2) А. В. Богословская (скульпторша) еще ранее, чем познакомить меня с К. И. Тихотским (через ее знакомого), часто говорила, что у нее в банках, и особенно в Государственном банке, свои ребята и могут много сделать, но считая А. В. Б. способной к работе больше на словах, но не на деле, я не придавал никогда ее словам значения и веры.

3) Осенью 1918 года или в январе 1919 года на квартире у Д. Г. Зворыкина я познакомился с бывшим артиллерийским офицером, кажется поручиком (имя, отчество, фамилию не помню), который служил в Государственном банке и обещал нам содействие, но активно в военную организацию вступить уклонялся и только обещал давать нам сведения о положении дел в отношении как политики, так и общие и являлся как бы комиссаром к [онтр] – р [еволюции] в Госбанке. Больше я этого офицера никогда не видел, так как нужды в нем не встретилось, а потом я о нем совершенно забыл и вспомнил только в камере.

А. В. Богословская родом из Сибири. Была в тюрьме за участие в попытке[257] освободить политических заключенных и после была выслана за границу. Принадлежит ли она к каким-либо партиям, не знаю, но связи имеет большие не только с правыми партиями, но и с коммунистами. Как партийная работница много говорит, но мало делает. Желает всегда играть первенствующую роль или одну из главных, всегда готова идти на самое абсурдное предприятие, ограбление, увоз заложников и т. д. Человек очень добрый и хороший, живет для больного брата и его семьи. Для себя живет мало, постоянно нуждается в деньгах. Была знакома с В. В. Волконским, но входила ли в его организацию – не знаю.

По имеющимся у меня сведениям, К. И. Тихотский был председателем или одним из главнейших деятелей «Объединенного комитета служащих»,[258] образованного зимою 1917/18 года, куда входил в качестве члена и Ив. Ник. Тихомиров.

По словам И. Н. Тихомирова, К. И. Тихотский принадлежал к партии эсеров, а потому нам была рекомендована в обращении с ним крайняя осторожность.

10/ХП – 1919года

1) Антона Доминиковича Байкевича знаю примерно с сентября или августа 1918 года. Он состоял членом организации В. В. Волконского; кто его ввел в эту организацию, не знаю, но предполагаю, что Ив. Ник. Тихомиров. А. Д. Байкевич в прошлом был штабной офицер, кажется подполковник по хозяйственной части. В организации он никакой (как и вообще все члены организации) деятельности не проявлял. С развалом организации в новую военную организацию В. И. Соколова он принят не был, так как Ив. Ник. Тихомиров ввиду бездеятельности, излишней осторожности (даже трусости) запретил принимать Антона Доминиковича Байкевича в организацию. Его даже не уведомили, что старая, Волконского, организация распалась. Последнее время он состоял в качестве заведующего хозяйством Инженерных московских командных курсов у С. Н. Ильина. Предполагаю, что он должен был знать о военной организации, так как С. Н. Ильин не отличался сдержанностью в разговоре, а с Байкевичем он был в отличных отношениях.

16/XI1—1919 года

П р и м е ч а н и е: Для привлечения в свою организацию В. В. Волконский обещал видные места: например, Б. А. Оболенскому – место начальника военных сообщений всей будущей Российской монархии, Ивану Николаевичу Тихомирову – московского градоначальника.

2) Когда мы, то есть я, И. Н. Тихомиров и Д. Г. Зворыкин, потребовали от Волконского, чтобы он нам показал хоть одного члена штаба, Волконский после долгого отмалчивания сказал, что штаб уехал на восток и оставил Ф.[259] временно заместителем и что об этом он, Волконский, принесет приказ. Все действие и все слова Волконского мне показались настолько странными, что стал очень осторожно к нему относиться, ведь меня, состоящего всего с 1 июля 1918 года, вдруг в начале августа того же года ставят чуть ли не во главе всей организации, по словам Волконского, числящейся в 15–20 тысяч человек (на самом деле 15–20 без тысяч), и 1 августа 1918 года в гостинице «Спорт», где я тогда жил и вывел на чистую воду, то есть заставил В. В. В. признаться, что вся эта организация дело его рук, и есть чистейшей воды «буф», но, работая, можно серьезную вещь создать, сказал он, ничего не возразив. Я в разговоре с И. Н. Т. и Д. Г. 3. решил с Волконским всякие деловые сношения прекратить, его организацию, никому ничего не говоря, ликвидировать, и, действительно, ликвидация прошла для членов ее совершенно незаметно (И. Н. Т. после этого В. В. В. не подавал руки, встречаться с ним избегал).

Личность Волконского достаточно обрисована мною в моем показании, данном следователю Особого отдела ВЧК. Этот эгоист дегенерат – личность с иезуитскими замашками, правда, неглупый, достаточно образованный (в Германии), недурно говорит. Цель его организации была чисто личная: собрать побольше денег, которые нужны были ему для траты на женщин, хотя я знаю, что ему случалось жить на счет женщин. В отношении товарищества он был мало пригоден, дружил только с теми, кто был ему выгоден или у кого была красивая жена, для того чтобы ухаживать за пей, при этом он не имел никакого принципа, только то, что женщина есть женщина и для того она существует.

Когда ему не удавалось достигнуть в этом цели или когда ему уже надоедало, он бросал все и прекращал знакомство. Сам В. В. В. два раза женат, но с женой не живет, хотя официально и не расходится, только осенью вздумал развестись, но что из этого вышло – не знаю. В денежных средствах В. В. В. чрезвычайно неразборчив, так, например, машинку «ундервуд», принадлежащую организации, он выдал за свою и продал в артиллерийскую бригаду за 1500 рублей и т. д.

О прочих членах организации не стоит писать, никакой активной деятельности они не проявляли и ничего из себя интересного не представляют, не исключая А. С. Ханжонкова. И только один Михаил Дмитриевич Бредихин (псевдоним Скобелев) представлял из себя в некотором роде величину. Бредихин, бывший саперный офицер, судился за убийство товарища из-за женщины в запальчивости; ныне, кажется, служит в образцовом инженерном полку в Сокольниках, в селе Богородском; я его с осени 1918 года не видел, видел нынешний год в августе издали на улице, он хотел ко мне зайти, но не зашел. Бредихин решительный человек и не постоит за действием оружия.

21 /XII – 1919 года

Зимою 1918/19 года И. Н. Тихомиров ездил в г. Мценск и по возвращении оттуда сказал мне, что в М. существует красноармейская организация и что оттуда должен приехать уполномоченный для связи и переговоров. Действительно, уполномоченный приехал, остановился у А. Е. Ланкевича (Новослободская, 11), и Ланкевич вызвал меня, но я, не имея никаких инструкций и никаких по этому поводу распоряжений, ничего сказать не мог. Выяснилось, что главная цель приезда уполномоченного – получить деньги. Как я слышал, он израсходовал с В. И. Соколовым около 300 000, но тот ему дать не мог или не хотел. Чем дело кончилось, не знаю, так как больше я не видел ни уполномоченного, пи В. И. Соколова и не разговаривал ни с кем про это дело.

А. А. Ростовцевым, числящимся по организации в моем распоряжении, был по службе назначен в Киргизский комиссариат и был отправлен в Ханскую ставку.[260] Он хотел держать связь с организацией, но не мог, так как поспешно был вынужден бежать, оставив даже свои часы на столе у себя в комнате. Об организации ставки может вообще рассказать бывший на службе в том же комиссариате Замятин, по моему мнению, весь почти командный состав комиссариата, как я заметил, носил специфический характер.