке показался псевдокрот, весь в дерьме, но вовсе не собиравшийся, так вульгарно расставаться с жизнью, причём, обоими — из этих способов. Играючи поборов четырёхцилиндровый двигатель, он юркнул в погреб. Правда, с разбега у него это плохо получилось, и те несколько секунд, во время которых, псевдокрот протискивался в лаз, дали хозяину припасов некоторую фору во времени, за которую он мог покинуть самоходную колымагу. Мужик не стал ждать, пока его протащит, вместе «Запорожцем» через люк, как лист стали, между валками в прокатном стане. Он резво поспешил телепортироваться из транспортного средства до того, когда будет замурован в железном хламе. Несостоявшийся истребитель грызунов проделал это неумело, ударив лицом в грязь и в то, что стекло с крота. Всё-таки, кое-как протиснувшись, псевдокрот скрылся в погребе, вместе с «Запорожцем». Внизу, хозяин машины нашёл отрихтованный, по размерам люка, большой измятый кусок железа, с незначительными вкраплениями цепи и резины. Всё, что осталось от колёс, ассимилировалось с железом — всё, что осталось от «Запорожца». Если бы это был катер, к примеру — «Казанка», то у него, хотя бы оставалась компенсация, в виде цветного металлолома, а так… Мужик стоял посередине погреба и с ужасом наблюдал картину погрома: разорванная цепь, предназначенная для мести, разбитый самогон, размазанное по стенам сало…